Владимир Козлов - Варшава
– А что они вообще здесь делают?
– Пропагандируют христианство. Свое, конечно, не наше. Вот эти – пресвитерианцы, например. Я раньше католикам переводил, баптистам, адвентистам седьмого дня… Презентации у всех одинаковые: песни поют под гитару, улыбаются, книжечки свои раздают…
– Твоя ж религия – раста…
– Ну да, но эти – не враги. Растаманы – они ко всем религиям относятся терпимо и дружественно…
– А что насчет травы? Помнишь, мы говорили?
– Хоть сегодня. Единица измерения – коробок.
– Какой коробок?
– Обычный, спичечный. Полкоробка – пять долларов, коробок – десять.
– А полкоробка – это много или мало?
– Типа, смотря для кого… Джоинтов на пять хватает.
– О'кей, возьму полкоробка.
– Деньги с собой есть?
– Есть, только рублями.
– Не проблема, можно по курсу. Принимается любая валюта. После пары позвоним Вене – он доставит. Ганджа – это классно. От ганджа не бывает похмелья, ганджа не разрушает желудок – как алкоголь. Ну, ганджа – это просто… высшее. Мы на днях курили – просто супер, но ее из Германии, из Кельна привезли. У меня есть приятель – Боник. Он здесь познакомился с Маркусом, немцем – альтернативную службу проходил во второй больнице. И, короче, Маркус пригласил его к себе в Кельн, в свою растаманскую коммуну. Боник поехал – и они там неделю кайфовали, и еще дали ему с собой. Как он провез через границу – не представляю. Сам ничего не помнит, обкуренный был.
Впереди Карпенко шепчет Рублевой:
– Давай раскрутим немца на политические базары – вчера какая-то тусовка была, Народный фронт, а он – «фронтовец»…
– Это ты предлагаешь, чтобы я его крутила?
– Не хочешь – могу и сама.
Заходит Буслович, ставит портфель на стул.
– Добры день.
Некоторые кивают.
Буслович говорит:
– Нехта з другога курса – можа не з вашай групы, а можа и з гэтай – написау у дэканат ананимку, што выкладчык размауляе на беларускай мове, а ён, мауляу, не разумее. Ну дык вось, беларуская мова у нас – дяржауная, и таму я выкладаю на ей. Каму не падабаецца, могуть ехать у Расею и вучыцца там на расейскай мове.
Карпенко поднимает руку:
– Сергей Иванович, а вчера была встреча Народного фронта с избирателями в кинотеатре «Москва». Вы ходили?
– Не, не хадзиу, бо быу заняты, и вельми шкадую, што не быу. Нардны фронт – адзиная у стране палитычная сила, якая можа прывести яе да чагосьти добрага…
Спускаемся с Владом в фойе, встаем в очередь к телефону.
Девушка в мини-юбке, с затяжкой на колготках, орет в трубку:
– Я по поводу работы! Официанткой с иностранным языком!.. Студентка, да!.. В инязе!.. Восемнадцать есть, да!.. Хорошо, перезвоню завтра!
Она вешает трубку, отходит.
Влад набирает номер.
– Привет, Веня. Как твои дела? Слушай, нужна половина. Подвози в два часа в иняз. Будем ждать на крылечке. Пока.
Он вешает трубку, широко улыбается.
– Все нормально – ты сам слышал.
Ждем на крыльце. Холодно. С крыши капает. На газоне – корка грязного снега.
По ступенькам поднимается Наташа с испанского. Я не видел ее, может, полгода. Она кивает, улыбается.
Я говорю:
– Привет.
Наташа заходит в дверь.
От метро идет чувак в оранжевой ветровке и красной шапке с кисточкой. Влад машет ему рукой.
Чувак подходит, сует руку Владу, мне. Влад спрашивает:
– Новый джэкет?
– Ага. Вчера взял в «секонде» возле себя. И штаны – «ливайсы», модель семьдесят седьмого года, давно снята с производства. – Он хлопает ладонью по колену расклешенных джинсов. – Ну, давайте, что ли, отойдем во двор?
Мы переходим дорогу, сворачиваем в арку.
У подъезда старуха держит на поводке черную овчарку. Веня поворачивается к ней спиной, лезет в карман.
– Очень классное вещество сегодня. Чуваки сказали – просто супер. У них какие-то быки брали десять коробков – представляете, десять коробков! И, короче, быки спрашивают: «Как она, вставит?» Чуваки отвечают: «Вставит как надо, на колени упадете».
Влад спрашивает:
– И что, упали?
– Не то что упали – вообще легли, – Веня смеется.
Он достает бумажный пакетик, протягивает Владу.
Влад отступает назад.
– Это – вот, товарищу. Не хочу быть посредником в незаконных операциях. Шутка.
Я сую пакетик в карман, даю Вене деньги.
Он говорит:
– Спасибо за покупку. Если что, контакты через Влада.
Веня жмет нам руки, идет к метро.
Заходим в фойе. Я замерз, текут сопли.
