Питер Найт - Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»
Пытаясь «сложить головоломку возвращения женщин домой» (FM, 181) Фридан вводит понятие тайны женственности. Это понятие связано с разрушительной, специально созданной идеологией, частью коварной и безжалостно эффективной программы, нацеленной на то, чтобы убедить женщин отказаться от самореализации в карьере и заняться домашним хозяйством и рожать детей. Фридан, к примеру, рассказывает о том, как «фрейдистские теории использовались для промывания мозгов двум поколениям образованных американок» (FM, 109). Но еще больше волнует то, что тайна женственности обрабатывала сознание американским педагогам (FM, 155), тем самым преподавателям колледжей, которые сами промывали мозги своим студенткам, заставляя их ждать от жизни лишь мужа и дома.
Разворачивая описание заговора по «промывке мозгов» американским женщинам, дабы вернуть их к домашнему очагу, Фридан использует словечко из политического лексикона времен «холодной войны». В США выражение «промывать мозги» (перевод оборота из китайского языка) вошло в широкий обиход на волне скандала, когда выяснилось, что среди пленных союзников, захваченных в Корее, лишь американцы явно поддались вражеской программе пропаганды и идеологической обработки. И хотя в отчете армии США об этом инциденте говорилось, что все дело было главным образом в слабом боевом духе, вызвавшем непропорционально высокий уровень сотрудничества с врагом в американском контингенте, представления о том, что промывание мозгов является чрезвычайно эффективным средством психологической войны, получили широкое распространение.[257] Этот термин придал научную обоснованность сомнениям в том, что американский солдат, находясь в трезвом уме, сознательно предпочел бы вражескую коммунистическую идеологию; единственное, что могло объяснить, почему так шокирующе много американских военнослужащих сотрудничали с врагом, было убеждение в том, что их разум обработали насильно. Концепция промывания мозгов была популяризирована в романах и фильмах, например, в «Маньчжурском кандидате» (1959/1962), где рассказывалось об убийстве кандидата в президенты американским офицером, сознание которого подверглось подобной обработке.
При помощи идеи промывания мозгов в «Тайне женственности» создается образ женщин как невинных жертв научного процесса психической манипуляции со стороны внешних сил. Фридан описывает «американских домохозяек лет сорока с одинаковым тусклым безжизненным взглядом» (FM, 222); примерно так же она рассказывает о «бессмысленном лунатизме, чувствующемся в тринадцатилетней девочке из пригорода Вестчестера», зомбированном ребенке, который ведет себя, «словно кукла, которую дергает за ниточки кто-то другой» (FM, 246). Эти описания похожи на отчеты об американских солдатах, подвергшихся психологической обработке в Корее. Кроме того, в этих отчетах преуменьшаются симпатии к чему-то неамериканскому, поэтому и в книге Фридан подразумевается, что любые нежелательные воззрения, противоречащие интересам женщин (по определению Фридан), наверняка внедрены в их сознание при помощи тайны женственности. Хотя автор, судя по всему, обнаруживает возможность того, что женщины сами могут иметь предательские желания, идея внешнего проникновения, по сути, лишь подтверждает убежденность Фридан в принципиальной невинности и здравомыслии женщин. «Конкретные вещи, которыми связана живущая в пригороде женщина, видны легко, — пишет Фридан. — Но цепи, удерживающие ее в этой ловушке, состоят из ошибочных представлений и неверно понятых фактов, из незаконченных истин и воображаемого выбора» (FM, 28). С этой точки зрения, тайна женственности — лишь набор ложных убеждений, которые можно легко исправить, стоит только предъявить соответствующие факты. Продолжительное образование, по утверждению Фридан, не только улучшает сексуальную жизнь женщин, более того, это единственная вещь, действительно способная разрушить кандалы, надетые на женщин в результате вмешательства в их сознание. Пусть ее голова и может быть забита плохими идеями, за что следует винить массмедиа, психологов и преподавателей, все равно американская домохозяйка по своей сути остается женщиной и самой собой — таков неявная установка «Тайны женственности».
Вместе с тем в решающие моменты этот конспирологический сценарий (основывающийся на явном разделении внешнего и внутреннего, «я» и других, жертвы и виновника) в тексте Фридан компрометируется. Если женщине внушают фальшивые идеалы в виде тайны женственности посредством внешнего воздействия, как пишет Фридан, то ее нужно подготовить к принятию «новой личности». В заключительной главе «Тайны женственности» звучат фанфары паранойи, когда автор предлагает предпринять шаги к созданию Новой Женщины: «необходимо предпринять энергичные меры, чтобы перевоспитать женщин, обманутых тайной женственности»; Фридан также говорит и об «усиленных шестинедельных летних курсах, что-то вроде интеллектуальной «шоковой терапии»» (FM, 323–324). Если позитивные образы женщины, как и негативные, нужно внедрять в сознание женщины извне, то на чем же можно создать основу подлинной личности?.[258] Несмотря на бодрый оптимизм, звучащий в книге Фридан, она оставляет ощущение смутного, но всюду проникающего заговора каких-то страшных сил, нависающих над жизнью женщин.
