Стив Айлетт - Наука убийства
На четвёртом этаже они нашли склад, забитый гидравлическими диктаторами и прочими мерзкими игрушками. Скоростной лифт не показывался, зато нашёлся обычный, который братство взломало демократизатором.
— Зачем они пригнали танк в лифт? — выдохнула Кори.
— Не подумали, что мы притритоним другой, — сказал Данте. — Готов спорить, они знают, что мы едем на крышу.
— Ненавижу надувных! — крикнула Кори, пнув в лицо винилового Гитлера. — Они историчны!
Данте уже чувствовал что-то странное в приколе — во всём. Они просто ошиблись зданием? Умозаключениями он пытался преодолеть свою неблизость забытым словам, найденным в контрабандной копии «Вампирского Оборотня». Заброшенность? Гиацинт? Стыд? Ностальгия?
Он сел к стене и принялся глубоко дышать. Впервые он был рад, что Розы нет рядом — она считала медитацию «аспирином на ходулях» и мало одобряла гот-книгу, которую он спёр из хранилища: «Невероятный План Биффа Барбанеля» Эдди Гаметы.
Он представлял воду в океане, пока последний акулий плавник не скрылся с глаз. В голове прояснилось, он прекратил медитацию и пролистал украденный том, вспоминая повесть. Бифф Барбанель — диаметральный шутник, который, разочаровавшись в микроскопическом влиянии даже величайших деяний отдельной личности, начинает компанию по экспериментальному определению крупнейших результатов, достижимых мельчайшим усилием человека. Он подключается к замысловатому акустическому оборудованию, чтобы записать, как он моргает, и передать звук через десять последовательных усилителей перед двором, и малейшее движение век разносит вдребезги окна по всей улице. Он изменяет лампочку, поднимая её так, чтобы мир вращался вокруг него. Он пишет историю цифротота-литаризма, отводя буквы алфавита под разные недостижимые зуделки в среднем ухе. Он официально номинируется на «лёгкое, мимолётное ощущение тошноты» кандидатом от сената. Он объявляет прекращение огня с собственным отражением. Научившись влиять на мир через крупицу песка и создавать небеса в диком цветке, он выходит в большой мир с извилисто усиленной причинно-следственной энергией и обнаруживает, что может переключать картину мира на негатив, позитив и снова назад щелчком пальцев. Рассказанный от первого лица, весь сценарий оказывается больной фантазией ведущего игрового шоу, который раскаялся и сидит целый день у окна в шляпе с пропеллером. «Мысль ничем не отличается от действия, — заключает он, — особенно если твои мысли безрезультатны».
Это последнее, что написал Гамета перед своей театральной смертью. Легенда гласит, что книгу писали не ручкой, а кузнечными мехами.
Данте знал это всё по слухам, но теперь впервые держал плод в лапах. Проглядывая, он сразу увидел, что история здесь не главное — пикантность придавали тирады, которые Барбанель со скоростью мысли карябал на стенах и полотке:
Было время, когда расширение незаконности на невинные действия использовали для манипулирования людьми. Но когда вина перестала чувствоваться в настоящих преступлениях, есть ли надежда тушить вину невинному?.
Наскальная живопись Барбанеля напомнила Данте об упражнениях, которые он лениво проделывал во время репетиций — как постановочная работа демонстрировала скорее идею, нежели акцию. Они запомнили верхние этажи на случай, если лифт застрянет, но Данте быстрее освоился, чем Малыш, и потратил кучу свободного времени на создание памятного дворца. Каждый зал и угол здания использовался как указатель, средство запомнить текст и картинки, усеивая ими стены симуляции. Странствуя по симуляции, он мог прочитать всю повесть, а потом, бредя по настоящим коридорам, вспомнить её.
Но запоминал он не здание — элементы и вспышки текста запускались тут и там, но в случайном порядке.
Он запоминал любимую повесть Гаметы, в которой ангел прячется в игле шприца и его по неосторожности впрыскивают. Девушка, которой ввели ангела, чувствует лишь слабую дрожь, пока существо поглощается.
В этом незнакомом месте повесть так перемешалась, что это девушку впрыскивают ангелу, который в результате становится богом. Почему настоящее здание отличается от симуляции? Джонс и вправду слил их проект?
Пока он осмысливал эти вопросы, приближающаяся идея прозвенела колокольчиком прокажённого — может, Загрузка никогда не выпускал их из симуляции. Мысль ударилась в него, как машина в знак «стоп». Если они ещё подключены, кража — лишь обволакивающий сон.
Виртуальная реальность. Это объяснило бы, почему ему так скучно.
