М. Раскин - Маленький нью-йоркский ублюдок
Когда она была в метре от меня, я сказал: «Извините, вы здешняя?» Понятно было, что здешняя. К машине, наверное, шлепала.
Эта свинья даже не остановилась. Лишь бросила на ходу: «Не совсем, а что?»
Если не считать фразы про пончики с кофе на завтрак, эта была самой издевательской за всю неделю. «Не совсем». Такой неоригинальный народ пошел — тупой и жалкий. Прозрачней, чем они, только стакан воды. Какого черта значит «не совсем»? Ты или отсюда, или нет. В чем дилемма-то?
Теперь, после того, как она попыталась вылить на меня ведро помоев, я уже бесповоротно решил сбить с нее спесь. Она удалялась, не пожелав проявить учтивость, остановиться и помочь незнакомому человеку, и я сказал ей в спину: «Я просто хотел узнать, вы случайно не слышали о заведении под названием „Западный парк“, у меня там сегодня выступление, а я потерял свою…».
Эта мелкая золотодобытчица резко притормозила, прервав меня на полуслове: «Ах, вы сегодня здесь выступаете?» Заинтересовалась ни с того ни с сего. И вдруг оказалось, не так она и торопится. Внезапно решила, что все-таки здешняя. И представляете, больше не смотрит на меня, как на бродягу. Ну и мерзкая же тварь. Как гуппи, только с клыками.
— Да, должен выступать, — ответил я. — А где это, не знаете?
Она расплылась в совершенно идиотской улыбке и рассмеялась: «Так вы же прямо около него и стоите!» Ха-ха, как забавно. Что за чмо!
— Ой, надо же, кто бы мог подумать? Очень вам благодарен, милая моя, что вы уделили место в своем чрезвычайно плотном графике, чтобы помочь мне. Можете быть свободны. — Видели бы вы выражение ее мерзкого лица, когда я это произнес.
— Постойте, — сказала она и еще что-то, но я помахал ей рукой и зашел в «Западный парк» прежде, чем она закончила фразу. Она выглядела полной дурой, пытаясь закончить предложение. Так ей и надо, заслужила. Я бы сравнил ее с кучей вонючей болотной тины о двух ногах. Впрочем, такое сравнение оскорбительно для тины. Прошу прощения. Она была мерзким чудовищем. Надеюсь, потеряла работу к настоящему моменту.
Несмотря на то, что я сам эту ситуацию и спровоцировал, после нее почувствовал еще большее раздражение. Простоял в «Западном парке» еще минут пять, подождал, пока мисс Золотодобытчица скроется из виду, и уже собирался выйти, но тут какой-то урод за кассой спросил, не угодно ли мне что-нибудь. Еще один любитель задавать вопросы. Я решил повесить ему немного лапши на уши, сообщив, что ожидаю, когда привезут мое оборудование, чтобы я проверил звук. После этого вышел на улицу, смеясь и чувствуя раздражение. Временами люди бывают просто несносны.
Бесцельно погуляв без всяких мыслей в голове по Западному Эрмитажу, я вспомнил, что забыл вчера вечером позвонить маме. И пошел искать телефон-автомат, чтобы оставить ей сообщение, дать знать, что жив-здоров. В Чикаго автоматы не настолько доступны, как должны были бы по идее быть, так что мне пришлось попотеть прежде, чем я нашел хоть один. И нашел-то на какой-то мерзкой улочке, которая сразу напомнила мне Нью-Йорк. Вокруг телефонной будки валялись кучи мешков с мусором, переулки были залиты бензином и всякой другой гадостью, стояла невыносимая вонь, доносившаяся из кухонь дрянных ресторанов, которые там находились. Пришлось, чтобы не мучить ноздри, звонить по-быстрому. Я оставил маме сообщение, мол, я в Чикаго, вечером перезвоню.
Не хотелось, но я пошел обратно к отелю. Я все никак не мог успокоиться из-за инцидента с тиной болотной, но вокруг не было ничего подходящего, чтобы выпустить яд. Вот я и подумал, пойду-ка в отель, мебель в номере поломаю, но потом, к счастью, заметил книжный магазинчик, на окне которого висело объявление о приеме на работу. Я перечитал объявление несколько раз, но тут негодяи, пьющие кофе за столиками у окна, уставились на меня. Книжные магазинчики с кофейными стойками — позор современного общества. Это практически кощунство. И не в кофе дело, хотя в нем тоже нет ничего хорошего, дело в людях, которых привлекают такого рода кофейни. Только пустоголовые подростки и двадцатилетние придурки без чувства самоуважения ходят в книжные магазины-кофейни. Думаете, они туда за книгами приходят? Не смешите меня, они идут туда только ради кофе. Неужели вы и правда считаете, что они там ради книг? Да вы что, издеваетесь? Если вы на самом деле так думаете, то я тут продаю неплохой Бруклинский мост, не хотите приобрести? Я прекрасно понимаю, что выше головы не прыгнешь и мнения общества на этот счет никогда не изменить, но мне глубоко противна идея совмещения кафе с книжными магазинами. Никогда с ней не соглашусь. Тем не менее, работа мне все-таки была нужна, а книжный магазин подходил для этой цели как нельзя лучше.
Все еще в раздражении я зашел внутрь. Ну и свалка. Жутко воняло кофе, а за столиками торчали мои любимые демонстранты сотовых телефонов, щебечущие на наречии чернокожих — позорные представители современной молодежи. Ну и хрен с ними, мне нужно было, чтобы меня наняли, вот и все. Подошел я к первому попавшемуся лоховатому сотруднику. Такой весь из себя мальчик, каких полно, типичный маменькин сынок с тонной геля на волосах и в безобразных мокасинах. На нагрудной табличке значилось «Брэд». Меня это нисколько не удивило. Мне еще не доводилось встречать ни одного Брэда, который не был бы откровенным выродком.
