Мартин Уиллоу - Смертельный рейв
Дэвиду представилась шахматная партия, в которой его король практически загнан в угол, и очередной ход соперника ставит главную фигуру под удар. У него остаётся не так много вариантов, чтобы спасти игру. Одно неверное движение, и соперник объявит шах и мат. Он, а точнее, она, так и ждёт, когда парень допустит досадную оплошность, и тогда использует против него своё преимущественное положение.
* * *За ужином отец объявил сыну о досрочном освобождении из-под домашнего ареста. Возможно, причиной такого расположения послужило сложное дело, которое Редмонд с блеском выиграл сегодня в суде. Ему пришлось защищать интересы клиента, которого обвинили в крупном мошенничестве, но адвокату удалось разобраться во всех хитросплетениях ложных показаний и вывести истинных виновников на чистую воду. Случай и впрямь вышел интересный, если бы рассказчик не обезличил его многочисленными юридическими терминами, в которых он описал ситуацию.
— Я возвращаю тебе ключи от машины, — торжественно произнёс Редмонд, словно ему удалось добиться у судьи помилования для осуждённого на смертную казнь преступника.
— Спасибо, папа, — Дэвид поспешно спрятал их в карман, как будто боялся, что отец может передумать.
— Надеюсь, ты усвоил урок?
— Да, папа.
— Больше никакой музыки? — миролюбиво улыбнулся родитель.
— Никакой музыки, — Дэвиду сделалось не по себе, словно его только что заставили отречься от существования свято чтимого бога.
— Вот и хорошо. Твоя мама сказала, что в последнее время ты слишком много занимался, поэтому тебе требуется небольшая передышка. Наверное, она права, так что ты можешь на время отложить подготовку к поступлению в колледж.
— Я вовсе не чувствую себя уставшим, — постарался изобразить непреодолимую тягу к будущей профессии подросток.
— Мне нравится твой энтузиазм, но иногда нужно беспокоиться и о здоровье, — нетрудно было догадаться, что Редмонд всего лишь повторяет слова Маргарет. Вероятно, нынешней отменой наказания Дэвид должен быть обязанным именно ей. Иногда в разговоре с отцом она умела приводить веские доводы, чтобы заставить мужа принять то или иное решение.
В тот же вечер Дэвид обнаружил, что отец забрал из машины все аудиокассеты. В их числе оказались и те, которые парень записывал самостоятельно, подбирая наиболее понравившиеся песни, пойманные в радиоэфире или взятые напрокат у друзей. Требовать пропажу у отца обратно не имело смысла, ведь он сам дал за столом обещание — отныне никакой музыки. Дэвиду показалось, что вместе с магнитными плёнками отец отнял у него частицу его собственной души.
* * *Очередной короткий сон. Очередное трудное пробуждение. Очередные два часа, проведённые в грузовике, развозящем журналы и газеты. Очередное возвращение домой перед очередным днём учёбы в школе. И совсем неожиданная встреча с отцом.
Дэвид, как обычно, аккуратно прикрыл входную дверь на замок, разулся, снял куртку и хотел миновать гостиную, когда увидел сидящего в кресле Редмонда.
— Папа, что ты здесь делаешь? — вздрогнул подросток.
— Точно такой же вопрос я хотел задать и тебе, — серьёзно произнёс мужчина.
— Я… — парень вспомнил, что этой ночью так и не выключил телефоны, надеясь, что Клер перестанет его беспокоить. — Я всё тебе объясню.
— Попытайся, пожалуйста, — во взгляде отца сквозило ничем не прикрытое раздражение. Дэвид отчётливо представил, как Редмонда будит телефонный звонок, и знакомый информатор сообщает, чтобы тот поинтересовался, где в данный момент находится его сын. Ясное дело, отец пребывает в полной уверенности, что подросток спит, но всё-таки, несмотря на ранний час, отправляется в комнату Дэвида и обнаруживает, что кровать пуста.
Что же ответить? Вышел подышать свежим воздухом? Полюбоваться предрассветным небом?
— Я начинаю терять терпение, — оборвал молчание Редмонд. В самый неподходящий момент Дэвид обратил внимание на взлохмаченные после сна волосы отца, отчего на губах подростка заиграла лёгкая улыбка, и ему пришлось прикусить губу, чтобы наружу не вырвался нервный смешок.
— Тебе действительно весело?
— Нет, пап. Прости.
— Я бы на твоём месте так не радовался, Дэвид. Ответь мне на один элементарный вопрос: где ты был?
— На улице.
— Упражняться в остроумии будешь в следующий раз, а теперь я хочу знать правду.
