Недруг - Рейд Иэн
Так вы говорите, меня выбрали, начинаю я.
– Верно, – отвечает он. – Выбрали.
Для чего?
– Для участия в программе. В Освоении. Естественно, все пока на стадии подготовки. Только начало. Я хочу подчеркнуть, что вы в предварительном списке претендентов, так что не стоит сейчас сильно радоваться. Но я понимаю. Сложно не радоваться, когда такое слышишь. Я, например, очень рад за вас. Вот за что я больше всего люблю свою работу, так это за то, что могу приносить людям радостные вести. Но пока не даю никаких гарантий. Я хочу, чтобы вы это понимали. И пообещать ничего не могу, но это не так важно сейчас. Момент ведь поистине знаменательный.
Он смотрит на Грету. Она сидит с пустым выражением лица.
– Вы не поверите, сколько добровольцев набралось за последние несколько лет. Тысячи людей хотят попасть в программу. И многие готовы отдать все, лишь бы услышать те же замечательные новости, что и вы сейчас. Итак…
Я не совсем понимаю, прерываю я его тираду.
– Вы серьезно? – Он смеется, качает головой, а потом успокаивается. – Джуниор, у вас получилось! Получилось попасть в предварительный список для участия в Освоении. Если все хорошо сложится, если вы пройдете отбор, то сможете посетить нашу установку. Может, вы даже будете одним из первых. Войдете в первую волну переселенцев, поживете там.
Терренс указывает на потолок, но имеет в виду то, что находится выше крыши, выше неба. Он вытирает ладонью лоб, ожидая, пока сказанное дойдет до нас, и продолжает:
– Такой шанс выпадает раз в жизни. Это только начало. Мы провели первую лотерею, потому что такая… удачная вербовка… требует времени.
Я делаю глоток пива. Кажется, мне нужна вторая банка.
Удачная вербовка, говорите?
– Знаю, известия поразительные, – продолжает Терренс. – И сложно такое сразу переварить. Но помните: все меняется. Я всегда это говорю. И верю, что это правда. Перемены – единственная константа жизни. Человечество развивается. Это неизбежно. Мы эволюционируем. Движемся вперед. Осваиваем новое. То, что кажется маловероятным и невозможным, быстро становится нормой, а затем быстро устаревает. Мы переходим к следующему этапу, выходим на новую ступень развития, к следующему рубежу. Там, наверху, не другой мир на самом деле. Да, он далек от нас. И был вне досягаемости на протяжении почти всего нашего существования. Но теперь он становится все ближе и ближе. Мы приближаем его. Понимаете?
В его глазах отражается самоуверенность и воодушевление. А что он видит в моих? Я совсем не воодушевлен. Хотя должен быть. И все же. Я смотрю на Грету. Она чувствует мой взгляд, поворачивается и слабо улыбается. Наконец-то. Улыбка. Знак, что она со мной. Теперь мы на одной волне. Она вернулась.
Безумие какое-то, говорю я и касаюсь руки Греты. Космос – это как раз-таки другой мир. А здесь у нас есть свой. Своя жизнь. Здесь. Наша.
Я чувствую, что должен защитить свою жизнь – ту, которую знаю и понимаю.
Вы заявляетесь в мой дом ни с того ни с сего, говорю я, и заявляете, что мне, скорее всего, придется уехать. Не считаясь при этом с моим мнением. Вы думаете, что после стольких лет, проведенных здесь с Гретой, я уеду? Я такого не просил. Это ненормально.
Терренс снова улыбается и медленно, осторожно наклоняется вперед.
– Послушайте, я предупреждаю вас. – Но тут он замолкает и начинает ерзать. – Нет, простите. Не то слово. «Предупреждение» звучит очень негативно. А я совсем не это хотел донести. Все, наоборот, хорошо. Как мечта, ставшая явью. Признаю, добровольно вы не вызывались. Ну, почти. Если верить нашему алгоритму, вы уже говорили о космосе.
Услышав это, Грета оживляется:
– Так вы нас прослушивали? И как давно?
В ее голосе я слышу незнакомые нотки. И чувствую… Не знаю, что я чувствую. Просто знаю, что мне они не нравятся.
Терренс вытягивает ладонь, словно извиняясь.
