Чак Паланик - Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)
Патрик Мэдден составлял список баров, где встречаются бойцовские клубы.
Внезапно я знаю, как запустить кинопроектор. Я знаю, как сломать замок. И как Тайлер арендовал дом на Paper Street как раз перед тем, как показаться мне на пляже.
Я знаю, почему появился Тайлер.
Тайлер любил Марлу. С первого дня, когда я её встретил, Тайлер или какая-то часть меня, нуждалась в том, чтобы быть с Марлой.
Это всё не важно. Не теперь. Но все подробности возвращаются ко мне, пока я иду сквозь ночь к ближайшему бойцовскому клубу.
Вот бойцовский клуб в подвале бара «Armory» по ночам субботы. Его, наверное, можно найти в списке, который составлял Патрик Мэдден, бедный мёртвый Патрик Мэдден.
Сегодня я иду в бар «Armory», и толпа расступается, когда я вхожу. Для всех здесь, я — Тайлер Дёрден Великий и Могучий. Бог и отец.
Вокруг себя я слышу: добрый вечер, сэр.
Добро пожаловать в бойцовский клуб, сэр.
Спасибо, что присоединились к нам, сэр.
Мое ужасное лицо только-только начало заживать. Дыра улыбается сквозь мою щёку. Ухмылка рядом с моим настоящим ртом.
Раз уж я Тайлер Дёрден, то можете поцеловать меня в задницу. Я вызываю на бой каждого в этом клубе сегодня ночью. Пятьдесят боёв. Один бой за раз. Никаких рубашек. Никакой обуви.
Бои будут продолжаться столько, сколько будет нужно.
И если Тайлер любит Марлу.
Я люблю Марлу.
То, что происходит, не выразишь в словах. Мне хотелось засрать все французские берега, которые я никогда не увижу. Представь, как ты выслеживаешь лося во влажных лесах руин «Rockefeller Center».
В первом бою парень захватывает меня «полным нельсоном» и бьёт моим лицом, моей щекой, дырой в моей щеке в бетонный пол, пока мои зубы не раскалываются и не вонзают осколки и корни мне в язык.
Теперь я помню Патрика Мэддена, мёртвого на полу. Маленькую фигуру его жены, просто маленькую девочку с шиньоном. Она хихикала и пыталась влить шампанское в мёртвые губы её мужа.
Его жена сказала, что фальшивая кровь была слишком красной. Миссис Патрик Мэдден обмакнула два пальца в лужу крови около её мужа и сунула пальцы в рот.
Зубы растут у меня из языка. Я чувствую вкус крови.
Миссис Патрик Мэдден почувствовала вкус крови.
Я помню, как стоял с краю на вечере с убийством с мартышками-официантами, которые как телохранители стояли вокруг меня. Марла, в своем платье с обойным рисунком тёмных роз, наблюдала с другой стороны зала.
Во втором бою парень прижимает колено мне между лопаток. Он сводит обе мои руки вместе за спиной и бьет моей грудью в бетонный пол. Я слышу, как сломалась одна из моих ключиц.
Раскрошить кувалдой мраморные ступени и подтереться Моной Лизой.
Миссис Патрик Мэдден подняла два окровавленных пальца вверх. Кровь растекается в щелях между её зубами. Кровь текла по её пальцам, вниз по запястьям. Через бриллиантовый браслет, вниз к локтю, откуда капала на пол.
Бой номер три.
Я просыпаюсь.
Время для боя номер три.
Больше нет имён в бойцовском клубе.
Ты — не твоё имя.
Ты — не твоя семья.
Номер три, похоже, знает, что мне нужно. Он зажимает мою голову в душной темноте. Удушающий захват, который оставляет воздуха ровно столько, чтобы не потерять сознание. Номер три зажимает мою голову в изгибе локтя, как ребёнка или футбольный мяч, и бьёт мне в лицо своим каменным кулаком. Пока мои зубы не разрывают щёку изнутри. Пока дыра в щеке не доходит до угла рта. Пока они не объединяются в кривую ухмылку от носа до уха.
Номер три бьет меня, пока не разбивает кулак.
Пока я не начинаю плакать.
Все, кого ты любишь, покинут тебя или умрут.
Всё, чего ты можешь добиться, в конце превратится в мусор.
Всё, чем ты гордишься, будет отброшено прочь.
Я — Озимандиас, царь царей[92].
Ещё один удар — и мои зубы смыкаются на языке. Кусок языка падает на пол и улетает в сторону от движения ноги.
Маленькая фигурка миссис Патрик Мэдден стояла на коленях у тела её мужа. Богатые люди, люди, которых они называли друзьями, возвышались пьяными и смеющимися над ней.
Жена, она сказала: Патрик?
Лужа крови растекалась всё шире и шире, пока не прикоснулась к подолу её юбки.
Она сказала: Патрик, хватит, оживай.
Кровь поднималась по юбке за счет капиллярного эффекта, нить за нитью поднималась вверх.
