Александр Ильянен - Дорога в У.
Длинное искусство, роман о розе, трубадуры, люди в офицерских бушлатах на дорогах, в метро, на вокзале. Французский антироман, Роб-Грийе, черные платья мадемуазель. Взгляды мужчин как прелюдия к. Проворные кинжалы, прекрасная пленница. Вспоминаю в этих снегах о других, через то лето, риторика через весенние воды, осенние. Сияние вод и воздуха. Прозрачная бумага с водяными и воздушными знаками. Музыка из кухни, провода, сигналы. Аудио — и видеоаппаратура, буквы.
Египетская книга мертвых, живое дыхание, папирус письма. Между восходом и заходом солнца длинное искусство.
Их шапки, пальто, ботинки, п. вокзала. Сенная площадь. Собор П. Богоматери. Метро, бывшая церковь, видел на календаре у Ларисы в прихожей фотографию разрушенной церкви Знамения Б. матери, почти как собор в Арзамасе. Котлован или кратер метро, другой павильон со шпилем и звездой. Лиговка, название из детства. Огни и линии трамвая, дома. В век географических открытий. Смирение в рубашках, пальто, брюках. Смирение в одежде. Белая Индия, длинные рукава как поездка переводчиком в автобусе. То, что ты видишь за окном.
* * *Темное время суток, город между полусветом и тьмой. Полутьма, полусвет. Состояние между, доли как в музыке. Воспоминание о золотом сиянии. О голубом, розовом, других цветов. Черные ботинки, слякоть на Невском проспекте до и после. Памятник Гоголю через год лицом к Невскому проспекту ежась в шинели, такая поза писателя. Писатель как балерина или певица с внутренним голосом. Это потом. После моего возвращения из Франции и Швейцарии. После моего круизинга. Открытие памятников Достоевскому и Гоголю. Фильм Сокурова.
Гостиный двор, костел, его зеленая крыша, крест. Святые на крыше, наверху, я выхожу из кафе и вижу. Взгляд из кафе, пальто и шапка, шарф. Люди стоят и сидят, один спит. Столики высокие и низкие. Стулья не для всех, а тем, кто успел. Невский проспект, свидание полшестого на станции метро. Не спеша, выхожу и вижу костел, людей, святых на крыше. Еще не зажгли фонарей, мистический час, голубой, синий. Друг в черном на Невском, черная куртка, глаза, шарф, желтые ботинки, волосы, брюки. Идем по темному зимой. Освещение сдержанное, скромное как невеста. С внутренним ликованием. Не яркое. Темнота подкрадывается со всех сторон. Волосы, глаза, мысли. После прогулки, троллейбус, народный проезд по Невскому, теснота как в фильме Параджанова (овцы для тепла в церкви). Невский проспект, угол Литейного, несколько десятков метров. Мы у подворотни, через темную как туннель, во двор направо, в полуподвал, Борей, кафе-клуб. Рядом с бывшей Мариинской больницей для бедных. Бывшей-настоящей. Лица, разговоры как в Тихих страницах, кино Сокурова. Тело, деньги, переговоры.
Потом садимся на двадцать восьмой трамвай, остановка напротив, на другой стороне Литейного, едем к Лене-художнице, мимо Владимирской площади, колокольни, церкви, их не видно, они как на гравюре. Черная молчащая фигура, волосы инка или ацтека, индейца, затылок с тайными мыслями. Трамвай светлый, грохочет по темному. Мимо домов на Колокольной, по Марата мимо бывшей Никольской церкви, музея Севера, арктических экспедиций, лыж, радио, пеленгации, белых медведей, моржей, меховых шуб, рядом часовня, вновь открытая, полуоткрытая для культа, с лампадным маслом, ладанками, свечами, иконами, разговорами с людьми. Мимо по рельсам до Марата. Темное место, рядом шоколадная фабрика, переход для слепых, символический свет для пешеходов как в Греции. Семафор. Дом семьдесят, дом семьдесят шесть, в подворотню налево, через весь двор, вверх по темной лестнице без перил, узкая щель света, звонок. Голос мальчика. Кто там? Это Клим, сын.
Разговор на кухне. Ренессанс традиции. Список гостей на воскресенье, табель о рангах, имена. Св. вода в зеленой бутылочке, ее принесла художница Марина Бошару. У которой муж африканец. Не шлет почему-то факс с приглашением в Африку. Дитя счастливое зачем горишь желаньем? Воспоминание о Нижнем Новгороде на полях письма-впечатления. От разговора светлело, светлело, откуда-то из мистических бездн, затаившейся темноты молчания, бездн, показался свет. Когда бы ни Е., что вам этот город, конь стратагемы, деревянные стены, стрелы, кипящая смола на головы солдат. Власть мрачных предчувствий. Пифийство женщин, их вицеральное не врет. Черный бархат, вода, бисер дождя, деревья. Вы в молчании, ветки, редкие птицы зимы. Попив св. воды и поговорив в прихожей. Выйдя из кухни, железные предметы над столом. Тема рукописи тела как в кино Гринуэя. Начать издалека.
