Виржини Депант - Трахни меня!
Осторожно достает книгу. The Stand. Спокойно листает ее. Ей надо начать, заговорить. Тянуть время — дело хорошее, страх пропитывает жертву насквозь. Но еще несколько секунд, и пауза чересчур затянется. Нельзя врываться к людям с пушкой в руке и молчать. Она ставит книгу на место. Достает с нижней полки «Идиота» и рассеянно спрашивает, словно занятая чтением сведений на обложке:
— Вы слыхали про нас?
— Боюсь, что да.
— Как уже отметила моя коллега, в убийстве мне больше всего нравится выражение на лицах жертв. Потрясающее выражение. Просто невероятно, как растягивается рот в крике. Удивительно, что способен сделать ужас с самым невыразительным лицом.
Замолкает, ставит книгу на место. Она пока еще сама не знает, куда клонит. Внимательно прислушивается — он даже не шелохнулся.
Она где-то читала, что серийные убийцы убивают, потому что не осознают, что их жертвы — тоже человеческие существа, а если бы они осознали, что у них есть имена и личности, они не могли бы убивать с такой холодностью. Судя по количеству чуши, хранящейся в его библиотеке, он наверняка читал что-нибудь в этом духе о психологии серийных убийц. Если ей повезло, то ее догадка верна. Грубая ловушка. Но ничего лучше не придумывается, и она начинает:
— А у вас есть вкус. Особенно в литературе, насколько я могу судить. Мне трудно ненавидеть человека, который читает Эллроя в подлиннике и имеет полного Сада. Вы, во всяком случае, разительно отличаетесь от наших прежних клиентов.
Она возвращается на место и с улыбкой садится. Не так, словно распоряжается его жизнью, а так, словно рада с ним встретиться.
Он улыбается в ответ. Она уверена, что он считает ее чудовищем, но умело скрывает это. Потому что нельзя играть с самолюбием вооруженных людей. Если только не пытается ее умилостивить. Она не знает, как понимать его поведение. Она не знает, что делать со своим телом, когда он смотрит на нее. Она ходит по натянутому канату. Только не дать понять, что она теряет равновесие. В конце концов, она находится по нужную сторону пушки.
Но почему он так спокоен? Быть может, ощущает, что она паникует, в потому зло усмехается про себя.
Он с улыбкой настойчиво глядит на нее. Он достаточно умен, чтобы понимать — она ждет лести с его стороны. Ей хочется лести. Ей хочется, чтобы он признал ее, но боится, что не заслужила этого признания.
Она желает его.
И произносит тихо и размеренно, словно является хозяйкой ситуации:
— Между вашими предшественниками и вами есть еще одна разница, и разница большая. Мы никогда никого не убивали из-за денег. Мы иногда брали их. После убийства и на дело. Мне кажется ужасно вульгарным убивать ради денег. Вопрос этики. И я стою на этом. Это — мое убеждение. Красота поступка — я придаю огромное значение красоте поступка. Надо оставаться бескорыстным. Но сегодня мы пришли ради денег. Мы с коллегой собираемся уехать. Решили вдруг посмотреть мир.
Маню, которая уходила пошарить в баре, внезапно заявляет:
— И облегчить яйца аборигенам.
Надин снисходительно улыбается, глядя на нее. Словно привыкла путешествовать с умственно отсталой подругой. Потом улыбается хозяину, как бы говоря: «Она такая, но у нее доброе сердце, не обращайте внимания». Он отвечает на улыбку улыбкой. Он уверен, что они договорятся. Либо он очень хорошо играет свою роль, либо слушает то, что она говорит, и считает, что уловил суть. Нелепая и восхитительная насильница — литературный образ, да и только.
Она понимает, что затрачивает громадные усилия, чтобы выглядеть безмятежной и умиротворяющей. Словно излучает волны спокойствия всеми порами кожи:
— Проблема проста. У вас в соседней комнате в стену вделан сейф. Он спрятан за картиной Тапи. В этом сейфе лежат драгоценные камни. Поскольку у вас хороший вкус, вы интересуетесь бриллиантами. Человеку ваших качеств трудно удовлетвориться только биржевыми акциями…
— Я люблю красоту, похоже, вы это поняли.
Надин поражена. Это его первая реплика — он произнес ее как истинный джентльмен. Салонный разговор — они беседуют. Они понимают и ценят друг друга.
Она подхватывает тем же шутливым тоном:
— Эти бриллианты самым прозаическим образом интересуют нас — они позволят нам путешествовать. А заодно вы сохраните свою шкуру. Мы не умеем открывать сейфы. А поэтому ждем, что вы сделаете это. Заключим пакт: вы отдаете нам камушки, а мы не причиняем вам никакого зла. Даю слово чести. Чего оно стоит — судить вам.
