Дин Сухов - Юрей теу
— Вы помните, как его звали, доктор Уорли?
— Как я могу его забыть. Этого героического парня звали Стивом, да, Стивом, а фамилия его была Нортон… Мир его праху.
— Мир его праху, доктор Уорли. Вы помните, что было потом?
— Потом, потом мы вернулись в участок, где нас ожидали ничего не подозревавшие товарищи. Я позвонил комиссару Харрингтону и попросил срочно выслать в Бэгли группу криминалистов и судебно-медицинских экспертов. Помощь из Сент-Поля прибыли в тот же день и наш кошмар продолжился. Больше суток мы извлекали из подвала церкви фрагменты тел погибших. Без всякого сомнения, все убитые были лицами женского пола. На следующий день мы сложили все фрагменты тел воедино и взялись за опознание. Наверное, это было самый страшный и трагический момент в нашем нелегком расследовании. Мы приглашали по очереди родственников пропавших и на основании их показаний, устанавливали личности убитых… Мне трудно описать то состояние горя и отчаяния, охватившее тогда охватило всех без исключения жителей Бэгли. Все словно сошли с ума и, выйдя на улицы, горько рыдали и гневно требовали разыскать виновника всех этих неслыханных злодеяний. Некоторые радикально настроенные мужчины попытались силой захватить полицейский участок и собственноручно линчевать задержанного нами в подвале монастыря старика. И нам пришлось прибегнуть к жестким мерам для защиты подозреваемого. Но мы не смогли запретить жителям искать таинственно исчезнувшего из города священника. Не было равнодушных, и каждый желал жестоко отомстить ему за поруганных девушек и женщин Бэгли.
То, что виновником всех кровавых преступлений был Жак Лурье, уже никто из нас не сомневался. На следующий день, после того как из подвала были подняты все мертвые тела, мы вскрыли квартиру священника. Обстоятельства были чрезвычайные, и в этом случае мне не требовалось обязательное разрешение судьи штата на получение ордера на обыск. Мы тщательно перерыли весь дом Жака Лурье и нашли в его рабочем столе толстую черную тетрадь с дневниковыми записями. Я был первым, кому «посчастливилось» ознакомиться с его содержанием. Читая страницы дневника, я открыл для себя совершенно новые стороны непредсказуемой человеческой психики и уверовал в Князя мира сего, обитающего среди нас смертных.
— Вот как. И какие же тайны хранил преступник Жак Лурье в своем дневнике?
— Я не скажу вам много, так как до сих пор не имею на это права. Но кое-что, что в основном касается его личной биографии, я все же озвучу. Мир должен знать не только о его светлых героях, но и о тех, кто превращает его в Ад. Ведь Жак Лурье был не просто преступником, убийцей и психопатом. Он был совершенным убийцей, настоящим порождением Зла.
— Вы хотите сказать, что его отцом был сам Сатана, согрешивший с земной женщиной?
— Не совсем так. Его отцом был вполне обычный человек. Жак Лурье происходил из семьи французских евреев. Они эмигрировали из Шербура в США в 1918 году и поселились в Бруклине в Боро-Парк. Отец Жака был часовым мастером и вскоре открыл в районе небольшую часовую мастерскую. Мать Жака была белошвейкой и зарабатывала шитьем на дому. Родители Жака по вероисповеданию являлись протестантами и в местной общине считались богобоязненными порядочными людьми. Жак родился через два года, после того как его родители эмигрировали в Соединенные Штаты. Детство и отрочество мальчика были обычными и ни чем не отличались от биографий тысяч детей той эпохи. Впрочем, и сам Жак упоминал в дневнике о своем детстве не так уж много. В частности, в одной из фраз он так охарактеризовал свою жизнь в родительском доме, продолжившуюся до 17 лет: тогда я был добр и снисходителен ко всем и ко всему и поэтому глуп и беспомощен! И этот непривлекательный жалкий идол, коего мои невежественные родители называли Богом и Спасителем всех людей, отравлял мою жизнь наивной инфантильностью и пресностью Бытия.
— Да, содержательное замечание, ничего не скажешь.
— И заметьте, что писал он это в двадцатипятилетием возрасте!
— Ну и в чем загадка?
— Сейчас мы до этого обязательно дойдем. Перед второй мировой войной, Жак Лурье успешно окончил школу и поступил в нью-йоркский медицинский университет в Бронксе. В свободное от учебы время Жак работал в мастерской у своего отца и иногда заменял продавца в его новом магазине часов. Половину его учебы в университете оплачивал из своих доходов отец, другую половину покрывал сам Жак. К этому времени он уже снимал отдельно от родителей небольшую квартиру рядом с университетом и считал себя вполне самостоятельным и успешным молодым человеком.
— А он что-нибудь писал в те дни о своих девушках?
— Вот это тоже интересно… Да, он делал в своем дневнике упоминание о девушках, а точнее об одной девушке.
