Ирвин Уэлш - Клей
– Ну да, у меня у самого таблы отличные с собой, Ларри… – сказал я, но он уже не слушал.
Я пошёл за ним через коридор и в кухню. Жирный Фил сидел на кухонном столе. Я кивнул ему, но он уставился вдаль, как будто что-то выглядывая. К животу он прижимал кусок тряпки, запачканной кровью, но не пропитанной – на пол, короче, не капало.
Ларри был напряжённо воодушевлён. Я подумал, не заложил ли он спидака.
– И придём обратно к «до»… – пропел он с интонацией из «Звуков музыки» наигранно самодовольно, заложив большие пальцы за воображаемые подтяжки. Затем он вынул из серванта стаканы, бутылку «JD» и плеснул по большому глотку нам обоим. – Где, бля, кока-кола? А? – спросил он и заорал в комнату: – КТО СПИЗДИЛ КОКА-КОЛУ, БЛЯ?
Из комнаты послышались шаги, и вошла Мюриел Мейти с бинтом и ножницами. На ней была мужская футболка, наверное Ларрина. Она напряжённо взглянула на меня и подошла к Филу.
– Колы нету? – спросил Ларри, на лице которого застыла укоризненная улыбка.
– Не-а.
– Сходи в гараж, принеси бутылочку, да поживее, – стал подгонять он. – Это ты высосала всю колу. Я даже гостю выпить не могу предложить.
Мюриел резко повернулась и замахнулась на Ларри ножницами. Её прямо-такие трясло от злости.
– Ты, бля, допрыгаешься! Ты меня достал, Ларри, пиздец как достал!
Ларри посмотрел на меня и осклабился. Он развёл руки и выставил ладошки.
– Всего лишь поинтересовался наличием кока-колы. Придётся пить чистый, Голли. Чин-чин, – сказал он, и мы проглотили вискарь.
Из той же спальни вышла Шерон Форсит. Она смотрела на происходящее с неподдельным возбуждением и благоговейным страхом, как молоденькая актриска, получившая роль в большом кинопроекте.
– Беспредел… привет, Эндрю, – улыбнулась она.
На Шерон был бутылочно-зелёный топик, открывающий живот с пирсингом в пупке. Раньше я такого не видел. Смотрелось она как мегасексапильная шлюха.
– Потрясающе, Шерон, секси, – сказал я, указывая на живот.
– Нравится? Мне кажется – просто круто, мистер Макутто, – хихикнула она.
Жирные волосы, растрёпанная причёска, ей не помешало бы помыться. Я мог бы предложить сам её искупать, если б она согласилась пойти со мной во «Флюид». Карл, правда, такую публику не жалует. Называет их «лоховской сегмент». Жестковато, хоть это, типа, и шутка. Мне Шерон всегда нравилась, она приняла меня, когда я откинулся с зоны, настоящей зоны, несколько лет назад. На зоне я только о сексе и думал, но когда вышел, в голове столько было дерьма из-за этой сучки Гейл, что у меня просто не стоял. Вот с Шерон, с ней мне за нестояк стрематься не приходилось. Она, что называется, умеет себя вести. Выслушивала мои рассказы из серии «вот что тюрьма с человеком делает».
– А больно было?
– Не очень, но потом нужно прочищать всё время. Однако давно не видились… иди ко мне…
И мы радостно обнялись, как в таблах, на танцполе. Она всё-таки отличная девчонка, Шерон, пусть даже я почувствовал, как жир с её волос остаётся в порах на моей щеке. Интересно, а Ларри её пялит? Возможный вариант. Вот Мюриел он точно пялит.
Через плечо я увидел, как Мюриел, не отходя от Фила, зыркнула на Ларри, который ответил наглой выпучкой, типа, «а чё такого?» и тут же закопался в ящике стола.
Когда мы с Шерон разорвали объятия, жирный Фил что-то замычал. Он тяжело дышал, а Мюриел бормотала себе под нос.
– У меня охуительный геройский есть, – сказал Ларри. – Хочешь жахнуться?
Герыч? Комик, бля.
– Нет, я не балуюсь, – говорю.
– С каких это пор? – подмигнул он.
– Да уж давненько.
Шерон посмотрела на Ларри:
– Нас в клуб не пустят, если мы упоротые придём.
– А чё, на стены пялиться у клабберов сейчас самая попсовая тема. В «Фейсе» писали, – хмыкнул он.
Мюриел попыталась снять с Фила футболку, но он отпихнул её, что, естественно, отозвалось ему ещё большими мучениями.
– Ты потерял много крови, – настаивала Мюриел, – тебе нужно в больницу. Я вызову «скорую».
– Нет, – прохрипел Фил, – никаких больниц, никакой «скорой». – Он обильно потел, особенно на голове. Пот скапливался в капельки, покрывавшие лицо.
Ларри согласно кивнул.
Это был тот социальный слой, где любые государственные службы, даже те, что приходят на помощь в критических ситуациях, вызывают инстинктивное недоверие. Никакой полиции. Никакой «скорой помощи», пусть даже он кровью истечёт. На простыне проступило пятно побольше. Я мог представить себе Фила в пылыющем доме, как он орёт в окно: «Никаких пожарных!»
