Мартин Миллар - Добрые феечки Нью-Йорка
— Извинишься за свою неуклюжесть, а потом плавно переведешь разговор на первые альбомы «Слейера». Пока будешь говорить, постарайся, чтобы она заметила твою новую прическу. Ты сразу произведешь на нее впечатление.
Динни все это казалось слишком наивным, он вообще теперь сомневался в том, что Хизер удалось свести в жизни хотя бы двух влюбленных. Разве что каких-нибудь деревенских дурачков из Крукшанка.
Повернув на 4-ю улицу они увидели Керри и Мораг, выходивших из магазина.
— Это твой шанс, — прошептала Хизер.
Они встретились на тротуаре.
— Привет, Керри, — произнес Динни. — Прости, пожалуйста, что я столкнул тебя с лестницы. Я не хотел.
— Ничего, все в порядке. Прости, что я ударила тебя по лицу.
Возникла пауза.
— Я только что слушал два первых альбома «Слейера». Нормально играют.
Керри ободряюще улыбнулась. К несчастью, на этом месте Динни умолк окончательно. Ничего не шло в голову. Улыбка Керри совершенно его парализовала — она была просто восхитительна.
Повисло неловкое молчание.
— Ну, здорово, — сказала, наконец, Керри. — Мне они тоже нравятся.
— Да, — сказал Динни. — Отличные альбомы.
— Да, — согласилась Керри.
— Мне нужно идти, — выговорил Динни и поспешно удалился.
— Почему ты сбежал? — возмутилась Хизер, когда они зашли в квартиру.
— Чувствовал себя полным идиотом. Не знал, что сказать. Весь вспотел как не знаю кто.
Хизер отчитала Динни по привычке, хотя на самом деле она даже была рада, что разговор вышел кратким. Всем известно, что поначалу влюбленные чувствуют себя неловко в обществе друг друга. Вполне возможно, Керри больше понравится слегка стеснительный мужчина, чем слишком уверенный в себе. Главное — Динни сделал первый шаг.
Хизер заверила его, что начало вышло неплохое.
— Мой план отлично работает. Я чувствую, что ты ей уже нравишься.
Хизер предвкушала, как выполнит свою часть договора и заполучит скрипку.
Керри, впервые выйдя из дому после болезни, слегка подрагивала. Теперь они сидели с Мораг и пили чай.
— Прости, что вышло так скомкано, — сказала Керри. — Но у меня пока мало сил. К тому же, с ним не так-то легко говорить.
— Керри, все в порядке. Ты молодчина. Когда я буду убеждать Динни, что ты в него влюблена, тебе лучше не гнать коней поначалу. А то он может заподозрить, что дело нечисто. По опыту он должен знать, что с первого взгляда девушки в него не влюбляются. Ты знай улыбайся ему, вот мы его и облапошим. Я уже предвкушаю, как выполню свою часть сделки и заполучу скрипку.
Сестры Маклауд сидели в магазинной тележке, которую толкал перед собой Джошуа, преследуя Магенту по Западной 23-й и дальше по Шестой авеню.
— Скорее, — шипела Айлса. — Уже почти догнали.
Джошуа ускорил шаг. Он не вполне понимал, почему вдруг в погоне за Магентой ему стали помогать четыре шотландских феи, но поскольку они не скупились на виски и искусно добывали еду, он великодушно смирился с их присутствием.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Мораг тоже охотилась за Магентой, но в таком огромном городе найти ее было невозможно.
Феечка понуро сидела на Мэдисон-сквер и наблюдала за белками.
— Феечке привет!
Это был Джонни Тандерс.
Мораг подавила радостный возглас. Этот Джонни такой хорошенький — какая жалость, что он в четыре раза ее выше, и к тому же дух…
— Что-то ты невеселая.
Мораг рассказала о последних событиях. Джонни от души посочувствовал.
— Я и сам замучился. Нигде не вижу своей гитары. Если бы только я прошел мимо дома, в котором она лежит, я бы сразу узнал. Нету нигде. Но, я думаю, тебе я могу помочь. Я помню, в китайском квартале жил один мастер, который мог починить что угодно. Его звали Хуэй Инь. Глядя на него, не скажешь, что он вообще знает, что такое электрогитара, но однажды он починил одну из моих любимых гитар — она была почти полностью уничтожена после концерта «Доллз» в центре искусств «Мерсер».
Мораг покачала головой. Это имя она знала.
— Если я туда заявлюсь, китайские феи меня линчуют.
— Чепуха. Хуэй Инь — мой большой друг. Я прослежу, чтобы тебя не обидели. Запрыгивай ко мне на плечо и полетели прямо туда.
Благодаря помощи сестер Маклауд, Джошуа удалось настичь Магенту на Западной 14-й.
— Все, Магента. Давай его сюда.
