Ирвин Уэлш - Тяжело в учении, легко в бою (If You Like School, You’ll Love Work)
Хреновая победа, но я все равно преисполнился гордости. Залез в машину, и, пока выруливал на шоссе, «лендкрузер» затюлнила песня Брэда Пейсли «Я жду женщину». На заправке я залил полный бак и направился прямиком в Лос-Анджелес. Я гнал, чтобы проехать по магистрали как можно быстрее, а потом всласть поколесить по проселочным дорогам. Передо мной простиралась алая полоса заката, а над ней неслись голуби на юг, к реке. Мне нравилось проезжать через крошечные городишки, слушать треск и постукивание экскаваторов, а ночью – лай собак и пение насекомых в ветвях низеньких деревьев.
К Лос-Анджелесу я уже порядком подустал, но еще держался. Съемки прошли как по маслу. Я снова взялся за камеру, уже и забыл, насколько мне это по сердцу. Концепт был простой – такое дерьмо я, да и миллионы других режиссеров выдали бы стильно и по-щегольски, даже не вспотев. Мы сыграли на автомобильной погоне по высохшему руслу реки – как в фильме «Жить и умереть в Лос-Анджелесе». Камера врывается на улицу возле больницы. Из машины выскакивают актер с внешностью педика и его глубоко беременная «подружка». Заканчивается все подписью: «Мелочи, которые не ждут». Мы не обманывались, никто и не считал, что мы придумали нечто оригинальное, но это ведь всего-навсего гребаная реклама тачки. Разница была в другом: на этот раз я не просиживал штаны за барной стойкой, разглядывая по телевизору чужую работу и болтая, какие козлы эти рекламщики, а ведь платят им сумасшедшие деньги. На этот раз работу делал я. Дай чек они выписали вовремя. Что ни говори, это было, черт возьми, здорово.
По ночам, на съемной квартире в Санта-Монике, когда я не вспоминал о Пен, а вспоминал я о ней почти все время, я думал об Иоланде и ее неутолимом голоде. Она так стремилась к общению и все же влачила отшельническое существование, замыкалась в своем одиночестве. А теперь, когда кто-то вошел в ее,жизнь, она вылила на этого человека все обуревавшее ее отчаяние.
В голову мне все чаще приходили мысли о «Шумихе», в особенности о Джулии. Она казалась антиподом Иоланды. В том-то и беда: Джулии ни от кого ничего не было нужно, но несмотря на это, общения в ее жизни хоть отбавляй. Как-то вечером, разглядывая с балкона Тихий океан, который был всего в нескольких кварталах, но мне казалось, будто до него добрых двадцать миль, я подумал: а что, если бы Джулия была уже увядшей, нервной старухой, если бы она не умела держать себя в руках…
В порыве вдохновения я встал, подошел к кухонному столу и застучал по клавишам ноутбука, создавая последнюю редакцию. Я уселся, и пальцы заработали, как бешеные – я только диву давался. В писательстве я всегда был тружеником, честным работягой. Теперь я пылал и лучился, я погрузился в собственное подсознание, и страницы рождались одна за другой. Дрожа от адреналина и огромного количества крепкого черного кофе, я выдал новую редакцию всего за три вечера.
Не кривя душой, скажу, что я дрожал от предвкушения, когда привез диск в местное отделение «Кинкос» и распечатал сценарий. Перечитал – и глазам не поверил, настолько этабыло классно. Я постарался успокоиться, потому что прекрасно знал, что авторы склонны к самообману. Я понимал, стоит отложить работу на пару недель и перечитать, когда взгляд будет уже не таким замыленным. Но почему-то делать этого не стал, просто перечитал лишний раз и остался при своем, а текст тут же отослал Марте.
Наутро агент перезвонила мне и заговорила сбивчиво и торопливо. Я горел от нетерпения, но вскоре пришлось спуститься с небес на землю.
– Прости, милый. Рада, что ты сделал еще одну редакцию «Шумихи», рада, что ты мне ее отправил, но я еще не проверяла почту. Просто у меня для тебя хорошие новости.
И она выложила, что мне предлагают снимать клип, пробы на который раньше я не прошел. Предложение от представителя клевой популярной британской команды – «Королевские рептилии», они будущей весной приедут в Америку в рамках турне. Парень, которого они присмотрели, попал в аварию и вроде как выбыл. Деньги, кстати, неплохие обещают. Конечно, не так много, как за рекламу тачки, но тоже неплохо, да и в резюме мне такая работка не повредит, чтобы под грифом «сексплуатация» не проходила. Вероятно, заказ я получил только потому, что на тот момент находился в Лос-Анджелесе. Дела определенно шли на лад, но мои мысли были заняты совсем другим.
– Марта, ты глянешь новую редакцию?
– Обещаю сейчас же ее прочитать, если ты мне пообещаешь взбодриться и отпраздновать успех. Идет?
– Идет.
