Чарли Уильямс - Сигареты и пиво
Он оглянулся. Отодвинул жалюзи и позыркал по сторонам. Опять оглянулся.
— Нужно разобраться с одним чуваком.
— Разобраться?
— Ну, да. Решить вопрос.
— Вопрос?
— Ну, сам понимаешь. Уделать.
Глава 3
За вчерашние сутки произошло семь ограблений, одиннадцать угонов машин, шесть разбойных нападений и два вооруженных ограбления — разгул преступности нарастает. Все свидетели утверждают, что преступники — молодые люди, действующие в одиночку или парами, лишь в одном из вооруженных ограблений нападавших было четверо.
Я побеседовал с Бобом Громером, владельцем магазина “Вина и табак Громера” на Катлер-роуд.
— Ну да, — проговорил он, потирая лысину, — это были пацаны. Четверо, все в масках. Самый высокий наставил на меня обрез. Очень напоминает прежние дни, когда тут орудовал Томми Мантон.
Я спросил, не заметил ли он в грабителях чего-нибудь странного.
— Чего-чего? Это еще че такое? А ну-ка, как ты сказал, кто ты такой?
Я показал документы и повторил вопрос. Не было ли в их глазах ничего необычного?
— Да мне это как-то без надобности. Мне другое вот интересно, откуда у тринадцатилетних пацанов дробовик? Манджел не такой город, чтобы у всех были стволы. Обычно грабитель напяливает чулок на морду, заваливается сюда и орет как ненормальный. И я знаю, что с этим делать. Я б не стоял за прилавком тридцать лет, если б не знал, как справиться с грабителем и его угрозами. Для этого у меня есть вот что…
Мистер Громер достал из-под прилавка что-то напоминающее крикетную биту, в которую было забито десять-двенадцатъ четырехдюймовых гвоздей. Конец биты, точно штык, увенчивал гвоздь острием наружу. Он взмахнул битой, и острый гвоздь просвистел в дюйме от моего носа.
— О да, как только меня ни пытались грабить. Пусть приходят, — говорю я. — Пусть приходят и познакомятся с моей Бетти. — Он ткнул битой мне в ногу. Я вскрикнул — гвоздь проткнул ткань моих синтетических брюк. — Ну че, небось гордишься собой, типа, ручка у тебя и все эти бумажонки? Ну иди, иди, вот мой инструмент. Ну-ка пройди мимо нас с Бетти.
Ваш покорный слуга извинился и ушел, пытаясь вспомнить, когда ему в последний раз делали прививку от столбняка.
Записавшись к врачу, я сидел в приемной больницы. Справа от меня сидел пожилой господин, и я поинтересовался, что он думает о разгуле преступности в городе. Может, его дом тоже ограбили? Или посреди бела дня напали трусливые подростки?
— Отъебись и не лезь в чужие дела, — ответствовал тот. Я повернулся к парнишке, который сидел слева, на вид от силы лет шестнадцати. Может, от него мне удастся узнать о давлении на современную молодежь, результатом которого становятся все эти преступления? Может, он и сам преступник?
Он поднял пепельно-бледное лицо и посмотрел на меня. Его глаза поблескивали, как пыльные лампочки в верхних комнатах заколоченного дома. Я попробовал найти в них что-нибудь странное — то, что видели две пожилых леди, хотя и не смогли описать на словах. Но в его глазах ничего не было. Вообще ничего.
— Я стал кровью ссать, — сказал он, ухмыляясь. И вдруг нахмурился. — Одолжи десятку, а?
В этом Даг совершенно прав. Если нужно кого-то уделать — лучше меня не найти. Ну да, да, ладно. Это правда — я крупно слажал не так давно, и пара ублюдков уделала меня, но у них были пушки, бензопила, и хуй знает что еще, а как по мне — это просто нечестно.
Чего-чего? Не, и думать забудьте. Я больше эту историю не рассказываю. Я ее уже до хрена раз рассказывал — полиции в особенности, — так что меня от нее уже тошнит. Если хотите услышать про пушки и бензопилу, спросите кого-нибудь еще. Тут вам любой расскажет. Так вот, блядь, на чем я остановился?
Ах да, вот. Если надо кого-то уделать, лучше меня не найти. Я невьебенно хорош. Последнее время я стал чаще ходить в качалку, так что был просто в идеальной форме — двадцать с лишним стоунов[2] каменных мышц.
— А с чего ты взял, что я ради тебя буду кого-то уделывать? — сказал я Дагу. — Ты че, намекаешь, что я отморозок?
Он собирался было что-то возразить, но промолчал. Видно было, что он думает. Наконец он заговорил:
— Я и не думал называть тебя отморозком, ничего такого. Просто я знаю, что ты здоровый пацан и можещь навешать кому угодно. Я уже говорил, Ройстон, и я еще раз повторю: в городе вроде Манджела спрятаться невозможно. Никому. Человек совершает затяжной прыжок из пизды в могилу… Ну, не буду больше тебя грузить. Я уверен, ты сможешь мне помочь, если захочешь. Вопрос в том, захочешь ли ты?