– Постойте, – говорит он. – Я не совсем ясно выразился. И плохо все объяснил. Мы не прослушиваем и не наблюдаем за вами. Вы же знаете, что микрофоны в ваших экранах всегда включены. Мы собираем данные. И используем определенную программу, которая классифицирует их. Она-то и отмечает интересующие нас слова.
– А теперь вы будете слушать еще внимательнее, – говорит Грета. – Да?
– Да, будем.
Выражение у Греты холодное, спокойное, пустое.
Интересующие вас слова? Можно поподробнее? Спрашиваю я. После каких же слов меня зарегистрировали на лотерею, о проведении которой я, кстати, даже не подозревал?
Надеюсь, что Грета тоже хочет получить ответ на этот вопрос.
– В нашем случае представляли интерес любые разговоры о путешествиях, космосе, планетах или Луне. Мы бы их точно не пропустили. Это нужная информация. – Он останавливается, как будто решает, что стоит рассказывать. – Наша лотерейная система сложна, и принцип ее работы так просто не объяснишь. Просто доверьтесь нам. Тут все дело в доверии.
Грета сцепила руки. Она сидит тихо, без движения. Почему она ничего не говорит? Почему не задает вопросы? Почему оставляет все на меня?
Вы можете рассказать что-то еще? Говорю я. Что-нибудь о вашей установке?
– Много лет назад, когда все только начиналось, было так много вариантов, где человечество могло бы обосноваться. По крайней мере, мы так считали. Луна. Марс. OuterMore даже рассматривала возможность колонизации только что открытой в то время планеты, которая вращалась вокруг звезды в соседней системе. В конце концов мы решили построить собственную планету, если можно так сказать. Собственную космическую станцию.
Все то, о чем он говорит, – все эти соседние системы – сложно понять такому человеку, как я. Но я должен попытаться.
Зачем? Спрашиваю я. Зачем вообще строить станцию, если Земля прекрасно подходит для жизни? И зачем строить целую космическую станцию, если уже есть подходящие планеты?
Терренс почесывает голову.
– Причин много. Если бы вы, например, решили отправиться на одну из этих планет, то вам потребовалось бы приблизительно семьдесят восемь лет, чтобы слетать туда и обратно. Даже если бы вы летели со скоростью света, что, собственно, невозможно. Вот и первая проблема. Мы решили зайти с другой стороны. Мы хотели, чтобы первая фаза – тестирование нашей установки – была испытательным периодом, исследованием. Люди бы уезжали туда ненадолго, и мы бы наблюдали, проводили тесты, полные анализы, а потом возвращали их домой. Создание нашей собственной планеты – лучший вариант. В то время космические станции уже существовали. Причем долгое время. Первую мы запустили несколько лет назад. С тех пор над ней и работаем. Наша установка быстро расширялась. Сейчас она превратилась в огромную космическую станцию. В этот самый момент она движется по орбите Земли. Да, она еще не закончена, но главное, что запущена.
Мы, люди, не можем сдержать себя, думаю я, не можем перестать расширяться, распространяться, завоевывать.
И правительство обо всем этом знает?
– Мы и есть правительство, – отвечает он. – У нас в правительстве связи. Это наше исследование.
Я никогда не летал на самолете, говорю я. Да и Грета тоже. Ей точно не понравится. Она никогда не путешествовала. Так что одна мысль о полете в космос приведет ее в ужас.
– Ах да, – говорит Терренс. – Мне следовало сразу все прояснить. Виноват. Речь о вас, Джуниор. Только о вас.
И тут до меня доходит. Я понимаю, на что он намекает.
Так мы не вместе в списке? Не вместе участвуем в лотерее?
– Нет. Боюсь, что нет. Только вы, Джуниор.
От Греты никакой реакции. Она молчит. Не издает ни звука – даже вздоха. Просто сидит. Не знаю, как это понимать. Я чувствую, будто у меня нет выбора. А она никак не помогает.
И что дальше? Спрашиваю я.
– Ничего, собственно. Ничего срочного или важного. Список участников долгий, как и весь процесс. Представьте, что участвуете в долгом марафоне. Согласно политике нашей компании, мы по возможности стараемся сообщать новости лично. Лучше всего начинать наши отношения именно так. Если вы не попадете в финальный список, то больше мы с вами не увидимся. Но может быть и так, что эта встреча будет не последней.
