Джонни Псих - Красавица Леночка и другие психопаты
По лицу Леночки Джонни сразу понял, что при этих словах она пришла в ярость. Но, в то же время, как ему показалось, в какую-то фальшивую, наигранную, артистическую ярость, не содержащую в себе реальных человеческих эмоций.
— Что?!
— Мужененавистница!
— Да пошёл ты на ХХХ!
После такого обмена любезностями Джонни развернулся и пошагал обратно. Через несколько минут ему позвонила Леночка и сказала, что она извиняется за то, что послала его так далеко. Однако он оскорбил её так, как никто и никогда её не оскорблял. И что она не знает, как она сдержалась и не влепила ему пощёчину. Джонни, однако же, расценил весь её пафос не как выражение реальной, искренней обиды, а как инструмент наказания его за то, что он сказал нечто ей не нравящееся. А ещё через какое-то время она прислала ему смс с извинениями. Однако Джонни почему-то был уверен, что она сама не знает толком, за что извиняется, не говоря уже о том, что она на самом деле ни в чём не раскаивается.
В один из следующих за той сценой дней Леночка проговорилась о том, что её послали далеко и надолго ни за что, ни про что. По её словам, «мальчик», т. е. лучший друг её бывшего, сказал ей, что никогда не будет больше с ней общаться. Она говорила о том, как сильно это её расстроило. Потому что по её впечатлениям он был вполне адекватный человек, и она вроде не давала ему никакого повода… Джонни же, основываясь на сложившейся ситуации, подумал, что наверняка она продолжает охоту на своего бывшего, и при этом как-то недозволенно использовала полученную от мальчика информацию.
Что же касается контактов самого Джонни с Леночкой, то 8 числа, будучи сильно расстроенным, он написал ей смс-ку, в которой выражал свои сожаления, что между ними всё так закончилось. На что Леночка ответила ему: «ты что, Мусь, ничего не закончилось, ты о чём?» Однако и он, и она при этом прекрасно понимали, что имеется в виду.
Естественно, ни через неделю, ни через две после сорвавшегося по причине опоздания Джонни на встречу визита, Леночка к нему в гости не приехала. Её поведение по отношению к нему становилось всё более наглым и бесцеремонным. Так, она как-то перепутала, по её словам, время киносеанса на час, в результате чего у них по приходе в кинотеатр оказался лишний час в распоряжении. Она начала сетовать на то, что вот теперь ей час нечего делать, что, пожалуй, она пойдёт обратно домой. Естественно, Джонни был внутренне просто взбешён таким отношением, что ей лучше мотаться на транспорте туда и обратно до своего дома, нежели находиться в её компании. Однако он немного успокоился и даже был горд собой, когда ему удалось разгадать манипуляцию, спрятанную в её якобы ошибке. Она целенаправленно пришла на час раньше. Это давало ей законное основание (а что ещё делать?) в этот лишний час походить по магазинам торгового центра, где был расположен кинотеатр, и, естественно, развести Джонни на покупку ей какой-нибудь тряпки. Собственно, так оно в итоге и произошло. И Джонни потом долго с внутренним негодованием вспоминал, как Леночка, когда он предложил ей посидеть на лавочке, заявила, что на лавочках сидят только бомжи и пенсионеры.
Однако эти расходы на её шмотки были ещё цветочками по сравнению с тем, что началось далее, во второй половине апреля. Леночка заявила ему, что он слишком долго собирал деньги на их заграничную поездку, и дождался того, что ей стали задерживать зарплату, а потому ему придётся теперь ещё давать ей тысяч по двадцать в месяц, чтобы она не умерла с голода. Естественно, при этом первым желанием у Джонни, особенно с учётом того, что он знал, что скорее всего она врёт либо преувеличивает, было просто послать её раз и навсегда за такую наглую и бесцеремонную попытку её использовать. Однако для начала нужно было хотя бы уточнить детали. Вот только как это сделать? Естественно, первый его вопрос, адресованный Леночке, был почему бы просто не сменить работу, если тебе не платят зарплату? Естественно, она, как всегда, нашла что ответить. Сказав, что, во-первых, пока она уволится, и пока ей начнут платить зарплату на новом месте, пройдёт минимум пара месяцев, а ей всё это время надо на что-то жить. Потом, накануне лета не так просто найти работу. Наконец, если она останется на своём текущем месте работы до июля, то у неё будет стаж год. А люди, работающие в одной организации хотя бы по году, ценятся гораздо больше, чем те, что постоянно прыгают с места на место.
Чтобы хоть как-то сориентироваться в сложившейся ситуации, Джонни стал опрашивать своих знакомых по аське и т. д. Разговор получался примерно таким:
— Ты случайно не в курсе, бывает сейчас такое, чтобы в Москве в гос. организации задерживали зарплату?
— Ещё как бывает!