Вокруг меня люди из Проекта «Увечье» кричат.
Потом миссис Патрик Мэдден закричала.
В подвале бара «Armory» Тайлер Дёрден рухнул на пол бесформенной массой. Великий Тайлер Дёрден, который был совершенством одно мгновение. И который сказал, что мгновение — это всё, чего можно ждать от совершенства.
И бои продолжаются, потому что я хочу умереть. Потому что только в смерти мы обретём имена. Только в смерти мы больше не будем частью Проекта «Увечье».
Глава 30
ТАЙЛЕР СТОИТ ТАМ. СОВЕРШЕННЫЙ, ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ, светловолосый ангел. Моя воля к жизни изумляет меня.
Я — окровавленный запёкшийся кусок плоти, лежу на матрасе в своей комнате в «Мыловаренной компании Paper Street».
Всё из моей комнаты исчезло.
Моё зеркало с фотографией моей ноги, когда у меня десять минут был рак. Хуже, чем рак. Зеркало исчезло. Дверь шкафа открыта, и мои шесть белых рубашек, чёрные брюки, нижнее бельё, носки, туфли исчезли.
Тайлер говорит: вставай.
В глубине, под покровом, внутри всего, что я принял как должное, родилось что-то ужасное.
Всё разрушается.
Космические мартышки исчезли. Всё перемещено, жир после липосакции, койки, деньги, особенно деньги. Только сад остался, и арендованный дом.
Тайлер говорит: последнее, что осталось сделать — это твоё мученичество. Твоя гибель.
Не смерть, как грустное, печальное событие. Это должна быть вдохновляющая, радостная смерть.
О, Тайлер, мне больно. Просто убей меня здесь.
Вставай.
Убей меня, наконец. Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня.
Это должно быть значительным, говорит Тайлер. Представь: ты наверху самого высокого здания в мире. Всё здание занято Проектом «Увечье». Дым валит из окон. Столы падают в толпу на улице. Настоящая опера смерти, вот что тебе нужно.
Я говорю, нет. Ты достаточно мной пользовался.
Если ты не будешь сотрудничать, мы отправимся за Марлой.
Я говорю, веди.
Тогда слезай с кровати, говорит Тайлер, и тащи задницу в машину.
И вот мы с Тайлером наверху небоскрёба «Parker-Morris» с пистолетом у меня во рту.
Нам осталось десять минут.
Здания «Parker-Morris» не будет здесь через девять минут. Я знаю это, потому что Тайлер это знает.
Ствол пистолета прижат к моей глотке.
На самом деле, мы не умрём, говорит Тайлер.
Я подвигаю языком ствол к уцелевшей щеке и говорю: Тайлер, ты говоришь о вампирах.
Нам осталось восемь минут.
Пистолет — просто на случай, если полицейские вертолёты прибудут раньше.
Для Бога это выглядит как один человек, засунувший пистолет в собственный рот, но это Тайлер держит пистолет, и это моя жизнь.
Ты берёшь 98-процентную дымящую азотную кислоту и добавляешь втрое больше серной кислоты. Ты получаешь нитроглицерин.
Семь минут.
Ты смешиваешь нитроглицерин с опилками и получаешь пластиковую взрывчатку. Многие космические мартышки пропитывают нитроглицерином вату, и добавляют английскую соль в качестве сульфата. Это тоже работает. Некоторые мартышки используют парафин. Парафин у меня никогда, никогда не работал.
Четыре минуты.
Мы с Тайлером на краю крыши. Пистолет в моём рту. Я удивляюсь тому, каким чистым оказался ствол.
Три минуты.
Потом кто-то кричит.
Подожди!
Это Марла, бегущая к нам через крышу.
Марла бежит ко мне, потому что Тайлер исчез. Пшик. Тайлер — моя галлюцинация, а не её. Как волшебный фокус. Тайлер исчез. И теперь я — просто один человек, засунувший пистолет себе же в рот.
Мы следили за тобой, кричит Марла. Все из группы поддержки. Ты не должен этого делать. Опусти пистолет.
Позади Марлы все больные раком кишечника, паразитами мозга, меланомой, туберкулезом идут, ковыляют, катятся на креслах ко мне.
Они говорят: подожди.
Их голоса доносит ко мне холодный ветер: остановись.
И: мы можем помочь тебе.
Дай нам помочь тебе.
По небу разносится рокот полицейских вертолётов.
Я кричу, уходите. Убирайтесь отсюда. Здание сейчас взорвётся.
Марла кричит: мы знаем.
Для меня это как богоявление.
Я не убиваю себя, кричу я. Я убиваю Тайлера.
Я — Твёрдая Решимость Джека.
Я помню всё.
Это не любовь или что там, кричит Марла. Но я думаю, ты мне тоже нравишься.
Одна минута.
Марле нравится Тайлер.
Нет, мне нравишься ты, кричит Марла. Я знаю разницу.
И — ничего.
Ничего не взрывается.
Ствол пистолета упирается в мою уцелевшую щёку.
