Ирвин Уэлш - Экстази
— Не-а, парень, ты не прав, я целиком за парней… они-то знают, что игра идет не по правилам. Они-то знают, что в правительстве засилье скучных, тупых ублюдков, которые хрена с два таким, как мы, дадут, и они считают, что все такие же бедные, как они сами. А когда они видят, что кто-то побогаче, хоть они и лоб себе расшибут, то это им очень не нравится. Но ребятки не понимают, что деньжата на клубы да на наркотики — не роскошь, черт дери. Это деньги на самое необходимое.
— Да как ты можешь говорить такое?
— Мы же, блин, общественные, социальные животные, и нам абсолютно необходимо где-то собираться и хорошо проводить время. Это одна из основных потребностей живого человека. Основное, твою мать, право. А эти парни из правительства, потому что они подсажены на власть, они просто потеряли способность время хорошо проводить, и вот они хотят теперь, чтобы все остальные чувствовали вину, оставались навеки в своих коробочках и посвящали всю жизнь воспитанию следующего поколения корма для их фабрик, пушечного мяса или кротов на пособии для государства. И наши ребята, их долг как разумных, блин, существ — ходить по клубам и гулять с друзьями на вечеринах. Ну и конечно, время от времени им нужно есть, это тоже совершенно очевидно играет роль, но не так важно, как хорошо проводить время.
— Да не может быть, чтобы ты был за таких парней. Ерунда это все.
— Нет, я и в самом деле за парней. Целиком за — Ллойд, Ллойд из Лита, тот, что никогда не трахал своей сестры; целиком и полностью за Ричарда и Роберта из Глазго… славного города Глеска…
— Ты же вроде говорил, что их не знаешь? — Обиженное лицо Красного Песчаника вытягивается в мою сторону, окруженное какофонией лязгов и стуков и мигающего пульсирующего света…
— Я знаю их лишь как Ричарда и Роберта — вот и все, друг. Пару раз чесал языком с ребятами в чилаутах и тому подобное. И все на этом… слушай, мне полный п-ц. Я, может, сейчас умру. Мне надо либо голову куда-нибудь приложить, либо еще Сол…
И Сол, и Дайкири, и Лонг Айленд Айс Ти пусты, и я не помню, кто их все выпил, точно не я то есть…
Мужик отваливает расставлять столы в ресторане. Я лезу через мойку, по каким-то грязным тарелкам и просто сползаю, как угорь, из открытого окна, падая на какие-то мешки, полные мусора, и скатываюсь в сухую сточную яму посреди зацементированного заднего дворика. Пытаюсь встать на ноги, но никак, и я ползу к зеленым воротам. Я знаю только, что должен идти, продолжать движение, и я порвал уже штаны и колено поцарапал и вижу свежую пульсирующую рану, похожую на разрезанную клубничину, и вот я уже на ногах, что странно: я ведь не помню, как вставал, и я иду по оживленной улице — может, по Грейт Вестерн или по Байрез, или, может, по Дамбартон, и я не вижу, куда иду, должно быть, домой, но точно, блин, не туда, не на квартиру к Стиво.
Солнце встает над кварталами. Я сейчас прямо полечу в него.
Кричу, обращаясь к людям на улице, двум девчонкам. Я говорю им:
— Солнце, видите, я сейчас полечу прямо в него.
Они ничего не отвечают и даже не обращают внимания на то, как я взмываюсь ввысь из этого мира, его затасканных, банальных подлостей, и лечу прямо в этого огромного золотого ублюдка в небесах.
11. Хедер
Мне кажется, что меня привлекала в Хью его преданность делу. Будучи студентом, он обладал невероятной преданностью делу. Но это его качество изменилось, можно сказать, эволюционировало с годами. Как же менялась преданность Хью?
Имя: Студент Хью
Предан делу освобождения трудящихся от ужасов капитализма
Имя: Безработный выпускник Хью Предан делу борьбы за сохранение рабочих мест трудящимися, но при этом не за смену системы
Имя: Новичок-на-служебной-лестнице Служащий Хью Предан делу защиты и улучшения услуг для трудящихся
Имя: Супервайзер Хью
Предан делу оптимизации качества услуг для потребителей этих услуг
Имя: Менеджер госсектора Хью
Предан делу предоставления высококачественных услуг путем повышения экономичности и снижения расходов. (На деле это означало увольнения многих трудящихся, предоставляющих эти услуги, но если это шло на пользу большинства их пользователей, то цена оправдывала подобные меры.)
Имя: Менеджер частного сектора Хью Предан делу максимизации прибыли за счет экономии, эффективного распределения ресурсов и выхода на новые рынки.
— Но мы же слегка продвинулись с тысяча девятьсот восемьдесят четвертого, Хедер, — улыбается он мне, выглядывая из-за своей Индепендент.