Слово я сдержал. Я пригласил двух друзей из Лос-Анджелеса – Бретта и Эвана – выпить в «Шато-Мармон». Совсем как в старые добрые времена, разве что теперь я был трезвенником. Ну и разношерстная у нас подобралась компания. Специалист по порносъемкам, мечтающий стать писателем и режиссером в стиле арт-хаус. Обычный лос-анджелесский парень, который жаждет заделаться актером, а работает барменом. И музыкант, который колесит по низкопробным забегаловкам, совсем как Пен, но надеется писать саундтреки к фильмам, притом такие, чтобы Манчини от зависти обоссался. Наша жизнь была полна ежедневных забот, а мы все воображали, как снимем собственные фильмы, рассматривали и отвергали кандидатуры всех, кто попадался нам на глаза: Киану, Кирстен, Вэл, Боб, Колин. Когда Бретт и Эван хорошенько набрались, я особенно остро почувствовал, что я тут – единственный идиот, который посасывает минералку. Мои друзья унеслись на другую планету, и я ощущал, как их недовольство вспенивает тихую поверхность вечера. Они с неприкрытой враждебностью принялись поносить чужой успех, а я весь вечер скучал и рта не раскрывал. Поэтому почувствовал благословенное облегчение, когда пришло время ссать в огонь и прекращать разборки. Я отвез приятелей по домам – в Вествуд и в Венис-Бич. В ушах звенели пьяные мечты и крушения надежд. Похоже, в жизни этих двоих мне отведена роль неизменного водителя. Иначе говоря, мне в их жизни не досталось вообще никакой роли.
На следующее утро перезвонила Марта. Богом клянусь, мы за последнюю неделю общались больше, чем за все пять лет совместной работы. Но когда она заговорила, я усомнился, кто из нас охвачен большим благоговением.
– Милый, поверить не могу, ты такое из «Шумихи» сотворил… Просто шедевр… Да какой там шедевр, это гениально!
Я ушам не поверил. Марта никогда не была склонна к преувеличениям. С другой стороны, я никогда и не выдавал ничего, что могло бы вызвать подобную реакцию.
– Я рад, что тебе понравилось…
– Понравилось? Настолько цельный сценарий… А Джулия… Да ее по сравнению с первым вариантом просто не узнать. Слушай, я отсылаю текст Дону Феннелу в Нью-Йорк с пометкой «очень срочно». Вот такие дела!
Я позвонил Пен, чтобы обрадовать новостями, и она решила взять отгул на несколько дней и прилететь в Лос-Анджелес. Тут я вконец развеселился. Каждую свободную минутку, которую мне удавалось урвать, мы проводили в Санта-Монике: занимались любовью, смотрели телевизор, ели пиццу и китайскую еду навынос, подставляли лица подсолнечные лучи и любовались на океан. Однажды днем мы бродили по пляжу, глядели, как серферы выделывают свои трюки, и так уж получилось, что в разговоре всплыло слово на букву «с». Не знаю, кто из нас первым завел шутливый разговор, но в итоге я спросил: «Ты выйдешь за меня замуж?». А она ответила: «Ну, естественно». Мы бродили по Санта-Монике, пока не нашли подходящее кольцо. Мы балдели от счастья, и даже то, что Пен пора было возвращаться в Феникс, не стирало дурацких улыбок с наших лиц.
Мы были на седьмом небе – строили планы или, скорее, писали сценарии счастливой жизни. Вот переедем в Лос-Анджелес, подыщем себе домик на берегу, Пен познакомится с моей родней, они будут рады свежей крови в семье. Жизнь была прекрасна. Потом позвонила Марта, попросила встретиться с ней за ужином. Не призналась, о чем пойдет речь, но говорила довольно взволнованно. Мы договорились встретиться в ресто-ранчике на улице Уилтшир, и впервые Марта пришла раньше меня. Довольная, как кошка, которая слопала целую миску сметаны.
– Даже не знаю, как сказать. Дону Феннелу настолько понравился твой сценарий, что он решил сам продюсировать «Шумиху». Он уверен, что деньги найдутся. Ты говорил, четыре с половиной миллиона долларов, так ведь?
Я был настолько уверен, что Марта водит меня за нос, что от таких «новостей» даже рот не разинул. В конце концов, кто такой Дон Феннел? Всего-навсего один из самых крутых продюсеров независимого кино в Америке. А может, и не «один из», а попросту самый крутой.
– Марта, не гони…
– Я ему сказала, что ты сам хотел бы быть режиссером, его это устраивает.
Примерно в этот момент я понял наконец, что она не шутит, и мне пришлось хорошенько взять себя в руки, чтобы не потребовать во весь голос водку или мартини. Марта указала на свой бокал «Дом-Периньон».
– Знаю, ты не пьешь, но я просто обязана. Дорогуша, Феннел в восторге от твоего резюме. Если снимешь фильм за четыре с половиной миллиона…
