Уильям Берроуз - Города красной ночи
ЧПОК
Все огни в Йасс-Ваддахе гаснут.
Идет лекция
Джимми Ли всматривается в циферблаты.
– Лучше нам побыстрее свалить отсюда, пока они не разобрались, что к чему.
Мы переходим к тирам и копеечным аттракционам, установленным у края плато. Высокий проволочный забор под напряжением отделяет Фан-Сити от обширных трущоб Ба’адана, простирающихся до самой реки и вдоль ее берегов.
Сейчас три часа, теплая электрическая ночь, в воздухе витает фиолетовая дымка, запах гнили и газовых фонарей. Лоточники носят розовые рубахи, полосатые штаны и нарукавные повязки. У них серые ночные лица, холодные глаза и мягкая речь.
Один из зазывал с лондонским акцентом и худым лицом в оспинах, стоящий перед занавешенной будкой, делает однозначно развратный и в тоже время непостижимый жест. Одри вспоминает случай из ранней юности; это было на Маркет-Стрит – бронзовые кубики, паленые кости в витрине ломбарда и пухлый рыжий зазывала, пытавшийся затащить его в так называемый «музей».
– Тут выставлены всякие приспособления для самоудовлетворения и самоистязания. Мальчикам обязательно надо знать, что это такое.
Одри не совсем понял, о чем говорил тот человек. Он развернулся и поспешно ушел, преследуемый насмешливым голосом крикуна.
– Hasta luego, amigo [52].
Мы идем дальше и заходим в ночной ресторанчик, где старый китаец приносит нам чили и кофе. Он вешает на входную дверь табличку «ЗАКРЫТО» и поворачивает ключ в замке.
– Выход тут…
Он указывает нам на заднюю дверь, выходящую в переулок вдоль проволочного забора. Заливаются лягушки, и первые лучи рассвета разбавляют красный цвет неба. Мальчик вдруг вырастает рядом с нами, бесшумно, как кошка.
– Идемте со мной, мистер. С вами хотят поговорить.
У мальчика желтая кожа, усыпанная оранжевыми веснушками, курчавые рыжие волосы и блестящие карие глаза. Он бос и одет в шорты и рубашку цвета хаки. Мы идем вдоль ограды.
– Сюда.
Мальчик отодвигает кусок толя. Из-под него выползает маленькая зеленая змейка. Под толем оказывается вделанный в бетон ржавый железный люк. Мы спускаемся по лестнице и идем по петляющему проходу, сквозь запахи канализации и шахтного газа. Потом выходим на узкую улочку, словно перенесенную сюда из Алжира или Марокко.
Внезапно мальчик замирает и принюхивается, как собака.
– Сюда, быстро.
Он заводит нас в проход, вверх по лестнице и дальше на крышу. Глянув вниз, мы замечаем патруль – шесть человек с автоматами. Они проверяют все двери, выходящие на улицу. Одри рассматривает серые лица и рыбьи глаза солдат.
– Торчки.
– Герувимы, мать их… – сплевывает мальчик.
Потом мальчик долго ведет их сквозь лабиринт крыш и переходов, и, в конце концов, останавливается перед металлической дверью. Он вынимает из кармана маленький диск. Диск издает едва слышный писк, и дверь открывается.
За ней стоит юный китаец с пистолетом в поясной кобуре. В комнате почти пусто: стол, стулья, стойка для ружей и большая карта на стене. Человек, стоящий у карты, поворачивается к нам. Это Димитри.
– А, мистер Снайд, или мне вас называть Одри Карсоном? Рад вас видеть. – Мы жмем друг другу руки. – И вашего молодого помощника тоже. – Он пожимает руку Джимми Ли. – Вы оба немного изменились, но одеты по-прежнему безупречно.
Мы представляем остальных.
– Приветствую вас, джентльмены… настала пора кое-что вам объяснить. – Он встает перед картой с длинной ореховой указкой в руках. – Мы находимся тут … – он указывает на район чуть ниже плато Фан-Сити, тянущееся вдоль реки. – Это место называется Казба. Тут собираются преступники и криминальные элементы всех времен и народов. Всю территорию плотно патрулируют солдаты-героинисты, как вы могли заметить. Их пристрастие обеспечивает им иммунитет к лихорадке и обеспечивает полную лояльность командованию, которые, разумеется, снабжают их зельем… добавки за произведенные аресты… паек урезается за любое упущение по службе.
– Понятно, – вставляю я. – А что, они не могут купить героин на стороне?
– Нет, не могут. Мы контролируем черный рынок. Ни один торговец не продаст им ни грамма, если ему только не надоело жить.
– Но почему же? Если они смогут доставать наркоту на стороне, монополия нарушится.
– У нас другие планы. В свое время вы все узнаете.
