Ирвин Уэлш - Дерьмо
— Вы имеете в виду венерическое заболевание?
— Нет… ну, да…
— Меняете сексуальных партнеров?
Улыбаюсь.
— Док, вы же сами понимаете… нормальные гетеросексуальные отношения…
Он смотрит на меня как-то странно.
— Мне нужен образец мочи. — Росси достает пластмассовую коробочку с крышкой. — И образец кала.
Таких извращенцев я еще не видел. Надо будет дать его номер Инглису.
— Это еще зачем? — холодно спрашиваю я.
— Принимая во внимание факт потери веса, можно предположить, что у вас глисты. Ленточный червь.
— И что дальше?
— Это безобидные паразиты, но избавиться от них довольно трудно.
Я встаю.
— Сейчас схожу в туалет.
— Не обязательно… — говорит он. — Когда будет время…
— Я уж лучше сейчас.
Выхожу. Иду в его сортир. В первую коробку заливаю мутного пивка, во вторую накладываю дерьма цвета карри. Ему нужны образцы — я дам ему образцы, мать его!
Оставляю доктору Росси свое говно и ссань и еду в город. Глисты. О таком и думать не хочется. Размышления прерываются звонком от Рэя. Колин Мосс поднялся наверх с вещмешком, так что ребята из отдела по наркотикам привезли собак-нюхачей и собираются прищучить всю компанию: Мосса, Ричардса и Аллана.
Дороги хуже некуда, и я дергаюсь за рулем, нервничая из-за того, что опоздаю к самому интересному. На хрен поиски тех, кто пришил цветного — вот она, настоящая полицейская работа. Ставлю на крышу «мигалку», включаю сирену и несусь по Лейт-Уок.
С ДОРОГИ, БЛЯДЬЕ!
К тому времени когда я прибываю на место, там уже собралась громадная толпа. Несколько хмырей из многоэтажки сидят на скамейке, попивая пиво, подкрепляясь винищем и отпуская оскорбительные реплики в адрес двух сопливых недоделков в форме, уши одного из которых уже горят от холода и унижения. Еще несколько полицейских пытаются выставить оцепление и разогнать зрителей. Мое внимание привлекает что-то на земле. Подхожу ближе — похоже на останки какого-то животного, размазанные по тротуару. Что это было — понять трудно. Поднимаю голову и смотрю вверх — кажется, здесь не обошлось без нашей старой приятельницы, силы гравитации. Возможно, это была прошлогодняя модель, у которой стал вдруг чересчур тесноват ошейник, и ее выбросили, чтобы освободить место для грядущего рождественского щенка.
Замечаю Рэя, который с глуповато-растерянным видом рассказывает мне о том, что песик был наш — нюхач из группы захвата. Я уже предвкушаю ход событий. Кто теперь посочувствует этим миролюбивым, заботливым бездомным хиппарям-наркоманам! Они убили бедную собачку! Ха! Попались!
Рэй кивает в сторону собаковода, Джорджа Макки, который сидит прямо на тротуаре. Женщина в полицейской форме пытается его утешить. Я знаю Джорджа по Ложе.
— Брюс… — хнычет он. — Брюс, его больше нет… нет моего Педро… лучший нюхач… его больше нет…
Я наклоняюсь к нему.
— Что случилось, Джордж?
— Он нашел наркоту… они спрятали ее на кухне… Педро сорвался… спрятали наркоту в собачьих бисквитах… бедняга Педро и проглотил… — Джордж сам стонет, как раненый пес. — Бедняга Педро… совсем озверел… кинулся на меня. На меня! Понимаешь, Брюс? Я же его растил… взял еще щенком. Признаю, огрел дубинкой. Ради самозащиты… ох, Брюс, он просто выскочил в окно… лучшая ищейка… сиганул с четырнадцатого этажа…
Я отхожу к Рэю.
— Где Мосс? Ричардс? Аллан?
Рэй показывает на троицу вонючих ублюдков, которые с самодовольным видом усаживаются в «БМВ». За рулем сам Конрад Доналдсон, Кью-Си, королевский адвокат.
— Мы тут ничего не сделаем, Брюс, — говорит Рэй. — Послушай меня… — Он незаметно кивает в сторону дальней двери. — Это я облажался. У меня был пакетик с коксом. Я как раз собирался подбросить, когда гребаный пес вырвал наркоту прямо из руки. — Рэй показывает отметины от клыков на пальцах. — Джордж был в гостиной, а собака примчалась на кухню… Он ее отпустил…
— Что было в вещмешке у Мосса? Разве мы не можем прижать их к ногтю?
— Что там было? Гребаный рождественский пудинг. Я даже не стал отправлять его на анализ. Говнюк сразу позвонил Доналдсону, который прилетел на место через десять минут. Они чуть не подохли со смеху.
Рэй тоже ухмыляется, видя во всем случившемся и смешную сторону. Я — нет. Возвращаюсь в машину, кипя от злости.
