Мик Фаррен - Джим Моррисон после смерти
Богарт упал, сбитый мелким пришельцем, которого Джим запустил, как метательный снаряд. Сам Джим шагнул к операционному столу. Среди разложенных там инструментов должно найтись что-нибудь подходящее. В смысле, что можно использовать как оружие. Джим увидел какую-то хреновину длиной дюймов в десять, похожую на хирургическую пилу, схватил её и обернулся, готовый сражаться и стоять до конца. Но его ждал неприятный сюрприз. В том смысле, что конец уже наступил. Богарт уже выбрался из-под маленького пришельца и теперь стоял на коленях, деловито целясь в Джима из своего оружия, похожего на цилиндр матового металла.
Только свирепая ярость помешала Джиму сообразить, что у него нет ни малейшего шанса. Будь он сейчас в состоянии мыслить здраво, он бы бросил пилу и немедленно сдался. Вместо этого он бросился прямо на пришельца с оружием. Вспышка от выстрела ослепила его. Он вообще ничего не чувствовал, поэтому даже не знал, стоит он ещё на ногах или уже нет. Он видел только мерцающее голубое сияние – и все.
* * *Анубис высунул ярко-красный язык и слизал соус из тёртого хрена со своей собачьей морды. Язык был длинный и доходил до самых усов. За исключением глотки и голосовых связок голова у Анубиса была в точности как у собаки – те же движения, те же повадки, – Сэмпл даже подумала, что в жару он, наверное, вываливает язык. Было действительно трудно понять, где кончается человек и начинается пёс. При виде алого языка Анубиса у Сэмпл возникли и другие вопросы, более интимного, скажем так, свойства, но поскольку Анубис, похоже, закончил её разглядывать и собирался заговорить, она решила отложить все свои размышления и домыслы на потом.
Оглядев Сэмпл с головы до ног, Анубис прочистил горло и проговорил с важным видом:
– Если ты собираешься нам солгать или же наплести небылиц, якобы объясняющих, как ты оказалась в нашей реальности, можешь не утруждать ни себя, ни нас. Мы знаем про тебя все, Сэмпл Макферсон.
Он подался вперёд и подхватил очередной кусок сырого мяса с серебряного блюда, которое держала одна из прислужниц. Сэмпл так и не поняла, он что, ел всё время или просто решил воспользоваться благоприятной возможностью слегка перекусить, раз уж все равно тут сидеть. Молодая прислужница, что держала блюдо, была почти полностью обнажена, не считая тонких плетёных сандалий, золотого воротника, отделанного бирюзой, и золотой же цепочки на талии. Анубис брал кусок мяса, макал его в миску с соусом – майонез со сладкой горчицей и тёртым хреном, – которую держала другая прислужница в синем шёлковом тюрбане и с огромным опалом в пупке. Песьеголовый бог-царь подносил мясо в соусе к носу, слегка запрокидывал голову, а затем опускал его в рот. Потом закрывал глаза и жевал, смачно чавкая и причмокивая от удовольствия, – иными словами, великий правитель совершенно не умел вести себя за столом. Доев мясо, он опять облизал морду и снова воззрился на Сэмпл:
– Также мы знаем все про твою сестру Эйми и про её поиски совершённых Небес.
Сэмпл, до этого только молчавшая, решила, что уже пора и высказаться:
– Похоже, вы хорошо информированы, мой господин.
Анубис прищурился:
– Разумеется, мы хорошо информированы. Мы же боги, правильно?
Сэмпл опустила глаза, старательно изображая униженное смирение перед лицом столь великого и всезнающего божества. Пока что надо ему подыгрывать – ещё не время показывать свой характер. И ещё Сэмпл хотелось как следует рассмотреть человека в сером плаще, за троном Анубиса. Как и Толстый Ари, и доктор Менгеле, он, по всей видимости, обладал здесь немалым влиянием – по крайней мере мог позволить себе выбрать облик по собственному усмотрению, не считаясь с обязательной древнеегипетской тематикой. Да, Сэмпл очень хотелось его рассмотреть, но сейчас было не самое подходящее время.
– Ты явилась сюда без приглашения.
– Прошу прощения, мой господин. Я не знала, что для этого требуется специальное разрешение.
– Похоже, ты много чего не знаешь. Для человека, который до этого управлял своим собственным скромным владением, ты поразительно невежественна.
Сэмпл давно уже не называли невежественной, и ей стоило немалых трудов сдержаться и не высказать Анубису всё, что она о нём думала. Но она понимала, что сейчас самое безопасное – изображать раболепное смирение. Это было непросто. Анубис жутко её бесил.
– Я слышала столько чудесных рассказов о вашем великом городе, мой господин, что мне захотелось увидеть все это своими глазами.
