Дженни Даунхэм - Пока я жива (Before I Die)
– Привет, Кэл, – здоровается Зои. – Привет, – отвечает он. – Я пришла попрощаться, – поясняет она. – В смысле, я уже попрощалась, но решила еще раз. – Почему? – недоумевает Кэл. – Ты куда-то уходишь?
Мне нравится чувствовать вес маминой руки в своей.
– Ты же знаешь, будь такое возможно, я бы поменялась с тобой местами, – признается мама и добавляет: – Как ужасно, что я не могу тебя спасти.
Наверно, она думает, что я ее не слышу.
Мама говорит: – Я могла бы написать рассказ в журнал, где публикуют истории из жизни, о том, как нелегко мне было от тебя уйти. Не думай, что это было просто.
В двенадцать лет я нашла на карте Шотландию, увидела, что за проливом лежат Оркнейские острова, и поняла, что там есть лодки, которые увезут ее еще дальше.
Памятка для мамы Не бросай Кэла. Не убегай от него, не уезжай в Шотландию, не думай, что какой0то мужчина может быть важнее его. Иначе я не дам тебе спокойно жить. Я буду двигать мебель, сбрасывать на пол предметы и пугать тебя до полусмерти. Будь поласковей с папой. Я серьезно. Я за тобой наблюдаю.
Мама дает мне отхлебнуть воды со льдом. Осторожно кладет мне на лоб мокрую тряпочку.
А потом говорит: – Я тебя люблю. Словно три капли крови падают в снег.
Сорок пять
Адам залезает на раскладушку. Она скрипит. Потом затихает.
Я вспоминаю, как он сосал мою грудь. Это было не так давно. Мы лежали в постели у меня в комнате- я его обнимала, он прижимался ко мне, и мне казалось, будто я его мама.
Он обещал быть со мной до конца. Я вынудила его пообещать. Но я не знала, он будет лежать рядом со мной по ночам как примерный бойскаут. Я не знала, что мне будет больно от прикосновений и Адам будет бояться взять меня за руку.
Ему бы коротать ночь с какой-нибудь соблазнительной фигуристой девицей, чье дыхание благоухает апельсинами.
Памятка для Адама. Заботься только о себе. Поступи в университет, заведи кучу друзей, выпивай с ними. Забывай ключи. Смейся. Ешь на завтрак баночную лапшу. Прогуливай лекции. Будь безответственным.
– Спокойной ночи, Тесса, – говорит Адам. Спокойной ночи, Адам.
– Я звонил медсестре. Она считает, что к сульфату морфина пора добавлять ораморф. – Кто-нибудь приедет сделать укол? – Сами справимся. – Когда вы звонили, она опять звала маму.
Я вспоминаю пожар, дым столбом, заполошный перезвон колоколов, изумленные лица людей в толпе, как будто у них что-то украли.
– Адам, если хочешь, я с ней посижу. Иди вниз, посмотри телевизор, поспи. – Я же сказал, что не оставлю ее.
Словно один за другим гасят огни.
Дождь моросит на песок и на голые ноги папа доделывает замок а мы с Кэлом несмотря на дождь набираем в ведерко морской воды для крепостного рва а позже когда выглядывает солнце в каждую башню втыкаем по флажку так что они плещут на ветру а мы покупаем в киоске на дюнах мороженое и папа сидит с нами а когда начинается прилив мы вычерпывает воду чтобы люди в замке не утонули.
– Ладно тебе, Адам. Если мы выдохнемся, Тессе от этого лучше не станет. – Я не уйду.
В четыре года я едва не свалилась в оловянный рудник а в пять машина перевернулась на шоссе когда же мне было семь мы ездили отдыхать и в фургоне прорвало газ но никто даже не заметил
Я умирала всю жизнь
– Кажется, затихла. – Гм.
Я слышу только обрывки звуков. Слова проваливаются в трещины, часами где-то блуждают, потом взлетают и садятся мне на грудь.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что не сбежал. Других бы уже и след простыл.
– Я ее люблю.
Сорок шесть.
А, ты проснулась, – замечает Адам.
Он наклоняется и смачивает мне рот губкой. Обтирает губы полотенцем и смазывает вазелином. – У тебя руки холодные. Хочешь, я погрею их в своих?
От меня воняет. Я чувствую запах собственных газов. Слышу омерзительное тиканье, с которым мое тело истребляет себя. Я тону, исчезаю в кровати.
Пятнадцать, подняться с постели, спуститься в гостиную и чтобы все оказалось шуткой.
Двести девять, выйти замуж за Адама.
Триста, пойти на родительское собрание и услышать от учителя, что наш ребенок – гений. Вернее, все трое-Честер, Дейзи и Мерлин.
Пятьдесят один, два, три. Открыть глаза. Открыть глаза, черт подери.
Не могу, слабею.
Сорок четыре, не падать в пустоту. Не хочу терять сознание, я боюсь.