Вечером иду выпить с Клеллом, который только и думает, что о своей новой работе.
— Отлично, Брюс. Наконец-то освободиться, уйти из отдела. — Он поднимает стакан. — У меня будет время подумать, что делать дальше, как жить. Проблема нашего отдела в том, что ты слишком изолирован от всего. Идешь как по рельсам, не сворачивая.
Он ставит ладони одна параллельно другой и изображает идущий по рельсам поезд.
— Да, времени у тебя будет сколько хочешь, — говорю я, — с этими овощами из дорожного.
Клелл пристально смотрит на меня. У него начинает подергиваться глаз. Похоже, я его расстроил.
— Но я так хочу, — вякает он.
Мудак думает, что все его проблемы останутся позади и что он утрет нам носы, если заполучит эту работенку для лежачих. Ошибочка. Нас не интересуют мелкие хлопоты некоего мистера Эндрю Клелланда.
Немного погодя извиняюсь и отправляюсь домой.
ПОЛОЖЕНИЕ ВЕЩЕЙ
Том Стронак, или Томми Стронак, как назвали его, когда он в 1984-м прорвался в основной состав из молодежки «Хартс», числится моим типа другом благодаря тому, что живет по-соседству. По большому счету отличился он только дважды: первый раз в 1988-м, когда принял участие в трехголевом футбольном триллере в Белграде, где местные фанаты призывали своих побить Шотландию любой ценой. Потом последовало затишье, так что второй призыв в сборную на матч против Северной Ирландии пришелся на его ставший «лебединой песней» сезон 1990—1991-го. Тогда-то у него и появился шанс достичь чего-то значительного с «Эвертоном» или «Сандерлендом», которые делали предложения, отвергнутые «амбициозным» правлением клуба. В результате и Том, и правление остались без каких-либо трофеев. Конечно, недоумкам надо было взять деньги, потому что дальше Тому не светило уже ничего.
Дела по алиментам и установлению отцовства сказались на нем не лучшим образом, и в итоге Тому пришлось совершить унизительное нисхождение по социальной лестнице, перебравшись с третьей женой в Колинтон-Виллидж.
Парень он туповатый, единственное достоинство — пинать мяч, да и то не очень хорошо, но при этом имеет наглость думать, что это он оказывает честь профессиональному защитнику правопорядка, проживая с ним рядом.
* * *Решил выйти на работу попозже, чтобы посмотреть по телевизору женскую гимнастику. Есть там одна киска, Тони Хэтч; если б ее показывали весь день, наверно, мозоли бы натер. Но вообще-то я сильно не вдавался; проснувшись, все никак не мог решить, что послушать из Майкла Шенкера — «Штурм» или «Рок не умрет». Сделав себе большую порцию жареной картошки, отказываюсь от обоих вариантов в пользу «Построено, чтобы уничтожить». Представляя себя в роли гитариста, мысленно составляю перечень женщин, которых я хотел бы низвести до состояния послушных секс-рабынь. На первом месте в списке Драммонд. Проверяю, что там по телику, и вижу какую-то дуру из Челмсфорда. Ты заставляешь меня ждать, Тони. Я не люблю ждать. После этого мне становится одиноко и грустно, а комментарий задыхающегося от восторга пиздобола только раздражает, так что я решаю поискать компании по-соседству. Повсюду еще валяются воскресные газеты. Вижу то лицо. Вырываю страницу, комкаю и швыряю в огонь. Быстренько перечитываю заметку в «Санди Мэйл» по поводу субботнего фиаско — ноль-три — на Рэгби-Парк.
Хочется поскорее забыть жалкую игру гостей, в особенности Тома Стронака. Именно его неудачный пас назад дал Килли возможность забить решающий второй гол, после которого игра как состязание уже потеряла смысл.
Иду к соседу. Том дома, смотрит видеоподборку субботних матчей. Не зря же его постоянно называют «тонким ценителем игры». На языке таблоидов это ленивый мудак, протирающий штаны на диване перед телевизором.
На Томе спортивный костюм. Лицо обеспокоенное. Оно всегда обеспокоенное, если не откровенно тупое.
— Привет, Брюс, — говорит он.
Я вхожу.
— Неплохо, Том, — говорю я, шаря по дому взглядом.
Джули западает на дешевку, это у нее в крови. Никакого воспитания. Прошлым летом развешивала свои трусики во дворе. Это, кстати, признак настоящей шлюхи: оставлять белье на веревке как пригласительную карточку. Приличные женщины пользуются сушилкой. На тиковом шкафчике замечаю симпатичную лампу. Белая с голубым, китайский фарфор.
— Симпатичная лампа.
— Да… Джули купила.
М-м-м. Похоже на правду.
— Что за игра?
Я киваю на экран. Новейшая модель «Филипса», квадрофонический звук, тридцатидюймовый экран. Неплохо. Видел такой на днях у Тэнди. В центре, рядом с Кроуфордом.
