Грегори Галлоуэй - Простой, как снег
— Не думаю, что они дома, — сказал я Анне.
— Хорошо, — ответила она.
— Что ты еще хотела сказать?
— Судя по твоему голосу, у тебя что-то болит. Я слышу твое дыхание и слышу, как скрипит снег.
— У меня ничего не болит. Я сейчас срежу путь через задний двор миссис Оуэне, а потом мне останется до дома всего один квартал.
— Не отключай связь, — велела она.
Я пробежал по заднему двору миссис Оуэне и обратил внимание на мусорные баки за ее гаражом. Я остановился и бросил туда скомканную салфетку. Я вышел на улицу, и мне тут же показалось, что я слышу шум машины. Я бросился бегом по улице и ворвался в погруженный во тьму дом.
— Я думаю, что едва обогнал их, — сообщил я.
Дышать было трудно. Я стал снимать ботинки, прислонившись к спине у задней двери и прижимая трубку к левому уху.
— Что там был за шум?
— Я избавился от того, что забрал у тебя дома. — Где?
— У миссис Оуэне.
— Ты не думаешь, что она это найдет?
— Там стоял пакет. Я сунул это в пакет. И вообще — даже если и найдет? Она же не знает, откуда это.
— Но она может испугаться, — Анна рассмеялась.
Я снял ботинки и в темноте отправился к себе в комнату. Если родители вернутся прямо сейчас, то увидят снег у меня на обуви. Я подумал о том, чтобы вернуться и подтереть пол, но слишком устал.
— Я собираюсь спать, — сказал я Анне.
— Это будет великолепный год, — объявила она. — Да.
— Послушай меня, — продолжала она. — Это будет великолепный год. Случится то, чего мы никогда не ожидали и никогда не представляли.
— Все уже великолепно, — ответил я и забрался под одеяло. В это мгновение я услышал, как машина родителей подъезжает к дому. — Они вернулись, — сообщил я. — Наверное, пропустили по бокалу шампанского и убрались оттуда. Мне нужно заканчивать разговор.
— Ну, тогда пока.
Меня беспокоили ботинки, но родители их или не заметили, или, по крайней мере, ничего о них не сказали ни на следующий день, ни в какой-то другой. Я чувствовал себя так, словно обдурил весь мир. Я чувствовал, что мы победили всех. Анна права: это будет великолепный год. Для разнообразия все будет хорошо.
Январь
В субботу после Нового года мистер Кайн с Анной пришли к нам, чтобы помочь с установкой коротковолновой антенны.
— Может, стоит подождать, пока не потеплеет, — заметил я.
— Мой отец хочет побыстрее установить ее у тебя, — сказала Анна.
И вот они пришли со всем необходимым. Мистер Кайн надел красную вязаную шапку с помпоном и коричневый рабочий комбинезон. Он напоминал зажженную сигару.
Мой отец сидел в своей берлоге, поэтому я даже не потрудился спросить у него, где устанавливать антенну, а также не спрашивал разрешения взять его лестницу и инструмент. Мы с Анной и ее отцом просто отправились в гараж, и там мистер Кайн занялся делом. Он объяснил, что потребуется сделать, и дал каждому из нас особые задания.
Мы с мистером Каином понесли лестницу к боковой стене дома, растянули ее, чтобы доходила до крыши, и мистер Кайн поднялся по ней к окну моей комнаты. Пока он забирался на лестницу, я отправился в свою комнату и протянул ему в открытое окно антенну и провод.
— Можешь спокойно закрывать окно. Провод не помешает, — сказал он и полез дальше на крышу.
Я оставил окно открытым и посмотрел вниз на Анну, которая стояла у лестницы и придерживала ее. Она не глядела на меня. Она притоптывала ногами и заворачивала длинный черный шарф, чтобы получше закрыть уши и нос.
Мистер Кайн крикнул мне, чтобы включил приемник. Я повернулся к письменному столу и тут услышал глухой удар, потом что-то заскользило. Я бросился к окну и увидел, как мистер Кайн поднимается с самого края крыши.
— Где ты была, черт побери? — заорал он на Анну. — Я из-за тебя мог бы свалиться с этой чертовой крыши.
Он в ярости врезал ногой по лестнице, и она упала на лужайку с громким металлическим звоном. Я побежал вниз, чтобы помочь Анне ее поднять.
У нее покраснели глаза, она собиралась расплакаться.
— Не беспокойся, — сказал я, помогая устанавливать лестницу. — Все в порядке.
Когда мы снова приставили лестницу, появился мой отец в домашних тапочках, в которых вышел на снег. Он выглядел полусонным и тер глаза и лицо. Вероятно, он еще не пришел в себя после дневного сна. Несколько секунд он стоял и наблюдал за нами, затем, не произнеся ни слова, вернулся в дом. Мистер Кайн все еще был в ярости и стоял у края крыши. Он приказал мне отойти от лестницы.
