Ганс-Гюнтер Хайден - Фальшивые друзья
Когда я готовил реферат, решил посоветоваться с Вилли. И это решение было правильным. Неужели я опять между двух огней? А вдруг Вилли не прав? Человек ведь не всегда во всем прав. К тому же Вилли коммунист. Можно ли доверять ему сполна? Может быть, в отношениях со мной он руководствуется всего лишь тактическими соображениями?
Да нет, он парень откровенный. Йорг, например, при каждом удобном случае подчеркивает, что относится ко мне по-товарищески, но на самом деле ни о каких товарищеских отношениях с ним не может быть и речи. У Йорга и у Вилли совершенно разное отношение к товарищам. Ах, Вилли, Вилли, заставил ты меня думать! Пожалуй, придется прочитать Крефельдское воззвание еще один раз. Да и пастор Нимёллер его подписал. А что, собственно, плохого, если и я подпишу его?
Голова у меня раскалывалась, такие мысли мне раньше на ум не приходили. И я вдруг ясно увидел перед собой картину: вот я встаю и подписываю это воззвание. Правда, кроме подписи, надо указать профессию. А что у меня за профессия? Военнослужащий. Студент?
Нет, в моем личном деле черным по белому записано: ефрейтор. Так и напишу. А теперь спрячу листок в нагрудном кармане.
Дежурный солдат в караулке еще похрапывал, когда я подписывал и прятал бумагу. Да и незачем ему было видеть это.
Ночью я спал плохо, просыпался при каждом шорохе, видел во сне Радайна и Вннтерфельда — они пытались отнять у меня Крефельдское воззвание, выставляли меня перед строем солдат как опасного террориста, показывали всем мои часы, из которых, как из репродуктора, доносились какие-то слова, переданные из Москвы.
Когда Вилли явился с докладом, что его личные вещи и место готовы для осмотра, я вышел невыспавшимся и в плохом настроении. Посмотрел, сказал: «Все в порядке, можешь брать увольнительную и отправляться домой». Когда он проходил мимо меня к воротам, я сунул ему листок с моей подписью. Только не надо больше дискуссий и поучений. Достаточно того, что я подписал крамольное воззвание. Утром мне пришла в голову мысль: а может, я сделал ошибку? Ну почему, почему меня все время гложут сомнения?
В отличие от Вилли, который стремился домой, я после дежурства к родителям не поехал. Не поехал и к Анне во Фрайбург. Мне надо было подумать, поразмышлять. Скоро мы с Йоргом удерем отсюда. Может, все пройдет удачно.
Я сидел в баре и размышлял. Нажал кнопку музыкального автомата, и зазвучала песня Хосе Фелисиано: «Слушай, как идет дождь, и с каждой каплей я слышу тебя…» С каждой каплей я слышал, что с моей стороны было ошибкой записаться на курсы унтер-офицеров, что вообще мне в бундесвере не место. Надо было выбрать какой-нибудь другой путь.
«Нам надо сломить человека, чтобы сделать из него солдата бундесвера», — сказал как-то командир роты. И это было и остается основным принципом воспитания в бундесвере. Этот путь я выбрал? Лучше бы я оставался простым сапером! Сидел бы себе под чьим-либо началом. А теперь, пожалуй, придется сидеть за решеткой. Сорваться, что ли, в Америку? Потом ко мне приедет Анна. Но наверняка между США и ФРГ есть соглашение о выдаче военнослужащих, которые сбежали во время прохождения военной службы. И значит, американцы выдадут меня боннским властям.
А что полагается за кражу оружия и поджог? Я же не убийца, меня могут обвинить только в пособничестве. Собственно, можно предъявить солдату обвинение и в том случае, если он стрелял по демонстрантам. Первый выстрел — предупредительный. Фельдфебель Визнер как-то говорил нам: «Сначала по ногам, потом в воздух. Никто ничего не докажет». Эти слова были им сказаны как бы мимоходом, но на самом деле — это явное подстрекательство к убийству. Визнера никто не собирается упрятать за решетку.
* * *— Унтер-офицеры — ко мне! Командир роты пригласил нас в свое служебное помещение. Вам представился случай показать, чему вы научились, — сказал он. — Мы получили чрезвычайное по важности и срочности задание. В деревне Хаспе, это неподалеку от Гуммерсбаха, чепе. Там отравили колодец с питьевой водой. Надо проложить запасной водопровод, это примерно шестьсот метров. Сегодня к вечеру водопровод должен работать. Иначе людям будет нечего пить. Командует операцией капитан Климчек. Два отделения выделяются для прокладки трубопровода и монтажа скважины. Почетное задание, господа. Вспомним, как ваши старшие товарищи работали в Бохуме, когда там десять с лишним лет назад очищали пруд от ядовитых отходов. Газеты тогда писали о нашем батальоне.