Внезапно Дэвида охватило странное желание рассказать всё как есть: и про работу, и про синтезатор, и про отношение к юридическому факультету, а потом будь что будет.
— Я хочу стать музыкантом! — выпалил он, ощущая в груди невероятную злобу по отношению к отцу. Внутри как будто прорвало какую-то плотину, которая слишком долго держалась под напором внутренних эмоций. — Ты никогда не прислушивался к моему мнению, но тебе пора понять, что я никогда — слышишь, никогда! — не надену на себя галстук адвоката. Мне нужен синтезатор, и я устроился на работу, чтобы купить его! Мне плевать, что ты об этом думаешь, потому что ты не можешь распоряжаться моей судьбой по своему образу и подобию!
— Ты всё сказал? А теперь отдай мне ключи от машины и иди в комнату, — протянул ладонь отец.
— Нет, — твёрдо возразил подросток.
— Что? — брови Редмонда слегка приподнялись от изумления, а рука так и осталась висеть в воздухе.
— С меня хватит! — парень бросился к выходу, попутно сорвав с вешалки недавно снятую куртку.
— Дэвид, вернись!
Дверь громко хлопнула, а через несколько мгновений раздался звук стремительно отъезжающей от дома машины.
* * *Он мчался вперёд, словно вслед за ним расходилась земля, обнажая смертельный жар преисподней. Голос разума пытался его одёрнуть и заставить вернуться, пока не стало слишком поздно, но Дэвид не останавливался, утопив педаль акселератора почти до предела. На первом же перекрёстке молодой водитель свернул в сторону загородного шоссе. Прочь отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться в дом, где его не понимали.
Подросток включил радио и услышал позапрошлогодний хит группы London beat «Я полон мыслей о тебе». Его сознания достиг только основной рефрен песни, и он невольно начал шевелить губами, повторяя слова исполнителя. Он снова думал о незнакомой девушке.
«Миром управляют случайности», — сказал ему водитель грузовика по доставке свежей прессы, и оказался прав, потому что встреча с девушкой направила жизнь Дэвида в совершенно иное русло. Парень купил альбом The Prodigy, исполнил на школьном концерте «Out of space», увлёкся музыкой рейва, принял решение купить Roland Juno-106, устроился на работу, чтобы заработать денег, на чём и попался, после чего сбежал из дома.
Сбежал из дома. Впервые мысль сформировалась в голове с такой рельефностью и отчётливостью, что Дэвиду даже стало страшно. Что он собирается делать дальше? Средств к существованию у него практически нет, за исключением той мелочи, которая лежит в кармане куртки. Но возвращаться домой после сцены в гостиной — это форменное самоубийство. Он наговорил отцу много лишнего, и теперь новая встреча лицом к лицу может грозить катастрофическими последствиями.
Между тем, стрелка уровня топлива в баке склонилась влево, и над нею требовательно замигала лампочка «Пустой», как будто весь мир ополчился против Дэвида. Он остановился возле ближайшей заправки, пересчитал деньги, после чего залил два галлона[4] бензина и купил холодный сэндвич.
Куда ехать дальше? Перед ним раскинулись север и юг, запад и восток, сулящие одинаково безрадостные перспективы нелёгкого существования без родительской поддержки. К тому же, бак на три четверти заполнен воздухом. Музыканты неоднократно воспевали романтику бродячей жизни, но финансовую сторону подобных путешествий они всегда обходили стороной. Дэвид почувствовал, как его охватывает настоящая паника. Поддавшись эмоциональному порыву, он наделал серьёзных глупостей, так что теперь ему не представлялось возможным найти достойное решение проблемы. Впрочем, стоя на месте, он ничего бы не изменил, поэтому подросток кое-как съел половину сэндвича (на самом деле с настоящим сэндвичем его несъедобный сородич, пожалуй, не имел ничего общего) и завёл двигатель.
Дорога разворачивались, подобно движущейся навстречу конвейерной ленте с нанесённой на неё разметкой. Колёса накручивали последние мили до места неизбежной трагедии.
Рэй
Сознание Рэя, подобно джинну из волшебной лампы, оказалось заточённым в тесном пространстве черепной коробки, изолированной от внешнего мира всеми органами чувств. Подросток пребывал в безмолвном мраке, словно его поместили в камеру сенсорной депривации. Он даже не догадывался, какая борьба развернулась за его жизнь там, снаружи, над телом с ослабленным пульсом и непрестанно опускающимся давлением. Теперь он как будто отстранился от физической оболочки, утратив связь между тем, что обычно видел в зеркале, и между тем, кто воспринимал это отражение как собственное «я».