Вытираю нос платком, спрашиваю Влада:
– Слушай, а это вообще как – опасно? Меня не заметут?
– За что?
– Ну, хранение…
– Такой статьи нет. Есть статья – «хранение с целью сбыта», но чтоб ее повесили, нужно не такое количество. Так что, не бойся. Раз менты остановили двух знакомых чуваков, а они – high, и не на траве, конечно. Ну, менты им: покажите вены. Чуваки показали. И что, вы будете утверждать, что вы не наркоманы? Да, утверждаем, что не наркоманы.
– И что?
– Ничего. Отпустили их.
– А ты когда-нибудь кололся?
Влад не отвечает. Мы идем по коридору корпуса «Б». У кассы – очередь: сегодня зарплата у преподов.
– А ты со мной покурить не хочешь?
– Не-а. Что-то сегодня не тянет. Но в первый раз одному не советую.
– Чего так?
– В компании – веселее.
***
Захожу в «12-01». Андрюха – дома.
– Привет. Ганджа курить будешь?
– Что?
– Ну, траву.
– А-а-а. Это можно. Я сейчас ни от чего не отказываюсь. Закрой только дверь на защелку. «Беломор» у тебя есть?
– А на фига?
– Как «на фига»? Или ты самокрутки собрался крутить?
– Нет, «беломора» нету.
– Ладно, сейчас посмотрю – у Сима где-то валялся.
Андрюха выдвигает ящик стола, достает надорванную бело-синюю пачку, кладет на стол, подходит к магнитофону.
– Надо музыку соответствующую – «Комитет охраны тепла», например.
Он берет с полки бобину, вынимает, устанавливает. Я сажусь на кровать.
Андрюха вытаскивает из пачки сигарету, вырывает из тетради лист, ссыпает на него табак.
Сидим, закинув ноги на батарею. Окно приоткрыто, тянет холодом. Андрюха прикуривает, затягивается, передает мне косяк. Я беру его пальцами, смотрю на пятнышки слюны, подношу к губам, затягиваюсь, стараюсь задержать дым. Не получается. Я передаю косяк Андрюхе. За окном – огни девятиэтажек и черное небо.
Олди поет:
Черное на белом, кто-то был не прав,
Я внеплановый сын африканских трав,
Я танцую регги на грязном снегу,
Моя тень на другом берегу.
Андрюха делает последнюю затяжку, кидает косяк в окно.
Я спрашиваю:
– Ну, как?
– Клево. А ты?
Я пожимаю плечами.
– Ничего, все будет нормально. Слушай анекдот про это дело. Пришел мужик в баню помыться и видит – в углу сидят чуваки и курят траву. Ну, он к ним подходит – дайте попробовать, что это такое. Они дали – мужика ни фига не вставило. Он опять к ним – дайте еще. Они ему – давай бабки, мужик, что мы тебе, на халяву давать должны? Ну, отдал он им бабки – все, что были, они дали ему косяк. Мужик покурил – снова ничего. Ну, он думает – что за западло такое? И опять – к ним. Денег больше нет – отдал все шмотки, они дали ему еще косяк. Покурил – и опять не вставило. Думает – кинули, гады. Идет к ним разбираться, а чуваков уже нету. Ну, мужик закрылся тазиком и идет ловить такси, домой ехать. Останавливает машину, говорит – отвези домой, я тебе бабки вынесу. Садится, а водила везет его не домой, а в какой-то лес, выкидывает из машины, сам вылазит и имеет его в жопу. Отымел, бросил и уехал. А мужику срать приперло, он садится под елкой. И в этот момент – ему тазиком по голове. Ты что, охуел, мужик, – в бане срать?
Андрюха хохочет – дико, по-сумасшедшему. У него – красные глаза, как будто в них попало мыло. Я ничего не чувствую, только в животе чуть-чуть теплеет.
– Ну, как анекдот? Дебильный? – Андрюха ржет. – Ладно, ты не психуй, что не вставило. С первого раза редко кого вставляет.
***
В офисе – только я и Серега. Вчера шеф уехал с группой в Прагу и взял с собой Людку и Ксюху «стажерами» – как подарок к Восьмому марта.
Серега берет из пачки «Marlboro» сигарету, закуривает.
– Они зря, конечно, повелись. Хотели съездить, я понимаю, но поездка эта по зарплате жахнет капитально – босс не зря всю эту байдень насчет прибыли придумал, хочет, чтобы все работали, как негры, а платить будет копейки. Ты что насчет этого думаешь?
– Ничего. Посмотрю, сколько он мне даст за март.
– И я посмотрю. Если меньше, чем раньше, – уволюсь. Хер с ним, со свободным посещением. Или найду что-то еще. Бабам нашим, конечно, хуже – у Людки муж на подшипниковом третий месяц зарплату не получает, а Ксюхин – вообще без работы. Бабам обычно меньше платят – считается, типа, что если замужем, то муж должен нормально получать.
– А почему в турфирмах всегда много баб?
– Ну так… Работа не пыльная, сидячая. А если фирма коммерческая, то там или погрузить, или разгрузить что-то надо…
