Яна Гецеу - Курс практической психопатии
Прыгнуть вниз, в раскрытую яму. Боюсь. Сломать страх. Сломать доски. Не поддаются — сорвал кожу, матерясь и задыхаясь.
Мерзкая рожа… а вонь… не смотреть.
Снял с тяжеленного, как мешок цемента, покойника пиджак, и поспешно натянул на себя. Сырой и вонючий, тяжелый от влаги — хха! Прям как я сейчас! Странно, я думал… тут, внизу сухо. «Наверняка, трупным ядом заражусь!» — со щенячим восторгом подумалось.
— Эй, ну харэ, слышь, ты! — орал кто-то мне в лицо. Меня тошнило безудержно. Я еле встал… поднял к глазам тяжко трясущиеся руки — все в вязкой кровавой слюне. Меня рвало кровью, значит. Бляяяя… какое счастье, это все денатуратовый сраный бред.
— Пойду-ка я домой! Хватит умирать на сегодня. Дико дрожа от холода, я попытался застегнуть куртку. И не нашел замочка. На мне не было куртки.
На мне был пиджак. Чужой, вонючий и сырой пиджак.
Пока брел, чуть не подох, как последняя собака-бомж на обочине. Я хрипло кашлял и харкал под ноги зло огрызающимися согражданам, весь трясся и дергано растирал себе плечи.
— Ебаный в рот, мне холодно, холодно! — не выдержав, заорал я.
— Ты сраный ублюдок, хуйли орешь! — заорали мне в ответ из окна модной тачки. — На себя посмотри, бомжара, ты же урод!
— Хэ, — я остановился напротив, и наклонившись, ощерился. Рожу чувака за рулем перекосило поперек, он захлопнул дверь и уехал. Да, страшно даже представить, на что я похож сейчас. Тут я поймал себя на том, что катаю пальцами что-то в кармане пиджака. Вытащил — это оказалось кольцо. Маленькое, наверняка женское, и видимо золотое. О, мляха-буха, я знаю, кому подарю!.. когда доползу через полгорода до дому… у меня нет ключа, и телефона — все в куртке. А куртку, стало быть, покойник забрал себе. И будет теперь звонить всем по моей мобиле, а то еще и домой ко мне заявится — и меня выселит в свою могилу, ключи-то от хаты у него! Я вообразил себе всю эту картину, и за шиворотом прополз ледяной абсурдный страх. Вот так нихуя себе, надо скорее домой бежать, опередить его!!
…но дома было тихо. Мама ничего не сказала, значит, покойник не приходил. И кольцо его осталось мне. Хабааааар!
— Я — черный копатель! — театрально сказал я сам себе, гордо и таинственно ломаясь перед зеркалом.
Кольцо подарил маленькой пегой телочке, что навязчиво бегала за мной.
Она охуела от счастья. Глупая ж не знает, откуда оно.
— Моя маленькая жена… — ласково погладил ее по кошачьей голове. И настойчиво пригнул вниз: — Отсоси мне!
Уходя, руки в карманы, рассуждал вслух:
— Вот ведь что очень интересно — почему так мало кто глотает? Что же, им дурам в этих их идиотских гламур-журналах не объясняют, чтоль, что ОБЛОМНО когда кончаешь, а она выпускает изо рта, и не глотает!! Что за блядь, которая не глотает? Скока раз пытался заставить не плевать, до конца потерпеть хоть одну — нет, все дергаются, и рот разжимают! Максимум, стекает по лицу, но никто — никто! — не сглатывает. И сказать бы — такая прямо гадость страшная, дальше некуда на вкус! Пробовал и не раз — и не могу понять, в чем же шняга — ничего такого сверхгадкого, все терпимо! Сосать-то они могут, а глотать не хотят! Чего так, в чем хрень? А, девушки, объясните мне!
П.С. Да!! — и не кусайтесь, пожалуйста, во время фелляций! Зубов поменьше.
— Катя, хватит кусаться, честно говорю, ещё раз — и я тебя просто ударю! — тихо но убедительно сказал я, сжимая кулаки над её головой. Соседка подняла глаза, развратные, с подтекшей тушью, и усмехнулась, не выпуска изо рта мой хуй.
— И не улыбайся, я серьезно!
— Не, ну нихуя себе, че прям так уж и кусаюсь? А между прочим, мог бы и покорректней попросить!
— Ты взрослая женщина, — я погладил её по голове, и резко схватил за волосы, она вскрикнула: — А до сих пор не знаешь, что кусать за столь нежные части не положено! Я не люблю боль, априори, а если бы любил — то просил бы тебя об этом, понимаешь, нет? Швабра! — и отшвырнул её от себя. Трахать мне её вдруг расхотелось. Я бы проучил мерзавку. Сучка, блядь, соски бы ей откусить, чтоб кровь стекала мне в рот, а она б орала по дикому. Зубы сами сжались от сладких мыслей… Да нельзя. Я сел на диван, не одевая штанов, и закурил. Она робко прикрыв когтистой лапкой рот, захихикала. Я строго посмотрел на неё — тупая дрянная пизда, не знает, что такое садист, все шуточки ей. Она заткнулась, и поправив юбку, протянула руку к сигаретам:
— Я возьму?