— Никогда, Тиссаферн!
— Прекрати идиотничать и давай его сюда!
Тем временем сестры Маклауд нырнули к Магенте в сумку в надежде, что Хизер и Мораг все еще там, но вскоре вылезли оттуда в крайнем раздражении.
— Где они?
— Афинские аристократы своих не выдают! — надменно произнесла Магента.
— Да ну? — усмехнулся Джошуа. — Ксенофонт мог бы. Для афинянина он слишком хорошо относился к спартанцам.
— Это совершенно не при чем. Он был воспитан в полном соответствии с высшими эталонами поведения афинян.
Сестрам этот разговор наскучил, и они собрались улетать прочь.
— Эй, — сказал Джошуа. — Вы куда?
Ксенофонт, всегда славившийся свей военной хитростью, понял, что его час пробил. Пока Тиссаферн вел переговоры с союзниками, Магента побежала вслед за такси, рванула дверцу и умчала на полной скорости.
— И где же Хизер с Мораг? — пробормотала Шона, когда сестры вспорхнули на шестой этаж подвернувшейся пожарной лестницы.
Неизвестно. Придется снова приниматься за поиски.
— Что это у тебя, Рона?
— Цветок, — ответила самая младшая, более легкомысленная, чем другие сестры. — Я нашла его в сумке этой женщины. Я чувствую, что он обладает большой силой.
Она с удовольствием разглядывала три соцветия на одной ножке — с тех пор, как она попала в Нью-Йорк, это было самое приятное, что она встретила.
Хизер была в дурном настроении. Только что она встретила Мораг, которая, похоже, возвращалась с веселой попойки с китайскими феями.
— Понять не могу, — жаловалась она Динни. — В Шотландии она была тихоня тихоней. А тут мало того, что с Керри постоянно вращается в обществе — она теперь еще будет с китайцами на гулянки бегать! И как только ей это удалось? Буквально неделю назад они пытались нас прибить. Почему она все время развлекается, а я должна круглые сутки торчать с тобой?
— Может, все дело в том, как она себя ведет? — сказал Динни. — Она, небось, со своими друзьями обращается вежливо, не заставляет их жевать одни овощи или до посинения слушать «Соник Юс»!
Хизер была мрачнее тучи. Ей совсем не понравилось, как кое-кто из китайских фей посматривал на Мораг…
— Привет, Керри, — громко объявила Мораг и повалилась на пол. Она была пьяна в стельку. — Прикинь! Мою скрипку чинит один гений из китайского квартала. Он друг Джонни Тандерса. А еще он дружит с феями, и я им все объяснила, и теперь я им понравилась. У меня четыре свидания на следующей неделе!.. Потом еще я принесла тебе цветок горца многоцветкового, потому что я, представь себе, помнила, что он нужен для твоего алфавита! Он растет в Китае, но у китайских фей его полно. И это не все… — Она оторвала голову от пола и оперлась на локти. — Джонни Тандерс сыграл мне гитарное соло из «Дрянной девчонки». Медленно сыграл. И я все запомнила — вот просплюсь, и научу тебя. Он потрясающе играет! Ты нигде не встречала гитару «Гибсон» с тигровой отделкой 58-го года выпуска, а? Нет?
Мораг кое-как сложила крылышки и отключилась.
— Меня достало торчать тут одной круглые сутки, — заявила Хизер. — Пойду и сама заведу себе друзей из феечек.
— Да? Из каких же это?
— Из итальянских!
Динни расхохотался.
— Ты же говорила, они охотятся за тобой за то, что ты грабила их банки!
— Я исправлю ситуацию.
Хизер уселась перед зеркалом, поплевала на него и стерла грязь, а потом достала из споррана крошечный гребень из слоновой кости. Она принялась тщательно расчесывать волосы, вот они уже красиво ниспадали почти до самой талии, переливаясь золотым и малиновым цветом.
— И что ты думаешь предпринять? Пойдешь унижаться и молить о прощении?
— Нет, — ответила Хизер. — Фея Макинтош не нуждается в унижениях и мольбах, чтобы исправить небольшое недоразумение. Я выясню, кто у итальянцев самый главный, и закадрю его.
— Закадришь?
— Вот-вот. Всегда срабатывало.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
В Центральном Парке Мейв обучала Лепестка и Тюльпанку владению мечом.
— Защита. Выпад. Защита. Выпад.
Юные англичане защищались и делали выпады.
Браннок и Падриг расположились под деревом и по очереди затягивались из одной трубки. Здесь, в южной части парка, на берегу пруда, было более шумно, чем там, где они жили раньше, но феечки уже начали привыкать к тому, что люди тут повсюду.
— Что ты все страдаешь и киснешь по Тюльпанке? — говорил Падриг. — Ты ей сказал, что любишь ее?