Димитри прочел нам целую лекцию, иллюстрируя ее слайдами и кинороликами:
– Ба’адан – самый старый космопорт на планете Земля, и, как и многие портовые города, за долгие века он совместил в себе худшие черты многих стран и эпох. Сброд и бездельники из всех подворотен галактики слетелись сюда, чтобы заняться всевозможными вредными и паразитическими ремеслами, пополнить ряды владельцев борделей, шлюх, сутенеров, жуликов, спекулянтов черного рынка, посредников и сводников. Социальные и профессиональные группировки распределены по отдельным кварталам, как в арабском городе.
Синие сумерки залили узкие извилистые аллеи города. Чужеземец вздрогнул и плотнее укутался в оборванный плащ. В зарешеченных окнах уже загорались огни.
Вспыхивали под колпаками голубые уличные фонари. На улицу ползком выбрался попрошайка, держа перед собой чашу для подаяний, словно ковш. Его кривые ноги ослаблены и лишены костей, его бритая голова походит на череп зародыша, сквозь щель между его губами вырывается желтое зловонное дыхание. Чужеземец прошел мимо, и нищий осыпал его проклятьями на клокочущем жидком языке, который, казалось, выплескивался из каких-то тошнотворных глубин. Чужеземец почувствовал, что его словно облили бранью, и слова прилипли к его спине подобно какой-то вонючей мерзости. Прямо по курсу возвышалась каменная лестница в половину высоты дома, заваленная отбросами и заляпанная светящимися экскрементами. За ней виднелась туманная, залитая синим площадь. Выйдя на площадь, покрытую мусором пополам с песком, он обнаружил, что окружен бандой грязных юнцов ростом по четыре-пять футов, которые мяукали, чирикали и стрекотали между собой. Они преградили дорогу, а часть из них зашла ему за спину. С первого взгляда, сквозь голубое свечение и клочья тумана, ребята казались обыкновенными голодными оборванными беспризорниками, собравшимися отобрать деньги у чужеземца. Но, приглядевшись, как следует, он заметил, что все они были в той или иной мере непохожи на людей.
У одних были рыжие волосы, сверкающие зеленые глаза, а вместо пальцев – острые челюсти, с которых капала какая-то жидкость. На них были кожаные подтяжки и короткие меховые плащи, пропахшие застарелым потом и прокисшими, плохо выделанными шкурами, шуршащие при ходьбе. Он заметил, что изнутри их плащи слегка светились, и догадался, что выделка этих мехов производилась при помощи втирания в мездру флуоресцентных экскрементов, заполнявших все улицы. Мальчишки что-то шипели сквозь острые зубы, обнаженные в полуулыбке-полуоскале, и волосы на их головах и ногах топорщились, словно звериный мех. Другие, совершенно голые, несмотря на холод, были покрыты змеиной кожей, имели прозрачные кошачью глаза и длинные гибкие хвосты, оканчивающиеся полупрозрачным розовым кристаллом. Они просовывали хвосты между ног, нацеливая их на чужеземца, и покачивали бедрами, шипя в притворном экстазе. У других мальчиков кристаллы были на кончиках пальцев, они звенели ими, как камертонами, отбивая ритм, от которого у чужеземца зуб на зуб не попадал.
Кольцо смыкалось.
– Почему вы преграждаете мне путь? Я чужеземец, идущий с миром.
Один из мальчиков выступил вперед и наклонился так низко, что его рыжие волосы коснулись сапог чужеземца в жесте издевательского подобострастия.
– Тысяча извинений, о благородный дон, но проходящие тут обязаны платить дорожный налог. Разве мы многого просим?
И в то же мгновение мальчик выпрямился, схватил подол плаща странника и с пронзительным животным визгом задрал плащ тому на голову.
Другие мальчики повторили его визг и замахали руками. Чужеземец под плащом почти голый, если не читать кожаных шорт и кожаных сапог до колен, мягко обтягивающих его икры и расширяющихся на бедрах. Он кинулся вбок, стараясь помешать мальчикам зайти ему за спину, и потянулся за искровым ружьем. Мальчик, как кошка, падает на все четыре конечности, выгнув хвост над спиной. Сноп красных искр с заостренного кристалла покрывает тело чужеземца жгучими эрогенными язвами, которые тут же превращаются в воспаленные губы, шепчущие сладкие слова чумного тлена. Искры сыплются со всех сторон, возбуждая его соски, расширяя его пупок, с мяуканьем и щебетанием рассыпаясь по его лобку и промежности.
Одри в испуге очнулся, ощущая напрягшийся под терморакушкой фаллос.
Димитри продолжает бубнить, гипнотизируя и убаюкивая:
– Территория, прилегающая к космопорту – международная и межгалактическая зона, известная, как Портленд. Портленд имеет самоуправление, свою полицию и таможню. Биологическая инспекция и карантин подкреплены силами генной полиции. Это высококлассные офицеры, хорошо разбирающиеся в разных областях медицины, специалисты по всем болезням и наркотикам, какие только существуют в галактике.