Сорок пять, не падать в пустоту.
Думать о чем-нибудь. Я не умру, пока буду помнить о горячем дыхании Адама меж моих ног.
Но мысли скачут.
Как будто листья облетают с дерева. Я даже забываю, о чем думаю.
– Почему она так хрипит?
– Это легкие. Жидкость не выводится, потому что Тесса лежит без движения.
– Ужасный звук.
– Звучит хуже, чем есть на самом деле.
Это Кэл? Я слышу щелчок, когда он дергает за кольцо, и шипение кока-колы в банке.
– А папа твой где? -спрашивает Адам.
– Говорит по телефону. Просит маму приехать.
– Хорошо.
Кэл, что происходит с трупами?
Прах, блеск, дождь.
– Как думаешь, она нас слышит?
– Конечно.
– Потому что я ей кое-что рассказывал.
– Что?
– Не скажу!
Солнечная система возникла в результате большого взрыва только тогда образовалась земля и зародилась жизнь а когда прошли дожди и пожары появились рыбы потом насекомые земноводные динозавры млекопитающие птицы приматы человекообразные и наконец люди
– Тебе не кажется, что она как-то странно хрипит?
– Нет.
– Звук изменился.
– Тише, я не слышу.
– Ей хуже. Похоже, она задыхается.
– Черт!
– Она умирает?
– Беги за отцом. Быстро!
Маленькая птаха может по песчинке передвинуть гору песка раз в миллион лет она берет песчинку а когда гора передвинется птичка начинает все сначала вот что такое вечность и это слишком долго чтобы быть мертвой
Может быть, я вернусь в другом облике.
Я стану встрепанной девицей, с которой Адам познакомится в первую же неделю учебы.
– Привет, ты тоже изучаешь садоводство?
– Тесс, я тут. Я рядом, я держу тебя за руку. И Адам здесь, он сидит на другом краю кровати. И Кэл. Мама уже выехала, вот-вот приедет. Тесса, мы все тебя любим. Мы с тобой.
– Какой ужасный звук. Как будто ей больно.
– Ну что ты, Кэл, она без сознания. Ей не больно.
– Адам сказал, что она нас слышит. Как же это возможно, если она без сознания?
– Она как будто спит, но знает, что мы здесь. Не бойся, Кэл, сядь рядом со мной. Иди ко мне на колени. Ей не больно, не бойся.
– Не похоже. Она шипит, как дырявый паровой котел.
Я ухожу в себя. Их голоса похожи на журчание воды.
Мгновения сливаются.
Самолеты врезаются в дома. Трупы летят по воздуху. Взрываются автобусы и поезда метро. Сквозь плиты тротуара просачивается радиация. Солнце превращается в крошечную черную точку. Человечество вымирает, тараканы правят миром.
Может случиться все что угодно.
Мусс на пляже. Взбить вилкой в судке. Чайки. Волны.
– Тесса, все хорошо, мы тебя отпускаем. Мы тебя любим. Мы тебя отпускаем.
– Почему ты так говоришь?
– Быть может, ей нужно наше согласие, чтобы умереть.
– Я не хочу, чтобы она умирала. Я не согласен!
Ладно, пускай. Еще один день соглашаться на все.
– Может, попрощаешься с сестрой?
– Нет.
– Это важно.
– Тогда она умрет.
– Но не от твоих слов. Ей нужно знать, что ты ее любишь.
Еще мгновение. Еще одно. Я продержусь еще мгновение.
Ветер гонит по дорожке фантик от конфеты.
– Давай, Кэл.
– Я чувствую себя по-идиотски.
– Мы не слушаем. Подойди ближе и говори шепотом.
Вдоль круга, где ездят машины, написано мое имя. Каракатица, выброшенная волной на берег. Мертвая птица на лужайке. Миллионы червей, ослепленные солнцем.
– Прощай, Тесс. Если хочешь, можешь мне являться. Я не против.
Утка заходит в аптеку за помадой. Мышь сажают в воду и придерживают ложкой. Три крошечных пузырька воздуха один за другим всплывают на поверхность.
Шесть снеговиков из ваты. Шесть салфеток, сложенных в оригами-лилии. Семь разноцветных камешков, скрепленных серебряной цепочкой.
Солнце в моей чашке.
Зои выглядывает из окна. Я выезжаю из города. Небо все темнее и темнее.
Отпусти их
Адам выдыхает дым и говорит, указывая на город под холмом: -Там, внизу, может твориться что угодно, но здесь ты об этом не знаешь.
Адам гладит меня по голове, по лицу, целует мои слезы. Мы так счастливы.
Отпусти их всех.
Хлопанье крыльев птицы, пролетающей по саду. А потом ничего. Ничего. Проплывает облако. И снова ничего. Свет льется в окно, падает на меня, в меня.
Мгновения.
Сливаются в одно.