Сэмпл казалось, что у неё получается очень даже лихо, но тут Анубис издал глухой рык.
– Мы тебя предупреждали, не пытайся нам лгать, Сэмпл Макферсон.
Сэмпл подняла голову и посмотрела прямо в глаза Анубису:
– Уверяю вас, мой господин, я не лгу.
– Но и не говоришь всей правды.
– Мой господин?
– Мы, разумеется, понимаем, что тебе захотелось увидеть все великолепие нашего царства, но мы также знаем, что ты проникла сюда незаконно, выполняя особую миссию, порученную своей сестрой. Ты же не станешь отрицать, что прибыла сюда в поисках человека – художника с богатым воображением, – чтобы он помог твоей сестре Эйми довести до ума её жалкие Небеса?
После этого ошеломляющего заявления Анубис ещё пару секунд смотрел Сэмпл прямо в глаза – так сказать, для закрепления эффекта, – а потом отвернулся и потянулся за очередным куском мяса. Сэмпл, кажется, удалось не выказать своего удивления, хотя это и стоило ей немалых усилий. Откуда урод с запущенным случаем мании величия знает столько всего про неё и про Эйми? Может быть, у него есть шпионы на Небесах Эйми? Или, ещё того хуже, у неё в Аду? Ведь кто-то же поставляет ему информацию. Похоже, она серьёзно недооценила этого песьеголового психопата. Может быть, у него есть своя шпионская сеть по всему Загробному Миру, состоящая из свихнувшихся неудачников, отмороженных садистов и вечно всем недовольных придурков, которым нравится изображать из себя Джеймса Бонда или Эдгара Гувера[25].
– Могу лишь повторить, мой господин, что мне действительно очень хотелось увидеть ваш город, о котором я слышала столько рассказов. Я не отрицаю, что согласилась посодействовать сестре в поисках человека, который смог бы помочь ей в обустройстве её владений, но…
Анубис вдруг прекратил жевать и оборвал Сэмпл на полуслове:
– Давай предположим, что ты явилась бы сюда по открытому приглашению, со всеми необходимыми документами и верительными грамотами. Но попытка похитить кого-то из наших подданных, каковые являются нашей собственностью, и увезти во владения твоей сестры – это само по себе уже тяжкое преступление.
Сэмпл так и не поняла, к чему он клонит, и решила сыграть под дурочку:
– Я не понимаю, мой господин.
– Если бы ты завербовала своего художника здесь, в Некрополисе, и попыталась увезти его из города, это было бы покушением на мою личную собственность. Иными словами, это расценивалось бы как кража. А ты стала бы воровкой.
Сэмпл изобразила оскорблённую невинность:
– Мой господин, я не воровка.
– Да? Все в Некрополисе, на прилегающих территориях и в протекторатах, включая и население, является нашей личной и неотчуждаемой собственностью. Поэтому похищение любого из граждан Некрополиса считается воровством.
– У меня и намерений таких не было, мой господин.
– Как там говорится: дорога в Ад вымощена благими намерениями? Уж ты должна знать эту пословицу – ты же пыталась свой собственный Ад создавать. Такой мелкий, ничтожный адик.
Тут Сэмпл не выдержала. Ещё не хватало, чтобы этот ушастый мутант критиковал её творение!
– Мой Ад – не мелкий.
Анубис закатил глаза:
– Да неужели?
Сэмпл вспомнила предупреждение Зиппоры: никогда, ни при каких обстоятельствах не перечить и не возражать Анубису. Но его замечание насчёт «мелкого и ничтожного адика» вывело её из себя. Анубис повторил свой вопрос, теперь в его голосе явственно слышалась угроза:
– Да неужели?
Сэмпл быстро пошла на попятный.
– Наверно, правильнее было бы сказать «скромный», мой господин. Или может быть, «камерный».
– Мелкий? Скромный? Камерный? Какая разница?! – рявкнул Анубис. – Он хоть в чём-то похож на Некрополис?
Теперь Сэмпл могла сказать чистую правду:
– Нет, мой господин. Он совсем не похож на Некрополис.
– Он с ним сравнится в размерах?
– Нет, мой господин.
– В великолепии и пышности?
– Нет, мой господин.
– В широте и размахе замысла?
– Нет, мой господин.
– Тогда стоит ли вообще о нём говорить? Жалкая, второстепенная конструкция.
Сэмпл едва поборола искушение высказать этому самодовольному мудаку, что его Некрополис, при всей своей «пышности, великолепии и широте и размахе замысла», представляет собой самое худшее проявление тоталитаризма с тех пор, как в Албании свергли коммунистов. Она развела руками, как бы признавая своё поражение.