— А как долго её могут не выплачивать?
— Да как угодно! Пока работник с голоду не помрёт! И если так случится, им удобно опять-таки!
И хотя последняя реплика представлялась для Джонни откровенным преувеличением, общая картина их ответов не давала ему особых оснований огульно обвинить Леночку во лжи. Хотя он и понимал прекрасно, что она лжёт. Но проверить это у него, увы, никакой возможности не было. Тем не менее, он подумал: надо исходить из того, что со стороны Леночки это наглая ложь и попытка его использовать как лоха самым беспардонным образом. К тому же, как формально, так и морально у него не было никаких обязательств её содержать. О чём, собственно, он и заявил ей. Как и следовало ожидать, её реакция, хотя и виртуальная, по своему тону напомнила ему её реакцию, когда он назвал её мужененавистницей. Теперь же она обвиняла его в том, что он поступает очень жестоко, толкая близкого человека на то, чтобы либо стоять на Ярославском шоссе, либо умереть с голода.
Естественно, Джонни становилось не по себе, когда он представлял себе изнеженную и капризную Леночку стоящей на Ярославском шоссе среди матёрых приезжих шлюх, прошедших огонь и воду. Она же там просто не выживет, — беспокоился Джонни. Правда, после недолгих размышлений он склонялся к более реальному взгляду на вещи. Согласно которому, не будет она стоять на Ярославке. Да и незачем. Просто будет потихоньку посасывать у начальников в располагающем к интиму уюте их кабинетов. Таков удел многих женщин в московских офисах. И не вина их в том, наверное, а беда. Конечно же, ему было жалко больного человека, которого жизнь толкает на то, чтобы постоянно подвергаться сексуальным унижениям. Хотя, с другой стороны, Джонни тут же почему-то цинично подумал, что сексуальным унижением для неё было бы переспать с таким, как он. Ведь было заметно, что как в конфликтных ситуациях, так и вообще по жизни, она уважала в людях — особенно в мужчинах — силу, способность повелевать другими людьми. А её начальник в этом плане был «настоящий мужик», располагающий определённой властью. Так что в целом, вероятно, брать за щёку то, чем угощает её начальник, ей было не так противно, как выполнять какую-то содержательную, общественно — полезную работу.
Однако это всё были его догадки. В чём-то обобщения наблюдений других людей, а в чём-то продукты его больного воображения. И, к сожалению, проверить свои догадки он никак не мог.
Единственное, в чём он мог быть точно уверен как в бесспорном факте, так это что Леночка, несомненно, была душевнобольным человеком.
Нет, она не была психотиком — у неё был прекрасный контакт с реальностью, не хуже чем у нормального человека. Не была она и невротиком — ей были чужды иррациональный страх, тревога, навязчивые явления, негативные интерпретации всего и вся и т. д. Леночка же словно была одержима каким-то моральным безумием, патологией характера, расстройством личности. Она всё время стремилась к удовлетворению каких-то своих личных, эгоистических интересов, абсолютно не считаясь с тем, сколь негативное влияние это может произвести на других людей. Это была именно болезнь, потому что тем самым она приносила вред не только другим людям, но и, как это ни парадоксально, в первую очередь самой себе. И примеры такого поведения возникали постоянно.
Однажды после довольно неприятного разговора с Леночкой, а также грустных переживаний во время фильма, у Джонни возникло ощущение какого-то комка в горле. Такое с ним случалось и раньше время от времени. В такие моменты он почему-то чувствовал, что не может сделать глубокий вдох, и это ощущение в свою очередь вызывало тревогу, переходящую в страх. И угораздило же Леночку посмотреть на него как раз в такой момент, когда он пытался глубоко вздохнуть. Видимо, она сразу заметила что-то неладное, коль скоро сразу принялась расспрашивать: что с тобой? Тебе плохо? На что Джонни ответил, что нет, он просто вздыхает. Однако Леночка не унималась: Не ври. Ты врать не умеешь!
После выхода из кинотеатра она продолжила этот неприятный для Джонни разговор: «Почему ты задыхаешься? У тебя проблемы с сердцем?» Затем пояснила причину, по которой её это волновало: «Я собираюсь ехать с тобой заграницу. И если ты там помрёшь, что я буду делать?» Такая постановка вопроса произвела на Джонни столь неизгладимое впечатление, что он не удержался от комментария: ты хочешь сказать, что в моей преждевременной кончине тебя расстроит только то, что у тебя из-за этого могут быть мелкие организационные неудобства?! В ответ Леночка без тени стыда пояснила ему: у меня на первом месте Я, на втором тоже Я, а потом уже все остальные. Нарциссизм? Да, несомненно. Но Джонни смутно чувствовал, что было в ней также что-то значительно более мрачное, нежели просто нарциссизм в обиходном понимании этого термина.
