Брет Эллис - Гламорама
— Виктор?
— Да, — шепчу я.
— Что для тебя значит Хлое?
— Иди сюда, — шепчу я.
— То, что ты красавчик, еще не означает, что ты можешь позволять себе… — она запинается, подыскивая слова, — больше, чем другие.
— Я знаю, зайка. Это круто.
Я сажусь, продолжая не сводить с нее глаз. Она делает шаг ко мне.
— Давай, — говорю я. — Правильно.
— Что ты хочешь, Виктор?
— Я хочу, чтобы ты пришла ко мне.
— Что ты о себе возомнил? — спрашивает она, внезапно отступая назад. — Считаешь, что тебе положены дополнительные льготы за твою девичью красу?
— Эй, я — крутой перец, — пожимаю я плечами. — Попробуй кусни.
По ее лицу пробегает тень улыбки, которая говорит о том, что скорее всего она готова на все. Пришло время расслабиться и попробовать сменить подход. Я окончательно вытаскиваю полы рубашки из джинсов, чтобы мой брюшной пресс предстал ее глазам целиком, и раскидываю ноги еще шире, чтобы отчетливо выделялась выпуклость в области ширинки. Я предлагаю ей «Mentos».
— Ты выглядишь так, как будто у тебя все в жизни ладится, — говорю я. — Как тебе удается держать себя в такой отменной форме, куколка?
— Ничего не ем, — отвечает она тихо.
— Ты придешь сегодня вечером в клуб? — спрашиваю я.
— В «Copacabana»? Куда ты обязан сходить, если приехал в Гавану?[82] — спрашивает она, хлопая в ладоши и изумленно хлопая ресницами в поддельном восторге.
— Эй, сестренка, не надо меня злить, — говорю я, подделываясь под интонации черного рэппера.
— Где сейчас Хлое, Виктор? — спрашивает она, приближаясь ко мне.
— Кто был твоим последним серьезным увлечением, зайка?
— Бывший биржевой спекулянт, которого я повстречала на семинаре начинающих сценаристов, а потом еще Гейвин Россдэйл[83], — говорит она. — Ах да — и еще Адам Сандлер в течение трех дней.
— Черт! — хлопаю я себя по лбу. — Только теперь я знаю, кто ты такая. Только теперь я все вспомнил.
Она слегка улыбается, и взгляд ее теплеет.
— А у тебя кто сейчас есть? — Пауза. — Я имею в виду кроме Элисон Пул.
— Эй, мне показалось, что это имя под запретом у тебя дома.
— Нет, почему же, но произносить вслух его может только тот, кто владеет куклой-вуду этой сучки, в голову которой воткнуто не менее пятисот булавок, а в задницу забит батончик «Snickers XL», — говорит она. — Итак, с кем ты встречаешься, Виктор? Просто скажи мне. Достаточно имени.
— Четверо хотят меня полюбить, двое хотят меня погубить и одна говорит, что она мой друг.[84]
Она улыбается снова, стоя уже рядом с кроватью.
— Можно спросить тебя кое о чем? — спрашиваю я.
— Рискни.
— Психовать не будешь?
— Зависит.
— Тогда обещай, что воспримешь мой вопрос… эээ… в определенном контексте.
— Что?
— Дело в том, что… — я останавливаюсь, делаю глубокий вздох, издаю смешок.
— Дело в том, что?
Стараясь говорить как можно более серьезно, я четко выговариваю:
— Я хочу вылизать тебя прямо сейчас.
Массируя свой член сквозь джинсы и глядя Лорен прямо в глаза, я продолжаю:
— Обещаю, что не потребую ничего больше. Просто мне ужасно хочется вылизать твою киску прямо сейчас. — Я делаю паузу и, изображая робость, переспрашиваю: — Можно?
Она делает глубокий вздох, но остается на месте.
— Ты будешь жаловаться на мое поведение? — спрашиваю я.
— Нет.
— Тогда иди сюда.
Ее глаза скользят по моему телу.
— Иди сюда, — повторяю я.
Она стоит неподвижно, словно решает, как ей поступить.
— Что тебя мучает? Какая дилемма? — спрашиваю я.
— Виктор, — вздыхает она, — я не могу.
— Почему? — удивляюсь я. — Иди сюда.
— Потому что… ты выглядишь так, словно с луны свалился или что-нибудь в этом роде, — говорит она. — И потом… я совсем тебя не знаю.
— Да, зайка, к тебе просто так не подкатишь…
В этот момент она внезапно сбрасывает халат.
— Пожалуй, самое время закончить этот бессмысленный разговор, — говорю я.