* * *Шелк и бумага лозунгов. Железо. Egalite, liberte, fraternite. Лес, волосы, тепло тел. После спектакля Триумфальная арка, прогулка или название романа. Потоп Триумфа. Режиссер уехал в Москву как барин. Петербург-Москва. Нам оставил маркиза Де Сада, встречу в триумфе, арку, подворотню, идем дворами к Наталье Романовой, живущей недалеко от триумфа, в некотором отдалении словно в изгнании. Не застаем дома, автобус вновь везет нас к Триумфальной арке. Встреча киноромана. Переполненное метро. Мирей привозит мне книгу Зази в метро. Лариса достает билет на триумфальный спектакль. Тот вечер в освещенном зале, набитом почти до отказа будто ангар или амбар. Вокзал театра. Уходим через несколько минут. Десяток минут. Напротив Триумфальной арки метро.
Арфа, арка, арба. Всюду солдаты и солдатки с именами и фамилиями. Неизвестность солдата, огонь, вода, повозка коней. Триумф. Свежий воздух после театра. Воздух как арка, мираж в пустыне. Конструктивизм планов, Башня Татлина, улитка постмодерна, взвивайся выше и выше башней. Снег дней. Цифры и имена. Первые и последние буквы. Звонок Ларисы: вопрос о триумфе. Журнализм разговоров. Jour apres jour. Смерть поэта год назад, двадцать восьмого числа. Известность числа (пусть мнимая). Неизвестность солдата. Известность-неизвестность. Диалектика мемуаров. Память, кинороман. Пруст. Нобелевский Бродский умер. Триумф. Могила неизвестного солдата. Вечный огонь свечи.
Да здравствует поэт. По календарю скоро гибель Пушкина. Пока живет. Известность поэта, поле солдата, огонь. Черный обелиск. Три товарища. Нобелевский пепел, воды Ганга, динамит. Петербурга, кладбища, памятники. Триумфальный ужин при свечах, бабочках, студентах. Достижения в области всего, ничего. Смерть не в Венеции. Другое кино. Хорошо или никак. Хорошо, ладно, пусть. Руки девушек вышивают слова по шелку. Известие о девушке погибшей от любви. Сожженное платье, Триумфальная пирамида. Девушка, деньги, кинжалы.
Эврика, греческое горло, голос. Берег моря. Откровение о географии, сибирская карта в музее. Семнадцатый век, города еще не обозначено, вину и справа на карте Сибири. Город святого Петра на немецком языке. С француженкой Мирей открываем Триумфальную арку, до и после театра. Свобода выбора. Выбор свободы. Крутиться выбирая. Танец шаманов. Ее очки, глаза, зубы. Шубка из неизвестной овцы. Ее цигейка невидимая миру кацавейка. Захер Мазох, другая сторона. Походка людей как солдат по льду. Город оставленный, сожженный, библейский. Потоп потом как триумф. Уроки другого языка. Педагогическая поэма.
* * *Ночь без дна, вчерашний снег, урок. Провожаю не до передней, а до метро. Визуальные радости. Верлен, стихотворение о сентябрьских розах (в самом конце). Скорей бы расцвели сентябрьские. Про осу, ее пьяный полет. Полдень бьет. Кинофильм стихотворения с комментариями, его произношением. Жесты. Театр одного стихотворения, пьесы. Полдень в деревенском доме. Хлев, ферма, блестящая солома, надежда в щель амбара как луч солнца. Длинные ноги будто из стихотворения, длинные волосы, пальцы, держащие книгу. До этого на кухне. Моя бессонная ночь и тело как улика и алиби. До этого звонок А. Будто монаха из Декамерона, учителя литературы из женской гимназии, его голос, невидимые руки, глаза. Невольно хочется зайти в полусумрак собора в Севилье, в Равенне. Его желание все выведать. Свежий воздух утром выветрит все лишнее.
Рассказ Тенесси У. Об одноруком боксере, его смерти, деньгах за рукопись тела.
Разговор словно театр, проповедь, попытка исповеди, эпизод киноромана. Потом приходит В., станем переводить стихотворение, озвучивать его, разыгрывать. Он приносит новость о снеге и ветре. В мой дом проникает зимняя свежесть. Воспоминание о поэме. О воспитании чувств. Педагогическая п. Провожаю до метро. Покупаю хлеб, возвращаюсь в дом. Звонок Сережи. Вопрос. На своем берегу, после дня рождения и отмечания приема в художники Лены и Маргариты. Картина, которая засветилась сегодня ночью, ритин пейзаж. Сережа спрашивал. Монастырь Италии, четырнадцатый или пятнадцатый век, уточнить. Уроки литературы, это кино. Обучение сценической речи, движению, основы ремесла. Мастерство мэтров в монастыре, ветер, снег. Ученики, зеленая книга Верлена, зеленые штаны ученика. Его волосы, голос, руки. Слабость мэтров, их падение, полет, плавание, погружение, сон о лестнице в небо. Подъемы-спуски. Поиск формулы. Ученик перед зеркалом, его спина, когда он шнурует ботинки, купленные два года назад, когда он работал на одной дерево-перерабатывающей фабрике. Четыреста пятьдесят. А у другого В. красивые ботинки, те в Мытищах. Его плечи, спина, черный шейный платок. Путешествие, комната, урок французского. Повторяем слова на остановке. Мой бред, мой напрасный, мой Всё. Ранде-ву с учеником французского, так он представился на свадьбе художниц. Когда Вадим увидел вазелин на полке, где китайская ваза, подарок ученицы, книги, каштаны на память о доме, где жила Лукреция, глиняная фигурка Вадима из М., икона, крестик. (…) Офицер-переводчик в мире. Временное жилье всех людей. Кибитка, Мой дом, Мойка, 12.