Фридан признает, что «тайна не заставляет с ней соглашаться», намекая на то, что должна быть какая-то форма сотрудничества:
Чтобы тайна женственности больше пятнадцати лет «промывала мозги» американкам, преследуя социальные цели несексуального характера, она должна была отвечать реальным нуждам тех, кто ухватился за нее ради других, и тех, кто принял ее ради самих себя… В то время у Америки было много потребностей, превративших нас в легкую добычу тайны: эти потребности были настолько непреодолимы, что мы перестали мыслить критически (FM, 160).
Бросающиеся в глаза кавычки вокруг фразы «промывала мозги» указывают на понимание того, что мысль о психической манипуляции в конечном счете всего лишь метафора. Традиционное жесткое разделение на «Они» и «Мы», принятое в конспирологии, сохранить уже нельзя, и вместо этого Фридан приходится рассчитывать на описание довлеющей оркестровки потребностей и желаний женщин. Но эти потребности «настолько непреодолимы», что «критическое мышление» зависает, превращая приобщение к тайне женственности в сцену обольщения, когда желания женщины столь сильны, что она уже не способна нормально думать: она превращается в «легкую добычу», обещая победу без лишних усилий. Неявно укрепляя образ женщин как жертв некоего заговора, организованного мужчинами, риторика Фридан работает как стратегия сдерживания на пути опасной возможности потенциального сотрудничества женщин с врагом, по сути, возможности того, что женщины могут быть скорее двойными агентами, чем самостоятельными личностями.
Использование лексики времен «холодной войны» (заговор по промывке мозгов) хотя, порой, и грозит обернуться против самой Фридан, все же оказывается успешным в том смысле, что порождает универсальную метафору, объединяющую «личную» сторону жизни женщин с «политическим» пространством общенациональной проблематики. Этот набор речевых образов формирует оценку политики в сфере сексуальных отношений, которая по-новому переводит все аспекты личного опыта в связный рассказ о том, как патриархальные институты сплели заговор, чтобы удерживать женщину у домашнего очага. Таким образом, во многих отношениях использование сценариев «холодной войны» в книге Фридан стало своеобразным прорывом в феминизме благодаря признанию политического аспекта личного опыта.
Впрочем, использование автором этих имеющихся в культуре сюжетов оказывается проблематичным. Заимствуя образы из голливудских представлений о политике периода «холодной войны», «Тайна женственности» в то же время нападает на саму индустрию культуры. Больше всего повествовательной технологией триллера Фридан наслаждается в главе, в которой она получает доступ к секретным документам руководителя какого-то рекламного агентства. Фридан открыто заявляет, кого она считает ответственным за промывание мозгов женщинам. И это не то, чего мы могли бы ожидать (учитывая, с какой силой она нападает на Фрейда): «практика психоанализа… не несла главной ответственности за тайну женственности». Эта тайна, как заявляет Фридан, была «творением авторов и редакторов масс-медиа, рекламщиков, изучающих вкусы покупателей, и стоявших за ними популяризаторов и переводчиков фрейдистской мысли» (FM, 111).
Пытаясь возложить вину за социальные проблемы на практиков и руководителей индустрии культуры, сознательно организовавших заговор, Фридан придерживается направления, заложенного Франкфуртской школой и интеллекгуалами-антисталинистами вроде Дуайта Макдональда. Фридан особенно много позаимствовала, в частности, из оказавшей большее влияние книги Вэнса Паккарда «Тайные средства убеждения», разоблачающей рекламную индустрию.[259] Как и Паккард, Фридан приходит в ужас от потенциальной власти рекламщиков, воздействующих на душу и разум покупателей. Если Паккард подчеркивает клиническую эффективность «ультрасовременных технологий» «исследования мотивации», которые оказываются всего-навсего фрейдистскими обобщениями, то Фридан, как мы видели, придает своим аргументам налет научной достоверности, заимствуя лексику промывки мозгов. И так же, как Паккард, похоже, верит каждому заявлению об эффективности рекламы, звучащему из уст «рекламщиков» на страницах их специализированных журналов, Фридан принимает за данность комментарии какого-то анонимного рекламщика, доверенные ей «по секрету». По сути, и Паккард, и Фридан оказываются жертвами продвижения самой рекламы со стороны рекламной индустрии.