— Возьми! — я кивнул. «И проваливай», очень хотелось добавить. Но я пока не решил, может быть еще трахну ее сегодня. Она села напротив, облокотившись на стол. Красивые ножки скрестила, длинные пальцы увенчаны красными ноготками. Настоящая сексуальная готовая женщина — не то, что все те малолетки, которых мне доводилось ебать. Пожалуй, да, стоит попробовать… но зубы эти ее меня весьма охладили. Дура, сама не знает, как много потеряла.
— Эх, ваниль ты, ваниль! — покачал я головой, и затушил окурок. — Ну все, Кать, пора, щас мама уже придет!
— Да ну, она ж у тебя всегда поздно приходит? — округлила глаза девка.
— Да, но сегодня она решила дома поработать!
— А… ну ты это… в общем… увидимся ещё!
— Да, возможно! — кивнул я, и ловко увернувшись от поцелуя, закрыл за ней дверь. Какой нахрен, секс с ванильной теткой? Хоть бы и такой красивой, как блядская взрослая соседка Катя! Дворовые бабки таскали как тузики грязную тряпку слухи о том, что Кэт подрабатывает проституцией — очень уж откровенно виднеются у нее ажурные резиночки чулок из-под юбки. Но это полная хуйня, если б она была умелицей по вызову, то уж проявила бы свое мастерство на мне, а я ничего такого не заметил. А я так хотел секса! Настоящего, жестокого, откровенно кровавого женского мяса! Пафос-то, ой-е-ей, усмехнулся сам про себя. Но что-то я вообще давненько не ебался уже, как следует! Жертву, блин, трудно найти. Все из тех, с кем можно легко договориться, поисчезали. Боятся, чтоли? Отговорки какие-то ищут. Одна вообще допрыгалась — мало ей все было, видите ли, дразнила меня! В больнице лежит… вену ей порвал… и еще там, по-мелочи. Ну да ладно, она не в обиде. Надо бы навестить дурочку, как она там? Может быть, когда выйдет, еще договоримся? Все толковала мне про кодекс, договоры, что можно, что нельзя, правила БДСМ, и прочую хуергу. Да меня это не интересует. Мне похуй-нахуй все эти законы, договора между доминами и рабами, я ни то и ни другое. Я садист, пусть это так называется, но я вне правил. Я ненавижу всякие правила. Что за мерзость сдерживать себя, когда хочется порвать кожу и измазаться кровью партнерши, а она видите ли, не хочет! Не буду я никогда и никого ни о чем спрашивать, а просто буду нагло брать все, что пожелаю!
— Ах ты, твою мать! — меня внезапно осенило: — Где тут у меня телефончик-то?
Я вдруг вспомнил о девочке, маленькой, лет четырнадцать всего, с которой недавно бухали в одной компании, и я зажимал её в уголке, уговаривая довериться мне… она смущалась, но все же рассказала «доброму дяде», что мечтает о настоящем большом унижении, во время секса. Что её безумно возбуждают разные картины жесткого доминирования, и она хочет, чтоб над ней издевались, по-настоящему избивали, насиловали и мучали всячески… я, конечно, предложился ей на роль злого господина, и она даже согласилась, но я быстро переместился в лучшие миры забвения на крыльях зеленого змия, и ни хера потом не помнил, кроме её разочарованных глаз, и тихого — «ну, я пойду». А телефончик-то остался! Вот он, так и валяется в кармане сюртучка! Из моего сюртучка ничего не пропадает!
— Алло… Машенька? — бля, еле вспомнил, как её зовут — не люблю эти их выкабрезистые ники — всякие там Волчицы и прочая Крыса Шушера.
Она оказалась ещё в школе. Скоро заканчивает, а потом ей надо домой заехать, переодеться — а потом она вся моя! — радостно так щебечет. Прекрасно! — в животе сладко сжались горячие змеи предвкушения.
— Маш, давай лучше сразу ко мне, я тебя и покормлю… и переодену, если хочешь!
— Даже переоденешь? — кокетливо захихикала малышка.
— Да, я ж маленький, как девушка! — в тон ей ответил я.
— Ну уж, все равно побольше меня!
— Машуль, не ломайся, это все не важно, приезжай скорее, я хочу тебя немедленно, малыш!
— Да, и я тебя… — робко выдохнула девочка. — Хорошо, давай адрес, как к тебе добраться?..
Йес! Пока ждал её, нервничал в нетерпении, достал веревку и лезвие… вдруг, не подведет, и разрешит в самом деле всё!
Конечно, не забыл и спирт, бинт и вату. Мало ли… обязательно надо. В первую очередь, мне. Я могу в пылу страсти покромсать и себя тоже. Особенно если она не даст, то я точно себя покоцаю, чтобы получить хоть что-то свое.
— Как мне встать, вот так?
— Да, ручки только вытяни немного ещё, а то веревка криво ляжет, больно суставам!
— Ты такой опытный! — восхищенно выдохнула она, подставляясь.