Она склоняется надо мной, опрокидывает меня на кровать, усаживается ко мне на живот. Я ввожу в ее влагалище сначала один палец, затем второй, в то время как она своими пальцами ласкает клитор, и тогда я приподнимаюсь и начинаю сосать и лизать ее груди. Я вынимаю свои пальцы из ее влагалища и кладу их к себе в рот, говоря при этом, как дико мне хочется полизать ее киску, а затем легко опрокидываю Лорен на спину, развожу ее ноги в стороны и запрокидываю их так, что все ее складки раскрываются мне навстречу, и я начинаю двигать пальцами в ее влагалище, одновременно вылизывая и посасывая ее клитор. Затем я смачиваю собственной слюной другой мой палец и проскальзываю им между ее бедер ниже, пока он не касается ее другой дырочки и не начинает легко массировать ее. У меня уже колом стоит, я стаскиваю джинсы до коленей, задираю зад повыше и начинаю возбуждать себя, продолжая лизать Лорен, но тут она притягивает меня к себе на грудь, заставляя меня сосать ее соски, а я, по-прежнему массируя свой член, поднимаюсь еще выше, и мы начинаем жадно целоваться, и тогда она хватает мой член и начинает водить его головкой по своим набухшим складкам, пока он не проскальзывает к ней внутрь безо всяких усилий, и она начинает яростно двигаться подо мной, и я отвечаю ударом на каждый ее удар, и она кончает, но тут раздается жужжание интеркома, и голос привратника сообщает: «Лорен, к вам направляется Дамьен Росс», — и мы оба застываем как громом пораженные.
— Блин!
Лорен вскакивает, хватает халат с пола и бежит по коридору, крича мне на ходу:
— Одевайся быстрее, сюда идет Дамьен!
— Мы попали, зайка!
В панике я пытаюсь сесть, но, неверно определив свое положение в кровати, падаю на пол. Там я моментально хватаю трусы и поспешно запихиваю свой все еще налитый кровью и влажный, слегка болезненный любовный мускул внутрь нижнего белья СК.
— Он явился раньше времени! — кричит Лорен, вбегая обратно в комнату. — Черт!
— Раньше какого времени? — спрашиваю я.
Когда я поворачиваюсь к ней, она — уже в шкафу, где роется в залежах платьев и свитеров, пока не извлекает на свет божий черную дамскую шляпку — очень прикольную, с маленьким красным цветочком, вышитым на тулье, — и изучает ее несколько наносекунд перед тем, как швырнуть ее мне.
— Лови!
— Чего? — удивляюсь я. — По-твоему, я должен надеть это для маскировки?
— Скажи ему, что ты пришел, чтобы взять эту шляпку для Хлое, — говорит она. — И вытри лицо.
— Лорен, зайка, — говорю я, — остынь.
— Ты не должен был приходить сюда, — говорит Лорен и вновь направляется в сторону прихожей. — Я была полной дурой, что сразу не выставила тебя за дверь.
— Мне казалось, что нам было неплохо вместе, — говорю я, идя за нею следом.
— Но мы не должны были этого делать! — вскрикивает она, а затем повторяет шепотом: — Мы не должны были этого делать.
— Эй, не повторяй это так часто!
— Давай будем честными перед самими собой и назовем это минутной слабостью, — говорит она. — Ты не должен был приходить сюда.
— Зайка, я уже это запомнил — не надо быть такой назойливой.
Я следую за ней в гостиную и нахожу там подходящее место, чтобы принять непринужденную позу.
— Нет, встань здесь! — распоряжается Лорен, затягивая поясок на халате. — Как будто мы — боже мой! — просто беседуем.
— О'кей, а о чем мы будем беседовать? — спрашиваю я, успокаиваясь. — Как сильно у меня на тебя встает?
— Ну-ка, отдай мне немедленно назад эту чертову шляпку!
— Хлое скорее воронье гнездо на себя напялит, чем вот это.
— Она же твоя девушка, так откуда тебе знать, что ей нравится?
Дамьен входит, держа в руке сигару, со словами:
— Привет, зайка, только не кричи сразу, она незажженная. — Они без малейшего смущения целуются как два голубка у меня на глазах, затем Дамьен приветствует меня кивком головы и небрежным взмахом руки и говорит: — Привет, Виктор!
— Привет, Дамьен! — отзываюсь я и также небрежно машу ему рукой.
— Ты сегодня повсюду, верно?
— Быть повсюду — это у меня в натуре.
— Виктор, — встревает Лорен. — Скажи Хлое, что она может вернуть мне ее в любое время, ладно?
И она вручает мне шляпку.
— Да, конечно, Лорен. Эээ, спасибо. — Я верчу в руках шляпку и старательно ее разглядываю. — Хорошенькая… шляпка.
— Это что? — интересуется Дамьен.
— Шляпка, — разъясняет Лорен.
— Для кого? — спрашивает он.
— Для Хлое, — хором отвечаем мы с Лорен.
— Виктор пришел за ней, — ставит точку Лорен.
— Куда она собирается ее надеть? — спрашивает Дамьен. — С чего такая спешка?
— Сегодня вечером, — отвечаю я. — Она наденет ее сегодня вечером.
Вся наша троица обменивается взглядами, и что-то нехорошее, что-то чересчур понимающее читается в наших глазах, поэтому мы поспешно обращаем взоры обратно на шляпку.