А вот кому пришлось меняться для сохранения имени, так это невинным. А у Хью «окончательный анализ» превратился в «точку отсчета». Семантика имеет значение. Банальные лозунги революции и сопротивления обернулись еще более банальной фразеологией бизнес-эффективности, финансового учета и спорта, — точки отсчета, движущиеся штанги, прикрытие базы, уровневые поля…
Где — то по дороге были похоронены и наши мечты. Может, революционные лозунги и были наивностью, но, по крайней мере, мы готовились к чему-то большому, к чему-то важному. Теперь наши горизонты стали такими узкими. Мне этого мало. Некоторые вполне довольны и этим, -пусть будут довольны. Но мне этого просто мало.
Мне мало, потому что мне уже почти двадцать восемь, а оргазма долбаного у меня уже четыре года как не было. Все эти четыре года он выпаливал в меня свой обойный клей, потребляя меня, пока я лежала, мечтая о потреблении.
И пока он трахает меня, я составляю в уме свой список:
сахар
джем
хлеб
молоко
фасоль
рис
приправы
пицца
вино
помидоры
лук
зеленые перцы
…а потом, потом я сделала кое-что совершенно провидческое: я прекратила потреблять ради самого потребления.
Жир начал опадать с моего тела. Он начал спадать с моих мозгов. Все стало легче. Началом послужили мои фантазии о нормальном трахе. Затем о том, как я всех их пошлю на… Я начала читать книги. Я начала слушать музыку. Я начала смотреть телевизор. Вдруг я поняла, что снова думаю головой. Я пыталась это прекратить, потому что мне только становилось больно. Но не смогла.
Когда все это переполняет твою голову, оно неизбежно выплескивается и в твою жизнь. Если этого не происходит, тебя может раздавить. Я не позволю себя раздавить.
12. Ллойд
Не сразу, не сразу мы попали снова в Соупдодж сити. Кислота, приятель, на хрен, на хрен, больше никогда, никогда, то есть, по крайней мере, до следующего раза. Приезжаю домой, а у дверей меня уже встречает Злобная Сучка.
— Где шлялся? — обвинительным тоном спрашивает она. Слишком, блин, ревнивой становится эта Сучка.
— Глазго, — отвечаю я.
— А зачем? — продолжает допрос она.
— Вечерина Слэма на пароме Ренфрю, — лгу я ей. Зачем Сучке знать обо всех моих похождениях…
— Ну и как?
— Нормально, — отвечаю я.
— У меня еще есть «птички» тебе на продажу, только они дома остались, — говорит она.
Офигенно. Еще дерьмового экстази на продажу. Моя репутация скоро так подмочится, что люди будут покупать себе химию у шотландских да ньюкасльских пивоваров. Те таблетки я у Стиво так и оставил, тот, конечно, ни на что особенно не рассчитывал, но сказал, что попробует кому-нибудь их сбагрить.
— Ладно. Зайду попозже, — говорю я ей. Я хотел лишь одного — попасть к себе, выпить чашку чая и курнуть. И тут я вспоминаю, что оставил свою дудку в Соупдодж сити, вместе с таблетками. — У тебя дунуть есть? Мне очень надо дунуть. Так устал от этой поездочки. Челюсть сводит, будто сломанная. Мне необходимо расслабиться. Даже какие-нибудь транки долбаные подойдут. Мне нужно хотя бы что-нибудь. Мне нужно, и точка, блин.
— Ага, есть и гаш, и дудка, — говорит она.
— Ладно, тогда провожу тебя до дома.
Идем к Злобной Сучке, а там уже Соло, а также парочка приятелей по имени Монтс и Джаско. Соло начинает говорить со мной, а я ни хрена не понимаю. Будто он медленно выдавливает слова по слогам через свой длинный нос. Сучка пошла на кухню чайник поставить и дудок принести, а Монтс встал за спиной Соло с ядовитой ухмылкой и начал языком в щеке ворочать, будто хуй сосет. Они с Джаско, будто пара стервятников, кружащих над большим раненым зверем. Мне стало от этого грустно и жалко Соло. Все это напомнило мне сцену из фильма о Мухаммеде Али, который я смотрел по телеку, где он теряет свою живучесть, разбитый Паркинсоном, возможно, полученным в результате одного из боев. Злобная Сучка, когда вошла, была похожа на Дона Кинга, у которого страсть к манипуляции проглядывает даже в улыбке неподдельной радости.
— Ну, так ты отвезешь за меня товар Абдабу? — спрашивает она.
— Отвезу, отвезу, — отвечаю я. Абдаб — мой старый дружок в Ньюкасле. Сучка снабжала его товаром, а я возил. Мне не светило, конечно, туда только за этим ехать. И я согласился лишь потому, что хотелось повидаться с Абдабом и его джордивскими дружками да сходить куда-нибудь проветриться. Ньюкасл мне всегда нравился. Джор-ди — те же шотландцы, и не их вина, что их так англичане испоганили, бедняг.
