Сергей Макуров - Плохой парень (Король "экстази")
Для Левинзона дружба не проявляется отношением адвокат-клиент, где клиент платит хорошие деньги за свою свободу. Левинзон единственный, кто был рядом с матерью, когда меня первый раз закрыли. Все остальные отвернулись, испугавшись измарать репутацию в тени дилера тянущего срок. Он каждый день навещал мою мать, оставшуюся одну, между миром мещански озлобленных людей, показывавшим пальцем и тюрьмой, где отбывал срок ее сын.
Андрей показывает на часы, в распоряжении 20 минут, кликою интернет Internet Explorer, ноутбук русифицирован, мелкие мурашки пробегают по спине, я волнуюсь. За месяц пребывания в тюрьме мне удается прикоснуться к дому. Свидания запрещены, приходит один раз в неделю Левинзон. За нами постоянно следят, Левинзону нет возможности передать мне даже письмо от матери. Сейчас стало легче, точнее мягче режим, следствие подходило к концу, и доказательная база против меня собрана, они знают, чего хотят. Я в электронной почте на яндексе, хочется почитать новости, посмотреть ссылки бывших любимых сайтов, но левая рука Левизона с часовым циферблатом не дает возможности, осталось 17 минут. Я прикуриваю новую сигарету.
Закрываю письмо Гарика. Сму жена Игоря, моего институтского друга, торопит дать ответ по поводу октябрьского отдыха. Сейчас ноябрь, они уже, наверное, в ГОА, как мечтали и приглашали меня с женой. Двоюродный брат Миша, жму на прикрепленные фотографии, со снимка улыбается его семья, жена Наташа, двое ребятишек с мягким спаниелем. Миша Сизый, тень отца Гамлета, пытает о поездке в Китай.
Коти, сестра Яноса просит вернуть два фильма Бандероса.
Графа не прочитанных писем, цифра 98. Открываю предпоследнюю страницу почты входящих сообщений.
Грэг: — Антон, пускать фразы, гнобить тебя за твои дела я не собираюсь. Случилось, что случилось. Ты знал. Тебе тяжело. Я, чувствую.
Сигарета быстро тлеет, вытираю выступившие капли пота на лбу. Комната свиданий душит отсутствием свежего воздуха. Медленный вентилятор под потолком, лениво рассекает лопастями потную духоту. Сглатываю слюну, эмоциональное напряжение на пределе. Тушу сигаретный бычок о боковину стола, охрана взвизгивает, указывая мне не металлическую пепельницу, прикрученную к столу.
Грэг продолжает: — Хожу в церковь, молиться, кроме Него, тебе никто не поможет. Набиваю буквы, через пелену слез. Люблю тебя.
Грэг прилетала в Бангкок сразу после моего ареста. Ее не пустили, тогда Левинзон отговорил Грэг от пребывания здесь. Она вернулась домой, каждый день ждала известий от Левинзона, когда будет назначено свидание. Свидания с родственниками не разрешали. Не разрешали даже за деньги. Левинзон обращался в Российское консульство с просьбой о содействии, консул приезжал ко мне в тюрьму. Он неторопливо пытался убедить, в том, что меня здесь не бросят.
— Россия сделает все возможное, чтобы расследование дела и суд прошли максимально прозрачно, в соответствии местными законами и нормами международного права.
Консул помог, через месяц разрешили свидание с женой. Я ждал приезда Грэг.
Мне очень хочется написать Грэг. Ливензон молча, поднимается со стула, закрывая крышку ноутбука. Ответа не будет.
— Антон, нам нужно проговорить наши дальнейшие действия, по-твоему, вызволению.
От этой фразы Левинзона, я непроизвольно, ехидно улыбаюсь. Откидываюсь телом на спинку стула.
— Да, ну на хрен. Андрей, ты вообще серьезно сейчас говоришь. Моего вызволения! — эмоции забивают мой разум, я срываюсь на крик.
— Мне светит расстрел из крупнокалиберного пулемета. Знаешь, как выглядит казнь? Андрюш! Расскажу, историю последнего пути приговоренного. Смертника привязывают крепко к деревянному столбу, глаза завязывают, палач находиться за спиной, их разделяет белый тряпочный экран с мишенью в центре. Короткая пулеметная очередь и его больше нет. Меня больше нет. Как американца Рея, моего сокамерника. 500 грамм героина, понимаешь. А у меня самолет под завязку набитый таблетками. Вызволение. Ха, — перевожу дыхание.
Мои нервы сдают. Я терплю схвативший меня за кадык гнев. Левинзон глазами психотерапевта отслеживает мое состояние.
— Да, Антон именно вызволения, — Левинзон поймав момент моей внутренней усталости, спокойным тоном продолжает. — Здесь тебя приговорят. В лучшем случае дадут пожизненное. Потом лет через 30 ты выйдешь. В чем я не уверен.
