Чарльз Буковски - Фактотум
— Я бы вам не советовал иметь дело с «Автотранспортными грузовыми перевозками Сиберлинга». У них установлены неоднократные факты хищения при перевозках вашихтоваров по Аризоне и Нью-Мексико. Есть какие-то особые причины, почему вы пользуетесь услугами именно этой конторы?
— Нет, никаких причин нет.
Агент Сиберлинга выплачивал мне десять центов за каждые пятьсот фунтов нашего груза, транспортируемого их компанией.
В течение трех дней Дженнингз уволил одного дядьку из администрации и заменил троих парней на конвейере тремя молоденькими мексиканскими девчонками, которые согласились работать за половину обычной зарплаты. Он уволил вахтера и взвалил на меня дополнительные обязанности. Теперь я не только комплектовал и упаковывал заказы, но еще должен был развозить их по городу на грузовике, принадлежащем компании.
Я получил свою первую зарплату, снял квартиру и съехал от Джан. А по прошествии нескольких дней я вернулся домой с работы и обнаружил, что она переехала жить ко мне. Я ей сказал: «Что за хрень. Моя земля — это твоя земля». А еще через пару дней мы с ней разругались по полной программе. Такого у нас еще не было. Она ушла, а я ударился в запой. Пил три дня и три ночи — не просыхая. А когда протрезвел, сразу понял, что у меня уже нет никакой работы. Я даже не стал заходить в контору. Все было ясно и так. Я решил сделать уборку в квартире. Пропылесосил полы, отмыл подоконники, выдраил раковину и ванну, натер воском полы на кухне, вытравил всех тараканов и пауков, выкинул окурки и вымыл пепельницы, помыл посуду, отскреб кухонную раковину, повесил в ванной чистые полотенца и новый рулон туалетной бумаги. Меня самого это насторожило. То ли я потихоньку вдарялся в голубизну, то ли просто повредился мозгами.
Когда Джан наконец-то вернулась домой — неделю спустя, — она обвинила меня, что я водил к себе женщин. Потому что все было чисто и убрано. Джан страшно злилась и вела себя агрессивно, но лишь для того, чтобы скрыть свою собственную вину. Я сам не знал, почему я с ней не расстаюсь. Она была маниакально неверной: изменяла мне с каждым, кто подкатывал к ней в баре, — и чем он был гаже, гнуснее и кошмарнее, тем сильнее она возбуждалась. И оправдывала себя тем, что мы с ней постоянно ругаемся и у нас все плохо. Я постоянно себя уговаривал, что не все женщины — бляди, а только моя.
Глава 62
Я пришел в офис местного отделения «Times». Я два года проучился на факультете журналистики в Лос-Анджелесском городском колледже. Молодая девчонка за столиком в приемной спросила, по какому я вопросу.
— Вам не нужны журналисты? — спросил я.
Она протянула мне отпечатанный бланк.
— Пожалуйста, заполните эту анкету.
Здесь все было так же, как и в большинстве газет в большинстве городов. Сюда можно было устроиться только по блату. Или если у тебя есть имя. Ноя все равно заполнил анкету. Постарался, чтобы все выглядело пристойно. Потом отдал листок девочке и вышел на улицу.
Было лето. День выдался жарким. Я начал потеть и чесаться. Особенно сильно чесалось в паху. Просто невыносимо. Я шел по улице и яростно начесывал причинное место. Я не мог стать журналистом, не мог стать писателем, не мог найти себе хорошую женщину — я мог только бесцельно бродить по городу и чесаться, как обезьяна. Я поспешно вернулся к машине, которую оставил на Банкер-Хилл. Приехал домой. Джан дома не было.
Я зашел в ванную, снял штаны, зарылся пальцами в волосы в паху и что-то такое нащупал. Вытащил это самое, положил на ладонь и внимательно рассмотрел. Оно было белым, и у него было множество крошечных ножек. Оно шевелилось. Я смотрел как завороженный. А потом оно спрыгнуло с моей ладони на пол. Я смотрел на него. Оно подпрыгнуло еще раз и пропало. Может, вернулось в свой «домик» у меня в промежности. Тошнота подступила к горлу. Я жутко взбесился. Я принялся яростно копаться у себя в паху в поисках этого самого — белого с ножками. Но, видимо, оно хорошо спряталось. Меня вырвало в унитаз. Я спустил воду и натянул штаны.
Ближайшая аптека была совсем рядом. За прилавком стояла пожилая пара — дедок и бабулька. Бабулька подошла ко мне.
— Нет, — сказал я. — Я буду говорить с ним.
— Хорошо.
Дедок подошел ко мне. Весь такой чистенький и аккуратный. Настоящий аптекарь.
— Я жертва несправедливости, — сообщил я ему.
— Что?
— У вас есть хорошее средство от…
— От чего?
— От пауков, блох… комаров, паразитов…
— От чего?
— У вас есть что-нибудь от мандавошек?
Дедок посмотрел на меня с отвращением.
— Подождите минуточку. — Он отошел к дальнему концу прилавка, достал какую-то зеленую с черным коробочку, вернулся и протянул ее мне, стараясь не подходить ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки.