— Эй, — окликнул я его, подходя ближе. Он, как сноб, обернулся и ничего не сказал. — Как тут у вас насчет работы, а?
— Слишком поздно, — ответил он мерзким изнеженным лонг-айлендским голосом.
— То есть — как это слишком поздно?
— То есть прием закончен.
Можете поверить в такое презрительное отношение? Понимаете, о чем я тут распинаюсь? Таких людей нужно стереть с лица земли навсегда.
— Ладно, понял, — сказал я. И одарив его своим фирменным леденящим кровь взглядом, пошел к выходу. Но тут же меня начало грызть чувство, что он слишком легко отделался за такой наезд. Поэтому я резко развернулся и пошел к нему Он заметил, что я возвращаюсь и тут же принял оборонительную позу. Возомнив себя крепким орешком, скрестил руки на груди. «Послушай-ка, чего скажу, — начал я. — Выбирай выражения. Ты слишком много на себя берешь, парень. Фильтруй базар, в натуре, ты меня понял?»
Сказав это, я собрался уйти, но он опять не заткнулся, а ответил: «Ничего я на себя не беру. Вы задали мне вопрос, я на него ответил. Все по-честному».
— Да ты просто гений, как я погляжу, — продолжал я. — Так, значит, повторяю еще раз, ты берешь на себя слишком много, точняк. Ты сопливый слюнтяй из пригорода, понял? Только избалованные слюнтяи из пригорода говорят все по-честному.
После этого я от него отвалил. Но на улицу не вышел, хотя и надо было, вместо этого подошел к полке с бестселлерами, видимо, чтоб меня затошнило еще больше. Этот ничтожный отброс Брэд встал за прилавок и поджал хвост. Видно, мой леденящий душу взгляд достаточно его зачморил. Вообще-то, я знаю способ, от которого он бы точно в штаны наложил. Думаю, небольшое взрывное устройство с таймером секунд на тридцать, засунутое в его большой рот, весьма подошло бы этому недоноску, но только я не стал осуществлять эту задумку из-за своей выдающейся законопослушности.
Но вернемся к стойке с бестселлерами, зрелищу, разумеется, отвратному и удручающему. Любая долбаная «книга» на этой полке была дешевым бульварным романчиком, написанным каким-нибудь голливудским идиотом с целью срубить лишнюю пару долларов. «Книги» о диете или «книги», рассказывающие с кем у кого интрижка в Голливуде. Жалкие, нудные, гнусные «книги». Форменное оскорбление для настоящих книг, что эта голливудская погань носит то же название. Но, знаете, я даже не особо виню голливудских «авторов», пишущих эти так называемые книги. Я обвиняю людишек, которые покупают это ублюдство, и треклятых издателей вкупе с литературными агентами, которые это выпускают. Они-то и есть подлинные враги всего настоящего и творческого в этом мире. Люди, которые покупают эти так называемые книги, являются основной аудиторией фильмов с актерами с «громкими именами», также и те, кто боготворит так называемых музыкантов, которые не могут ни ноты самостоятельно взять, ни задницу почесать. Такое вот положение дел на сегодняшний день в нашем обществе. Управляемом безмозглыми выродками, которые не хотят думать о подлинных ценностях, подсовывая нам свои вонючие любовные отношения и залезая в чужую гребаную личную жизнь. Просто уму непостижимо. Чтоб вам всем, ненормальным, провалиться.
Стоя у полки с убогими бестселлерами, я то и дело поглядывал на этого мажора, богатенького избалованного мальчика Брэда. Его хвостик был все еще поджат, но я заметил, как злобно он посматривает в мою сторону. Он, наверное, надеялся, что теперь-то я наконец уйду. И зря, поскольку я не нанимался удовлетворять желания подобных ему паразитов. А также потакать расфуфыренным людишкам из богатых пригородов. На мой взгляд, эти чванливые пригородные ослы заслуживают именно такого обращения. Поэтому, решив досадить Брэду, я пошел к столикам, поставил стул у окна и уселся. Никакой книги у меня в руках не было, заказывать отравленный кофе у этих большевиков я, соответственно, тоже не собирался. Предчувствую, возникнет предположение, что я сознательно нарывался на неприятности, может, так оно и было, но на тот момент это казалось вполне оправданным действием с моей стороны. Я ведь не старался улучить момент и врезать ему хорошенько, чего он, впрочем, заслуживал. Ничего такого. Просто сел за столик у окна и стал смотреть на аптеку через дорогу. Увидел, как один нацист привязал свою собаку к дорожному знаку, чтобы сходить купить лекарства. Грязный сукин сын. Бедной собаке пришлось мерзнуть на улице целых десять минут, прежде чем хозяин аптеки, еще одна фашистская рожа, не уделил покупателю свое драгоценное внимание. Остается только удивляться, откуда люди черпают такие нелепейшие идеи, как привязывать собак к дорожным знакам. Держу пари, что из телевизора и голливудских фильмов. Они, должно быть, думают, что поступать так со своими питомцами очень круто, психи ненормальные. И когда по телевизору или в кино показывают такое, это, между прочим, просто кинематографическое издевательство над животными. Любого, кто привязывает собаку к дорожному указателю, будь то в кино или в реальности, следует побить бамбуковыми палками в каком-нибудь Сингапуре. Пока я наблюдал за бедной собачонкой на той стороне улицы, большинство так называемых представителей рода человеческого увлеченно трещало по сотовым на разнообразные молодежные темы, например, пойти куда-нибудь вечером нажраться или дунуть ганжи. Говорю вам, эти кофейни привлекают именно такой контингент.