— Адвокаты тайцы, давят на возможность твоей экстрадиции. Между Россией и Таиландом нет соглашения о взаимной правовой помощи по выдаче подозреваемых и обвиняемых. Но, — Андрей достает из портфеля пакет.
— Российское МВД и Публичный департамент судебного преследования Таиланда нашли по тебе точки соприкосновения. Я пока не выяснил, с помощью кого найдены точки соприкосновения, но департамент запросил у России документы. Особенно тайцы никогда не щипают тщательно по делам связанным с контрабандой наркотиков. Производство занимает не более месяца при задержании с поличным. Далее приговор. Ливензон вытаскивает из пакета туго прошитую папку ксероксных копий документов, передает мне.
Титульный лист: город Москва декабрь 2007 год "Материалы по запросу Департамента судебного преследования города Бангкок".
Антон Михайлович Кнутиков.
Год рождения 19 июля 1974 года. Место рождения город Москва. Гражданин России.
Прописан ул. Говорова дом. 7 кв.30. Образование, высшее окончил Московский государственный институт иностранных языков в 1995 году. Специальность-переводчик английского и французского языка. К уголовной ответственности привлекался. В 1999 году осужден, за хранение и продажу наркотических веществ сроком, 10 лет. За примерное поведение досрочно освобожден в 2005 году.
Мать: Надежда Владимировна Кнутикова. 1953 года рождения. Образование высшее.
Гражданка России. Работает в ООО "Клепс", бухгалтером. К уголовной ответственности не привлекалась.
Отец: Михаил Львович Кнутиков. Погиб в 1986 году, при невыясненных обстоятельствах.
Я пропускаю листы с биографическими справками о моей жизни. Перелистываю прошнурованные страницы. Закладка из белой папирусной бумаги, открывает страницу протоколов допросов. Вордовский текст, скрепленный страницами перевода на тайский язык. От страниц веет сыростью и старостью.
Протокол допроса, уроженца города Москвы. Пропуская преамбулу, я останавливался на имени допрашиваемого, быстро пробегая черные буквы на немного желтой бумаги.
Игорь Столяров 1972 года, вставки краткой биографии.
Вопрос дознавателя, как давно он меня видел и при каких обстоятельствах?
Гарик смущается еще от того, что сильно напился, признаться в этом он не может, потому много неточностей. Впрочем, место последней встречи уже не важно.
— 20 июля, на квартире Антона Кнутикова. Адрес: ул. Говорова дом 7 квартира 30.
Гарик видимо перенервничал, его известили о задержании, всякая причастность к моей персоне, казалась тюремным сроком. Нервозность чувствовалась в мелочах, которые описывал Гарик, которым ранее он не придавал значения.
— Потом мы сели на диван, большой, коричневый диван. Гости приходили растянуто, точного времени Антон не назначал, сказал, когда придете, тогда придете, отмечать буду 2 дня с пятницы до воскресенья.
— Вечером следующего дня он улетал, в Амстердам. Постоянное место жительство Антона, последних 2 лет. У него вид на жительство в Нидерландах. Открыл клуб, или бар, я не знаю, не был у него дома, мы не говорили особо о тамошней жизни.
— В Москву приезжал, к маме два раза в год. Он ее очень любил. Говорил люди в основном гандоны. Все хорошие по монастырям молятся. Плохие на пожизненном. Кругом одни середняки. Ни плохие, ни хорошие, бегают, суетятся, хотят, покупают, продают. Я говорит тоже такой, суетной. Мне никто не нужен, я никому не нужен, так если только чуть. Матери всегда я нужен. Даже такой середнячковый.
— Сидели мы до воскресенья. Угар конечно. Народа много собралось. Одноклассники, однокурсники, короче до хрена народа. Тусовка приходила — уходила. Антон общительный, контакт с человеком сразу находил, цеплял. Последний раз Антона я видел? Я очень пьяный был, помню день ясный, часа 3–4 дня. Он подошел, я на диване полулежал, потрепал по голове, улыбнулся.
— Увидимся, — говорит.
Я уже в дреме легкой, сквозь сон вижу, он шапку одевает и выходит из квартиры. После дня рождения мы не общались с Антоном.
Я перелистываю показания моих педагогов по школе и институту. Далее родственники, не читаю. Показания моей матери. Ей опять достается от меня.
Надежда Владимировна Кнутикова.
— Антон послушный мальчик, но нестандартный. Творческий. Слабеньким рос, ребята над ним смеялись, он меньше всех ростом в классе. Антон, конечно, комплексовал, назло всякие концерты устраивал, представления, наверное, самоутверждался. Однажды костюм робота одел на урок физики, сам смастерил.