Я смиренно и кротко забрал у него коробочку. Отдал ему пятерку. Взял сдачу. Все так же — на расстоянии вытянутой руки. Бабулька тем временем отошла в дальний конец аптеки. Я себя чувствовал то ли налетчиком, то ли носителем бубонной чумы.
— Подождите, — сказал я дедку.
— Вам что-то еще?
— Дайте мне презервативов.
— Сколько?
— Ну, упаковку. Две упаковки.
— Сухие или со смазкой?
— Что?
— Сухие или со смазкой?
— Давайте со смазкой.
Дедок осторожно протянул мне пачку презервативов. Я отдал ему деньги. Сдачу мне выдали, как и прежде, на вытянутой руке. Я вышел на улицу. Дошел до угла. Открыл на ходу упаковку презервативов, внимательно их рассмотрел. И выкинул в канаву.
Вернувшись домой, я разделся и прочел инструкцию на вкладыше в коробочке с мазью. Там было сказано: «Нанести мазь на пораженные участки, подождать полчаса и тщательно смыть». Я включил радио, нашел классическую симфонию и выдавил мазь из тюбика на ладонь. Она была ядовито-зеленого цвета. Я втер мазь в пораженный участок, потом лег на кровать и засек время. Подождать полчаса. Черт, ненавижу этих мандавошек. Я решил выждать час — чтобы уж наверняка. Через сорок пять минут кожу начало жечь. Я подумал: «Отлично. Убью гадин всех до единой». Жжение стало сильнее. Я катался по кровати, сжимая кулаки. Я послушал Бетховена. Послушал Брамса. Я упорно держался. На час меня все же хватило, хотя и с трудом. Потом я набрал ванну, запрыгнул в нее и смыл мазь. Когда я вылез из ванной, я не мог ходить. У меня все горело: яйца, низ живота, внутренняя сторона бедер. Кожа в этих местах сделалась ярко-красной. Я стал похож на орангутанга.
Я еле-еле дополз до кровати. Но я все же убил мандавошек. Я видел, как они вместе с водой вытекали в сливное отверстие.
Джан вернулась домой ближе к вечеру. Я лежал, извиваясь и корчась.
— Что с тобой? — испугалась она.
Я перевернулся на бок и выругался.
— Это из-за тебя, блядская шлюха! Смотри, что ты сделала!
Я поднялся, превозмогая боль. Продемонстрировал свои покрасневшие бедра, живот и яйца. Яйца были — сплошная агония ослепительно-алого цвета. Конец горел, как в огне.
— Господи! Это что?
— А то ты не знаешь! ни с кем посторонним не трахался! Это я от тебя подцепил! От ТЕБЯ! Ты меня заразила! Блядь с мандавошками!
— Что?!
— Ты заразила меня МАНДАВОШКАМИ!
— У меня нет мандавошек. Это, наверное, от Джеральдин.
— Что?!
— Я жила у Джеральдин. Наверное, у нее мандавошки. А я ходила там в туалет, сидела на унитазе…
Я упал на кровать.
— Вот только не надо держать меня за идиота! Лучше сходи в магазин и возьми что-нибудь выпить! А то у нас даже нечего пить!
— У меня нет денег.
— Возьми у меня в кошельке. А то ты не знаешь, как это делается. И давай побыстрее! Мне надо выпить! А то я умру!
Джан ушла. Мне было слышно, как она бежит вниз по лестнице. По радио передавали Малера.
Глава 63
На следующий день я проснулся вообще никакой. Спал я плохо. Стоило простыне прикоснуться к больным местам, и я сразу же просыпался от боли. Меня страшно мутило. Но все-таки жжение было уже не таким сильным. Я кое-как слез с кровати, добрался до ванной, проблевался. Взглянул на себя в зеркало, и мне самому стало жутко. Вид у меня был совершенно убитый.
Я вернулся в постель. Джан храпела. Негромко, но без остановки. Так могла бы храпеть небольшая свинья.
Это был даже не храп, а тихое свистящее похрюкивание. Я смотрел на нее и думал: «С кем я живу?» У нее был маленький курносый носик; ее светлые волосы уже начинали седеть и приобретали «мышиный» цвет, как она называла его сама. У нее было спитое одутловатое лицо, у нее рос второй подбородок. Она была старше меня на десять лет. Да, она могла выглядеть привлекательно, но только когда была сильно накрашена и надевала узкую юбку в обтяжку и туфли на шпильках. У нее была вполне аппетитная задница, по-прежнему крепкая и упругая. У нее были красивые стройные ноги. Она соблазнительно виляла бедрами при ходьбе. Но теперь, когда я смотрел на нее, она уже не казалась такой привлекательной. Она спала на боку, и в таком положении ее отвисший живот был как-то особенно заметен. И тем не менее она замечательно трахалась. Просто божественно. В смысле постели ей не было равных. Во всяком случае, мне такие не встречались. Наверное, все дело в ее отношении. Она действительно любила трахаться. Когда она занималась сексом, она целиком отдавалась процессу. Она вцеплялась в меня мертвой хваткой, а ее штучка сжимала мой член, как в тисках. На самом деле, когда ты кого-то сношаешь, в большинстве случаев это дело не представляет собой ничего особенного. В основном это похоже на изнурительный труд наподобие подъема на очень крутую и скользкую гору. Так бывает почти со всеми. Но только не с Джан.