Гм, стараться мне при выполнении задания или нет? Какой смысл проявлять старание, если я свой выбор профессии считаю неправильным? Набирать очки? Может быть, лучше попроситься с тем взводом, который выделен для чистки и приведения в порядок техники и оборудования?
Командир прервал мои мысли:
— Итак, возьмем первое и второе отделения. Пусть наши молодые унтер-офицеры попробуют свои силы на серьезном задании. Ефрейтору Юргенсу, ефрейтору Крайесу явиться к капитану Климчеку для получения у него задания. Вопросы есть?
— Нет, — промямлил Юргенс, удивленный не меньше моего.
Спустя полчаса я стоял у склада и следил, как нагружали автомашину. Юргенс уже уехал со своим отделением на разметку и прокладку трубопровода. За ним с небольшими интервалами отправились грузовики с шестиметровыми трубами.
Мое отделение тоже тронулось вслед за солдатами Юргенса помогать при стыковке. Нам повезло, потому что на сей раз сооружение насосной станции не было предусмотрено — источник находился примерно на 20 метров выше уровня расположения домов деревни, куда нам предстояло тянуть трубы. Работа была в общем-то несложной, хотя и спешной.
— Каким ядом отравлен колодец? — спросил Момбах. — А тебе не все ли равно?
— Да кто-то, наверное, бросил порошок или капсулу с ядом, — не унимался Момбах. — Может быть, из мести. В деревнях такое часто случается. Я вспоминаю, как у нас Шмитц насыпал Каленбергу сахарного песку в бензобак трактора за то, что на празднике стрелков его старуха танцевала с Каленбергом.
— Ерунду ты городишь, хотя и сам не веришь тому, что говоришь, — заявил Оффергельд. — Кто будет отравлять колодец из-за каких-то дурацких танцулек?
Но фантазия Момбаха увлекла многих. Действительно, интересный сюжетик он выдал. В теперешней ситуации с отравлением колодца, которая имела место на самом деле, были виноваты люди, недосмотревшие за утечкой ядовитой жидкости из бочек с химикалиями. «Бочки хранились не так, как положено», — объяснил позднее командир роты.
За все время моей девятимесячной службы в саперах это была первая работа, которая доставила моральное удовлетворение. Мы знали, что делаем, ради чего работаем. Действительно, колодец был отравлен, пришлось до самого вечера прокладывать трубы, но люди получили хорошую питьевую воду, могли кипятить ее, варить кофе, стирать, купаться. Наша работа имела смысл.
В 22.15 включили водопровод. Обрадованные и смертельно усталые, мы улеглись спать в сарае.
— Дорогие жители деревни Хаспе! Благодаря героическим усилиям двух отделений по прокладке трубопроводов 540-го саперного батальона удалось в кратчайшие сроки восстановить снабжение вашего населенного пункта питьевой водой. Наше общее спасибо самоотверженным строителям, особенно унтер-офицерам Крайесу и Юргенсу, возглавлявшим рабочие группы!
Жители Хаспе с энтузиазмом захлопали в ладоши.
— Но это еще не все, — продолжал командир батальона. — Случай с ремонтом водопровода послужил поводом для того, чтобы превратить батальон саперов-трубопроводчиков в специальную часть по восстановлению и прокладке водопроводов, о чем я и имею честь сегодня объявить. Все солдаты батальона с сегодняшнего дня поступают в подчинение министра внутренних дел земли Северный Рейн — Вестфалия. Будет образован спецотряд гражданского назначения, и этот факт еще раз подчеркивает мирный характер нашего бундесвера. Позвольте объявить о производстве унтер-офицеров Крайеса и Юргенса в лейтенанты. Ура, ура, ура!
Крестьяне разразились восторженными криками, подняли нас на плечи и пронесли по деревне.
Итак, мне таки удалось сделать карьеру. Я теперь военный специалист по снабжению питьевой водой. Но работа эта носит сугубо гражданский характер. Военные задания не придется выполнять. Наверное, теперь решится и проблема моих отношений с Йоргом — ведь мы будем в разных местах, на разных объектах и заданиях. Нас как почетных гостей доставили в палатку, украшенную цветами. Здесь для всех был приготовлен кофе с пирожными.
— Не хотите ли еще чашечку, господин лейтенант Крайес?
— Хватит попивать кофеек, в восемь надо отправляться к себе в казарму! — Юргенс многозначительно надавил мне на ногу носком своего сапога.
— Ах, черт возьми, как жалко! Все здесь было так здорово.
— Что здорово?