Она выложилась. Она сблефовала. Ей хочется уйти. Но она уверена, что все пойдет не так, как ей хочется.
Он кладет ногу на ногу, на мгновение задумывается. Маню стоит в центре комнаты с бутылкой «Глен Тернера» — она держит ее за горлышко. И уточняет:
— А если ты не откроешь свой говенный сейф, то плевать мне, что ты такой и сякой. Я с удовольствием сделаю дыру в твоей харе безмятежного кретина.
Поворачивается к Надин и добавляет:
— Тогда никто не станет говорить, что мы убили из-за денег, если это тебя так волнует. Наша честь будет спасена.
Надин кивает. Архитектор бросает на нее обеспокоенный взгляд. Немного обеспокоенный — до паники еще далеко.
Наконец он поднимает руки вверх в знак беспомощности и говорит:
— Не думаю, что вы оставили мне право на выбор. Прошу вас, следуйте за мной.
Маню идет за ним, подталкивая его дулом меж лопаток. Надин замыкает шествие, но он обращается к ней, словно здесь больше никого нет. Светский человек. Он не боится. Во всяком случае, не показывает страха.
— Я почти не читаю газет и не смотрю телевизор. Думаю, вы понимаете, почему отказываются от телевизора.
Она не понимает. Но и не знает, куда он клонит. Он пытается усыпить ее бдительность — у него есть какой-то план. А он продолжает:
— Но я слышал о вас двоих и был весьма заинтригован… Я представлял вас иными… И по правде говоря, не рассчитывал, что встречусь с вами.
Они переходят в соседнюю комнату. Надин следит, как он сдвигает в сторону картину. Трахалась ли она когда с парнем такого класса? Будучи проституткой, она ложилась под изысканных клиентов. Но ни один из них никогда так не относился к ней, не проявлял таких усилий обольстить ее. Большая игра. Этот тип хочет ей понравиться. Каждый раз, когда их взгляды встречаются, он вкладывает в свой пыл и жар, показывая, что он не лишен чувств.
Все не так просто. Что-то вот-вот сорвется. Они сжимают в руках оружие, держатся скованно и внимательно наблюдают за ним. У обеих одна и та же мысль: «Почему он ведет себя как мудак и что за этим скрывается?»
Сейф выглядит так, как они и думали, — темно-серый ящик с кодовыми колесиками, образующими треугольник. Перед тем как коснуться кнопок, он смотрит на Надин и заявляет:
— Я еще никогда не встречал женщины, похожей на вас. Вы, несомненно, ни на кого не походите. То, что вы делаете… ужасно жестоко. Наверное, вам пришлось много страдать, чтобы дойти до такой крайности, порвать с миром. Не знаю, какую пустыню вы пересекли и почему я вам доверяю. Как вы сказали, сделка проста, и я слепо вам доверяю. Я вижу в вас красоту, в самой глубине вашей души.
Он негромко смеется — у него утонченный смех — и покачивает головой:
— Вы — несомненно личность. Мы едва знакомы, но можно сказать, что у нас состоялась встреча. Я не могу помешать себе… быть вами очарованным. Я мог бы с вами много о чем договориться.
Он неторопливо вращает кнопки, поглощенный своими рассуждениями.
Надин сохраняет спокойствие. Он жеманничает. Она не верит своим глазам. Неужели он предложит ей на дорожку полизать ее киску? Он способен на такое. Извращенец. Флиртует с опасной женщиной, обольщает убийцу.
Надин смотрит на его руки. Белые и тонкие пальцы слегка искривлены, сквозь кожу просвечивают вены. Быстрые и ловкие руки. Она представляет себе, как эти руки скользят по ее телу. Это правильное лицо, склоняющееся над ней. У него на шее тонкая золотая цепочка. Его губы, бегущие по ее телу.
Ей будет стыдно за свое тело по сравнению с его телом. Под ласками такого любовника ее кожа станет жирной и волосатой, шершавой и красной, как у таракана. Отвратительно.
Он спрашивает:
— Кстати, а как вы узнали обо мне?
— Разве вам не ясно, что этот вопрос неуместен.
Маню отталкивает его, как только приоткрывается дверца сейфа. Просовывает внутрь руки и кричит:
— Блядь, да здесь всего полно. Даже не могу поверить, что он не обосрался, пока открывал…
Хозяин стоит перед Надин, протягивая ей руки:
— Похоже, настал момент, чтобы связать меня.
Он не боится. Он вбил себе в голову, что она свяжет его. Надин улыбается — его поведение ее не удивило. Ему даже понравится, если она очень крепко свяжет его.
Она ни на секунду не представляет, что они могут причинить ему зло. Он протягивает руки, считает, что прожил волнующий день.