— Пусть она все делает сама, — сказал он мне. — Это все, что от нее требовалось. Одна вещь. Давай посмотрим, справится ли она, не убив при этом никого из нас.
Он спустился по лестнице и гневно посмотрел на дочь.
— Молодец, — сказал он ей.
Мы отнесли лестницу и инструмент назад в гараж.
— Это не самая лучшая антенна, — сказал мистер Кайн. — Но, по крайней мере, ты сможешь ловить коротковолновые передачи. Если тебе понравится, как работает приемник, его всегда можно усовершенствовать или приобрести новый.
Я поблагодарил его за подарок и помощь, и он отправился к машине.
— Поехали, — сказал он дочери.
— Я останусь здесь ненадолго, — сказала она. — Можно? Судя по виду мистера Каина, он этого не одобрял, но легко пожал плечами и уехал.
— Он сегодня очень раздражительный, — заметил я.
— Пошли в дом, — предложила Анна.
Мы отправились ко мне в комнату, и Анна закрыла дверь. Там было холодно из-за того, что открывалось окно, и Анна быстро забралась под одеяло. Стояла вторая половина дня. Вероятно, мой отец вернулся ко сну. Я забрался в кровать.
Анна сжала мою руку, а когда я повернулся к ней, она уже спала. Девушка лежала на спине, спокойно и неподвижно. Я наблюдал за тем, как она спит, слушал ее ровное дыхание. Я хотел выключить радиоприемник, но Анна крепко держала меня за руку, а какая-то женщина спокойно повторяла:
— Seis, siete, tres, siete, сего…
В следующий понедельник нам выдали ведомости. Я получил все отличные оценки, Анна по всем предметам получила всего лишь проходной балл — «D». Ее родители запретили ей со мной встречаться, пока она не исправит отметки.
«Какой смысл мне это запрещать? — говорилось в ее письме, присланном по электронной почте. — Я получала отвратительные оценки задолго до встречи с тобой».
«Может, все дело в лестнице», — ответил я.
«Это не имеет значения», — написала она. И это не имело значения: мы продолжали видеться.
Она отправляла мне на мобильный текстовое сообщение, или письмо по электронной почте домой. «Подойди к двери в подвал через полчаса. Она будет не заперта». Я проскальзывал украдкой в дверь подвала, и мы какое-то время проводили вместе.
— Обычно мои родители не такие упрямые и не ведут себя так глупо, — сказала она мне. — Я не понимаю, почему они вдруг устроили из моих оценок трагедию.
В тусклом свете подвала я внезапно заметил синяки на обеих ее руках, чуть ниже плеч. Увидев, что я на них смотрю, Анна села и надела рубашку с длинным рукавом и свитер.
— Ты замерзла? — спросил я.
— Немного.
Это был один из тех случаев, когда она не должна была находиться в подвале. Она проскользнула вниз после того, как ее родители отправились спать, и мы не могли рисковать, растапливая печку. На кушетке было холодно, однако лучше, чем встречи в других местах.
«Встретимся у реки», — приходило послание, и я обычно бежал к ее любимому месту у реки, мы целовались и дрожали, пока холод не становился невыносимым. У нас немели пальцы, мерзли уши и носы, и нам приходилось расставаться.
За следующую контрольную по математике Анна получала «А», и запрет был снят.
— В любом случае это был только предлог, — заявила она. — Раньше моих родителей никогда не волновали оценки. С ними что-то не так.
— Я им не нравлюсь.
— Все не так просто, — сказала она. — С ними все всегда не так просто. Кроме того, ты им нравишься.
Запись в журнале
…Мы все перебрались в сарай в сельской местности. Это был большой старый сарай, крупнее большинства наших домов. Длина составляла примерно сто футов, ширина — около пятидесяти, но наибольшее впечатление производила крыша. Она располагалась в восьмидесяти футах от земли. Имелся второй этаж и три люка в полу. Оттуда к земляному полу спускались деревянные лестницы. Все было сделано из дерева и пахло теплым костром. В некоторых старых стойлах для лошадей имелся небольшой слой соломы. Место казалось идеальным.
Мы построили в сарае свои собственные маленькие комнатки. Готы заняли весь верхний этаж. Они напоминали летучих мышей на стропилах, маяча там в своих черных одеждах всей компанией, за исключением Анны, которая оказалась на первом этаже рядом со мной. Карл закончил работу первым, и пока мы продолжали прибивать перегородки, заносили постели, матрасы и личные вещи, он лежал на своей кровати и читал «Почему мы ходим в магазин».