— Вот как, какое целомудрие?
— Не забывайте о временах, мой дорогой Патрик и о характерном воспитании этого блестящего в те времена молодого человека.
— Ах, да, да, пуританские нравы!
— Жак писал об одной девушке и с ней он дружил с самого детства. Они были соседями по дому, и их родители неплохо ладили друг с другом. Девушку звали Ариэла. Она была еврейкой, и вся ее семья до семи колен были чистокровными евреями. Они эмигрировали в начале 20 века из Хайфы и занимались торговлей в сфере медицины. Так вот Жак был по уши влюблен в Ариэлу, но вот только, в силу своей природной застенчивости, не мог признаться ей в этом.
— И как долго продолжал он хранить свою сердечную тайну?
— Достаточно долго для такого зрелого возраста. Он смог признаться ей в своих чувствах лишь однажды, когда уже шла война. Осенью 1943 года Жак Лурье призвался добровольцем на флот и был зачислен в ряды 5-го медицинского батальона 5-дивизии морской пехоты, находившейся на тот момент на стадии формирования.
Он написал ей письмо из Camp Pendleton, где базировалась его часть, но, увы, было уже слишком поздно. Его платоническая любовь к Ариэле закончилась после рокового известия о ее помолвке с неким молодым человеком из семьи зажиточных нью-йоркских евреев. В своем дневнике Лурье неясно описывает чувства своей бывшей подруги к нему, но я так думаю, что в любом случае ее родители не оставили ей права выбора и настояли на выгодном для них браке. Тем более ее жених был также, как и она сама чистокровным евреем. Для Жака это был первый по-настоящему жестокий удар судьбы, поколебавший его веру в земное счастье. Узнав о помолвке девушки своей мечты, Лурье постарался сразу же забыть о ней.
Но в его дневниковых записях еще не раз встречались упоминания об Ариэле. По крайней мере до 1945 года.
— С ним что-то случилось в этот год, ведь он воевал, не правда ли?
— Да, Жак честно исполнил свой долг перед Родиной и больше года исправно воевал на Тихом океане. В феврале 1945 года его дивизия участвовала в штурме острова Иводзима. Он был там до конца марта и активно принимал участие в боевых действиях. В частности, за свой выдающийся подвиг, совершенный в период боев за гору Сурибати младший капрал Жак Лурье был удостоен Медали Почета.
— Вот как, интересная подробность: оказывается, жестокий серийный убийца был когда-то героем-морпехом! И что же такого героического он тогда совершил? Кажется, я догадался, он в одиночку расчленил и съел сто японцев, ха-ха!
— Не юродствуйте, Патрик. То, что совершил тогда Жак Лурье, было настоящим подвигом. 20 февраля, когда провалилась очередная атака 28-го полка морской пехоты, рядовой Жак Лурье под шквальным огнем пулеметов и пушек, вытащил с поля боя больше десятка раненых и среди них командира одного подразделения. При этом он сам получил два легких ранения, но не покинул поле боя и до самого темна спасал с поля боя раненых.
— Обалдеть, доктор Уорли, неужели такое бывает в жизни, что в одном человеке могут так тесно соприкасаться подлость и героизм?
— Могут, Патрик, могут. Человек самое сложное земное существо и ученые еще не одно столетие потратят на раскрытие всех тайн нашего мозга.
— Вы думаете, что это возможно, в смысле, полностью разгадать все тайные замыслы человека?
— Думаю, что нет.
— Довольное оптимистичное утверждение.
— Пожалуй, заключение, выведенное из опыта собственной жизни.
— Вы упоминали доктор, что с Жаком что-то случилось в тот год, не правда ли?
— Да, кромешный ад Иводзимы тяжело потряс воображение Жака Лурье. Вид тысяч искалеченных тел и невообразимая массовая жестокость как будто бы разбудили доселе дремавшие в нем инстинкты. И когда он покидал поверженную Иводзиму, внутри него уже разминал затекшие члены Зверь из Бездны.
— А каким же тогда образом этот проснувшийся Зверь из Бездны смог стать протестантским миссионером?
— Да, кстати, уже в 1943 году Жак Лурье проявлял активный интерес к миссионерству и даже был помощником полкового каппелана. Тот, наблюдая за живым энтузиазмом и непорочностью своего помощника, вскоре приблизил его к себе, а в июне 1945 года походатайствовал, чтобы Жака перевели на должность его личного адьютанта. Мы делали запрос в архив военно-морских сил и получили отличную характеристику на младшего капрала Жака Лурье. В то время как его боевые товарищи в дни бездействия предавались откровенному разврату и пьянству, Жак штудировал Священное писание и истово молился. Ко всему этому стоит присовокупить его внешне ангельский вид и кроткие, немного скованные манеры. По-крайней мере, так о нем отзывался его полковой капеллан, а ныне епископ Епископальной церкви нью-йоркского диоцеза Бишоп Шелби.