3. Роза
Роза брела по Бесцельной Улице, царапая ногтями по стене. Летящие искры подчёркивали граффити, гласящее «Лишь эксперт поймёт, что ваши преувеличения подлинны». В другой руке у неё был пистолет Приближения к Нулю, один в один как у Данте, кроме приспособления для нажатия — Роза потеряла палец во взрыве кольца настроения. Она не могла поверить, что торчит здесь, пока Данте ждёт ареста на Торговой Улице. Загрузка не заслужил хорошего слова. Такому парню нужна рана размером больше его тела.
Придуманный, чтобы переуполномочить жертву, пистолет Приближения к Нулю работал на принципе этерического согласия и стрелял только тогда, когда цель требовала этого. С его появлением количество убийств возросло на четыреста процентов. Невежество Загрузки явно напрашивалось на пулю. Лишённый чёткого и очевидного понимания настоящего и прошлого, он не верил, что вся страна может врать. Она прогромыхала по монройскому грилю, служившему придверным ковриком в его цифровом цеху.
Данте размышлял о куклах внутри кукол и колёсах внутри колёс.
— Эй, Малыш-Малыш. Я выгляжу нормально?
— Погано ты выглядишь, Дэнни.
— Конечно, но я не глянцевый, да, не двигаюсь как робот? — Он согнул руку, разглядывая её. Она выглядела совершенно нормально. — Как, по-твоему, не похоже на текстурную заливку?
Малыш не обращал на него внимания, угрюмо оползая по бензобаку. Он думал о временах, когда всё было другим в результате эксперимента. Постоянно слыша в новостных репортажах, что незамутнённое и беззаботное состояние всегда предшествует жестоким злоключениям, Малыш попытался добиться этого состояния, заключив на себя контракт и проглотив амнезийный наркотик, чтобы забыть о договорённости. Естественно, в день убийства он испытал нехарактерную лёгкость на душе. Но когда машина киллера летела к нему, он вспомнил всё и почувствовал себя совсем паршиво, потому что другим эта услуга достаётся бесплатно. Он отпрыгнул в сторону, и киллер, которому всё это было глубоко безразлично, погиб жестоко при ударе о стену.
Усевшись напротив него, Кори Кассирша ненавязчиво осведомилась о его самочувствии. Он поднял лицо, обожжённое реальностью, и прошептал, что жизнь была бы прекрасна, если бы не стремилась к окончанию в ящике земляных червей. Они разговорились о трупах, отсутствии терапии, и факте, что ни один витамин до сих пор визуально не опознали. Малыш описал свою способность психически раскручивать людей как спирально очищаемое яблоко и видеть в них дрожащих, болтающих руками скелетов.
— Одно можно сказать в оправдание скелетов, — лучезарно произнесла Кори. — Они всегда тебе улыбаются.
Есть два пути заставить кого-то перейти на твой образ мыслей — мягкий и жёсткий.
— Дэнни говорит, преступление — один из множества методов, который может выбрать правосудие, — процитировал Малыш. — Но не думаю, что верю в правосудие, — а ты, мисс?
— Насколько я вообще могу верить в то, чего никогда не видела — так что колись, вы, ребята, сдаётесь, или как?
— Дэнни, ты думаешь, мы в муть-машине Джонса? — спросил Малыш, озабоченный подозрением Данте, что они не настоящие воры. — До сих пор в этих старомодных крутящихся колёсах?
Данте оторвал взгляд от книги.
— Есть вероятность, что ограбление не было совершено, а просто нарисовано, как предвыборная реклама.
Малыш озадачился видимой апатией сообщника — не такого Данте он знал. Известный ему Данте так быстро кидался в бой, что оставлял ауру позади. Это ожидание — часть плана?
— Как насчёт намерения, Дэнни?
— Конечно, оно у нас есть, — признал Дэнни, хотя и ступил на зыбкую почву. Когда обладатель намерения совершить преступление в итоге разыгрывал его в симуляции, называли его — дерьмом.
На самом деле BP презирали настолько, что в некоторых штатах были тюремные ульи, в которых заключённых навсегда подключали к оборудованию симуляции преступления, чтобы те изливали свою ярость до дряхлости или слюнявого безумия. Физически тюрьма представляла собой бункер с рядами гробов, где арестантов внутривенно кормили пищей и урбанистическими фантазиями.
В администрации соцобеспечения веселились на тот счёт, что виртуальное оборудование, под названием Молот было разработано в Светлопиве. Сам Светлопив в результате отказался от планов по заключению в BP, предпочтя мусорную свалку для рецидивистов и обычное заключение для начинающих. Мелкие заключения базировались на старой всевидящей модели, несмотря на жалобы охранников с вышек, что буквально каждый заключенный будет глазеть на них.
