KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Контркультура » Алексей Ручий - Песни-Танцы

Алексей Ручий - Песни-Танцы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Ручий, "Песни-Танцы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

 Местные же, не отягощенные решением бытовых проблем, по умолчанию были людьми более медлительными: они предпочитали пробовать и изучать, исходя изначально из более высоких требований, нежели «понаехавшие». Поэтому после окончания институтов, если у них опять же не имелось богатых и влиятельных родителей, они занимались тем, что скакали с работы на работу, подыскивая лучший вариант; либо, в обратном случае, когда верх брала природная лень, - устраивались сразу на теплое место и больше с него не слезали.

 Естественно, что при таких раскладах и с учетом того, что большинство вакантных рабочих мест находилось в недрах расплодившихся, словно грибы после дождя, бизнес-центров, подавляющее большинство офисной массы составляли приезжие. По крайней мере, в таких небольших фирмах с изначально невысокими окладами, в какую устроился я. Там, несмотря на предельно низкий старт, все же имелась хоть и достаточно условная, но возможность проявить себя в конкурентной борьбе и чего-то добиться – в том числе и в финансовом плане.

 Опустим ту деталь, что, конечно, при всей видимости теоретических возможностей роста, в первую очередь карьерного, а вслед за ним и роста уровня достатка, больше всех выигрывал в этой модели капиталист, который любезно открывал свои двери перед приезжими. Но таков был механизм этой фабрики поглощения: она вбирала в себя амбиции и устремления более жизнеспособных индивидов из провинции, чтобы выдать на-гора свой единственно возможный продукт: деньги или же, как их модно сейчас называть, бабки – бабло, которым капиталист в итоге набивал свои карманы.

 Приезжие же большую часть зарплат тратили на плату ренты за съем жилья. Или же откладывали на приобретение жилья собственного. С тем расчетом, конечно же, что накопить удастся только часть суммы, а все остальное покроется ипотекой на двадцать лет, на погашение которой они готовы были бросить свои деятельные жизни. Иллюзия воспроизводилась, и проигравших как таковых, в чистом виде, не было. Петербург тянул к себе, люди ехали и отдавали все свои силы на то, чтобы стать его полноправными жителями.

 Я отхлебнул из бутылки. Солнце начинало садиться за дома; тусклое сентябрьское солнце, похожее на последний куплет грустной песни. По верхушкам деревьев прошелся легкий ветерок. Неподалеку шумел проспект, оживленный в это время суток. Парк же, наоборот, казался притихшим и поникшим: листва облетала, на дорожках блестели лужи от недавних дождей, в искусственном пруду жались к железобетонным стенкам утиные стайки. Наступала осень – метафизическое время года, особенно здесь, в Петербурге: отчужденное, бескрайнее и потустороннее.

 Есенин повесился здесь, Башлачев вышел в окно здесь же. Петербург был городом слома и надрыва; он бесцеремонно вторгался в судьбы людей, меняя их навсегда. Здесь постоянно шла борьба: борьба между человеком и городом, между личностью и окружающим ее миром, оскаленной тысячами зубов объективной реальностью. Пограничные времена года, вроде весны или осени, обостряли эту борьбу, вводя людей в пограничные же состояния, когда с одной стороны оказывалось бесконечное одиночество, с другой – жажда жизни и деяния.

 Я не заметил, как ко мне на скамейку подсел какой-то мужик, потрепанного вида, с бутылкой «Охоты Крепкой» в руке. На вид ему было лет сорок. Не опустившийся алкоголик, но видно, что крепко пьющий. Он судорожно глотал из своей бутылки, и я мог уверенно предположить, что у него долгоиграющее похмелье. Одет он был в косуху и потрепанные джинсы. Наверное, какой-нибудь старый рокер, который так и не просек, что Цой умер, СССР распался, а жизнь продолжилась.

 Я достал пачку сигарет из кармана, выудил одну штуку и сунул ее в рот. Мой сосед сделал еще один глоток и повернулся ко мне:

 - Закурить не найдется?

 Я протянул ему пачку, которую еще не успел убрать в карман. Он вытащил сигарету и благодарно кивнул. Достал из кармана косухи зажигалку.

 - Здесь живешь? – спросил он.

 - Да, неподалеку.

 - И я тоже. Всю жизнь на Охте прожил.

 - Я недавно. Из другого города приехал.

 - Понятно. Меня Серега зовут.

 Я представился.

 - Давай, за знакомство, - сказал Серега, - и протянул свою бутылку. Я стукнулся своей бутылкой об его:

 - Давай.

 Мы выпили, каждый из своей тары. Я докурил и бросил окурок под ноги, вдавив его носком туфли в землю, мусорных урн в парке почему-то не было.