Мне хотелось сделать очень много всяких жестов руками и ногами. Но я не мог, мешали даговские продукты. Поэтому я постарался выразить все только с помощью голоса.
— Может быть.
— “Может быть” значит, что тебе нужен хороший стимул, я прав?
— Че?
— Ладно, я тебе кое-что покажу. Пошли. — Он рысью рванул в подсобку. Я глубоко вздохнул и двинулся за ним, не рысью, правда.
В подсобке, было не так стремно, как можно было себе представить. По крайней мере, когда он включил свет. Оказывается, там был склад, только кроме пустых коробок ничего на этом складе не лежало. Рядом с ободранным креслом в углу притулился маленький стол. На нем работал портативный телевизор, только без звука. Похоже, показывали войну, хотя, в те дни нельзя было сказать точно. На полу посреди комнаты лежала куча чего-то, накрытая грязной тряпкой.
— Ну, вот, — сказал Даг, снимая тряпку.
Там было на что посмотреть, вот что я скажу. Не знаю, сколько там лежало банок, но явно хватит на то, чтобы надолго обеспечить кого-нить пивом. — Здесь четыре сотни, — сказал он, так что считать не пришлось. Он стоял позади меня, скрестив на груди тощие руки.
Я взял упаковку из четырех банок и стал изучать. Хуй знает, что я там искал, но глуп тот чувак, который не совершает никаких телодвижений. И оказалось, мне сильно повезло, что я посмотрел.
— Это еще че? — спросил я, показывая на дно банки. — Оно ж просроченное.
— Только на четыре дня. Разницы никакой.
— Все равно просроченное, ебаный в рот. Ты натянуть меня хочешь, что ли?
— Его еще полгода можно пить. Вкус такой же, Ройстон. На самом деле, даже лучше — это пиво со временем только лучше становится.
— Хуйня.
— Так что, не надо тебе?
Я открыл банку и влил где-то половину себе в глотку, пытаясь не слишком высоко поднимать локоть.
— Я этого не говорил, — сказал я. — Просто думаю, этого недостаточно за такую работу. — Я высосал из банки остатки пива и рыгнул так, что лампочка замигала. — Я вот про что, не может же пацан пить и при этом не курить.
Даг посмотрел на меня. Я открыл вторую банку. Пиво, и правда, было вполне себе. Может, Даг и не напиздел про то, что оно чем старше, тем лучше. Со мной ведь такая же фигня. Так, может, и с пивом? Мне очень хотелось провести эксперимент, если только эти четыреста банок успеют у меня состариться.
— Вот, в довесок, — сказал он, положив сверху два блока беников[3], это, стало быть, четыреста сигарет.
Я помотал головой.
— На хера мне беники? Я курю “Номер Первый”.
— “Эмбасси” единица у меня кончились. Либо “Бенсон”, либо ничего. Где-то еще “Консульские” завалялись, если хочешь.
Я снова помотал головой. “Консульские” — бабское курево. Когда-то я нормально курил беники, ну, значит, буду снова курить. К тому же четыреста штук — не так уж и много. — Этого мне хватит дней на десять всего, — говорю. — Нужно б добавить. — Я поставил пустые банки на пол. — Хорошее пиво, кстати.
Он снова уставился на меня, жуя губу. Я принялся за очередную банку. Какого хуя терять время, так ведь?
— Возьмешь то, что я предлагаю, — вдруг сказал он.
Я остановился посередь глотка и уставился на него, че-то мне его голос совсем не понравился.
— Возьмешь, — продолжал он, — и провернешь это дело. В конце концов, не такое уж оно сложное. В Манджеле невозможно спрятаться. Тебе нужно только проследить за Моной, когда она потащится в город, и посмотреть, с кем она якшается. А когда ты его найдешь, не сомневаюсь, ты С ним разберешься.
Я рыгнул и открыл рот.
— Нет, — перебил он, не дав мне и слова произнести. — Четыреста банок пива и четыреста сигарет, больше не получишь. Плюс та жратва, которую ты заныкал под одеждой. По рукам, Ройстон?
Я пожал плечами, но посмотреть ему в глаза не мог. Неплохо он меня наебал с этой жрачкой. Поймал на крючок, блин. Подсек и вытащил, как двадцатифутового усача. Мне бы стоило разбить ему ебальник. Наглый пидор. Он мог засунуть свое тухлое пиво и десятидневный запас сигарет себе в жопу. Я повернулся и пошел, я громыхал, наверное, но мне было уже посрать.
— Можешь вернуться за этим, когда отнесешь домой провизию, — сказал он, снова накрывая тряпкой мое имущество. — Но пока что только половину.