– Но ведь тебе нужен врач, – сказала Мюриел и тут панически затряслась, а Шерон принялась её успокаивать.
– Не истерии, это может Филу отозваться… – Шерон повернулась к Филу, который всё смотрел перед собой, прижимая к пузу простыню, – прости, Фил, ты же знаешь, о чём я, если она запаникует, ты тоже станешь волноваться, у тебя повысится давление, и кровь потечёт ещё сильнее…
Ларри снова кивнул.
– Вот именно! Сама подумай, Мюриел, ты всё только портишь, – прорычал он. Он собрал своё хозяйство и повёл меня в соседнюю комнату. – Пиздец как заебали. Есть такие, которым уже ничем не помочь, – сказал он, как доведённый до ручки социальный работник.
Когда он снова спросил, я всё-таки решил вмазаться. Не то чтоб я согласился, я просто не мог сказать «нет», точнее – сказать «нет» и настоять на своём. Тело похолодело, мысли стали разбегаться, принимая всё более абстрактные формы. Сдурил я, конечно: всю ночь пробухал с Терри и теперь был не в лучшей кондиции для торча.
Когда Ларри принялся варить, я процедил: «Так, догнаться только», но прозвучало это глупо и бессмысленно.
И вот я уже нахлопываю вену. Ларри ввёл иглу. Как только герыч сделал оборот по кровеносной системе, меня нешуточно накрыло, я потерялся и вырубился.
Я думал, что был в ахуе всего несколько минут, но Мюриел уже трясла и хлестала меня по щекам, и когда я выплыл, ей определённо полегчало. Я почувствовал запах и тут же увидел блевоту у себя на груди. Ларри сидел смотрел фильм с Джеки Чаном.
– Вокруг одни легковесы, – невесело хихикнул он, – а говорил, что говном нормально втираешься.
Я попытался что-то сказать, мол, давно не втирался, но в горле запершило застрявшей и присохшей уже рвотной массой, и я кивнул Мюриел на стоящей рядом с ней стакан воды. Я стал пить и сначала чуть не поперхнулся, но это мне не досаждало, наоборот, глоток воды прошёл медленно и мягко, лаская горло и лёгкие: герыч делал своё дело.
Шерон сидит на диване и гладит меня по голове, зарываясь пальцами в волосы, потом начинает массировать мне предплечья, как будто я в таблах.
– Ты плохой мальчик, Эндрю Гэллоуэй. Ты только что заставил нас как следует поволноваться. Правда, Ларри?
– Ну, – рассеяно буркнул Ларри, не отрываясь от ящика.
Я даже хихикнул, просто представив себе Ларри, который заботится о ком-то, кроме себя.
Так примерно с час я провалялся на волне, подрубался и выныривал. Пальчики Шерон обрабатывали мне плечи и шею, а голос Ларри то вплывал в звуковое поле, то выплывал, как слабый, захлебнувшийся радиосигнал.
– … этот герыч – лучший… наваришь, если поможешь распихать… все теперь боятся СПИДа, но если соблюдать меры – можно не париться… замещали говно со со спидком… только не таблы, ну их на хуй… Фил решил, что он шибко борзый… стал имена называть… не люблю, когда начинают бросаться именами и ждут, что ты сейчас ветошью прикинешься… говорил там о Дойлах… этой Катрионе… я сказал ему, что знаю Франко и Лексо, так что пусть идёт со своими Дойлами… потом он начал пиздеть о деньгах… какого хуя… всё с ним вроде в порядке… думает, что Мюриел его пожалеет и подпустит жирную скотину поближе к своей заднице…
Шерон ушла и вернулась в новом наряде, вышагивая передо мной, как модель на подиуме. Она надела белые слаксы поуже и топ в чёрно-белую полоску. Я сделал усилие, чтобы поднять большой палец. Она пошла в кухню, а Ларри всё бубнил о своих последних жертвах и учинённых над ними зверствами в удивительно мягкой, успокоительной манере.
– … та тёлка, в Диконе… думает, что может задразнить любого до стояка… не на того нарвалась… сыпанул ей пару кристаллов в водчонку, вот тут-то она зажгла… ха-ха-ха… у меня остались фотки с поляроида… вывесим на автобусной остановке возле магазов, если будет выябываться…
А меня не колышет. В этом-то и прелесть. Всё похуй.
– … ароматней пиздёнки не видал… я ей говорю, ты чё, воще никогда пизду не моешь… а твой дружок, Голли, этот Джус Терри… сука, скажешь, он не охуевший…
Мюриел вбежала с криком, за ней, грохоча и спотыкаясь, ввалился Фил. Лицо белое от страха, сам шатается, на простыню вовсю хлещет кровь.
Я отвезу его в больницу, – сказала она.
Ларри, к моему удивлению, поднялся.
– Поехали. Будем держаться вместе. – И пропел: – Знай, мы построили стену-у-у, чтоб любить друг друга ве-е-ечно…