 - Выполз вот воздухом подышать, - продолжил Серега, - вчера поддали хорошо, до сих пор плохо.

 - Ничего, сейчас полегчает, - я показал на его бутылку.

 - Если бы… уже третью пью, а до сих пор мутит. Лучше бы водки.

 - С водки уберет сразу, чего хорошего?

 - Может, и уберет. Только все равно лучше.

 Помолчали.

 - А хочешь, я тебе стих расскажу, собственного сочинения? – прервал молчание Серега.

 - Валяй, если есть желание. – Я глотнул пива и отметил про себя, что в бутылке его осталось на самом донышке.

 Серега откинул голову, нахмурил лоб, что-то вспоминая, и затем изрек:


У Карлсона спиздили мотор,

Когда он спал, уткнувшись мордою в варенье,

Проснувшись, понял: это приговор!

И сделал с крыши шаг без капли сожаленья…


Летя над ржавчиной стокгольмских крыш,

Кричал: прости меня, Малыш!

Надеюсь, что простишь…


 Вот так. Стих мне, в общем, понравился. Довольно необычно. Возможно, Серега был не так прост, как показалось мне сначала.

 - Хороший стих, - сказал я.

 - Единственный нормальный стих, который я написал, - самокритично заключил Серега, - остальные – полное говно.

 - Понятно.

 - У тебя пиво кончилось?

 Я кивнул.

 - У меня тоже. Давай скинемся – водки возьмем.

 Я прикинул, чем это может закончиться в перспективе. Вообще пить водку не входило в мои планы. С другой стороны, выпить немного – грамм сто – может, и не помешало бы, настроение располагало. Главное – не напиться, повторения назавтра сегодняшних офисных мучений мне не хотелось.

 - Давай, только немного.

 В итоге Серега выскреб из карманов лишь железную мелочь, и водку мне пришлось покупать практически целиком на свои. Я взял пол-литра и бутылку лимонада. Сам выпью немного, остальное пусть приговаривает Серега, если захочет, - решил я.

 Мы вернулись на скамейку, на которой познакомились. Серега взял у меня бутылку и разлил водку в пластиковые стаканы, которые мы тоже предусмотрительно купили. Я разлил лимонад.

 - Давай, за все хорошее, что было и будет, - Серега поднял свой стакан.

 - Будем! – наши стаканы стукнулись боками.

 Серега тут же опрокинул содержимое стакана в глотку, при этом слегка сморщившись, и уткнулся носом в рукав – видимо, занюхать. Я выпил в два глотка и сразу запил лимонадом. Водка была так себе.

 - Ядреная, зараза, - сказал приободрившийся Серега, когда оторвал свое лицо от рукава.

 - Нормальная.

 - Да уж, бывало и одеколон пили, так что в самый раз, - Сереге сделал движение рукой, - дай закурить?

 Я протянул ему сигарету и закурил сам. Тепло от водки расползлось по пищеводу.

 - Как там твое стихотворение, самое лучшее? Не расскажешь еще? – спросил я Серегу.

 - Отчего же, - и Серега повторил свой опус про Карлсона. При повторном прослушивании стихотворение мне понравилось еще больше, чем в первый раз; в нем при всей его простоте присутствовала определенная емкость, тонкое наполнение: при желании там можно было найти множество тем, от банального пьянства с последующим самоубийством до разочарования в жизни после безрезультатных поисков ее смысла. Не знаю, какой месседж вкладывал в него сам автор, но подумать было над чем.

 - Ничего так.

 - Да говно это все, стихи там, рассказы. Я раньше пробовал писать, только потом бросил. Неинтересно. Неинтересно и не нужно. Никому. Даже самому себе.

 - Не скажи.

 - Да ладно, все это понты и для понтов – я тебе так скажу. Все эти книжки, писульки. Люди делают деньги – и это главное. Потому что деньги правят миром. Не президенты, не мудрецы и, уж тем более, не поэты. Вообще не люди. Деньги. Бумага. Вот это действительно важно, остальное – говно.

 - Как знаешь…

 - А ты чем занимаешься по жизни?

 - В смысле?

 - Ну, работаешь где?

 - Менеджером.

 - По продажам?

 - Ага, - я затянулся сигаретой.

 - Вот видишь: ты продаешь, кто-то покупает, а главное что? Главное не то, что ты продал и не то, что кто-то купил, главное, что деньги перекочевали из одного кармана в другой. Поменяли место жительства. Потому что они в этом мире – важнее всего.

 Почему сейчас менеджеров так много? Да потому что вся история человечества – это история эволюции товарно-денежных отношений, и сейчас – мы приблизились к ее вершине: мы исключаем человека из истории и оставляем только деньги. А человека – прислугой при них. Менеджером.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*