Теодор Качинский - Манифест Унабомбера
129. Другая причина, по которой технология является такой мощной социальной силой, заключается в том, что в контексте данного общества технический прогресс двигается только в одном направлении, он никогда не повернёт вспять. Как только вводится определённое техническое новшество, люди обычно становятся зависимыми от него настолько, что уже не могут обходиться без него, если только оно не заменяется каким-то более передовым нововведением. Не только люди как индивидуальности попадают в зависимость от нового элемента технологии, но даже сама система становится зависящей от него. (Представьте себе, что произошло бы с системой, если бы сегодня, например, были ликвидированы все компьютеры.) Так что система может двигаться только в одном направлении — вперёд к ещё большей технологизации. Технология постоянно принуждает свободу отступать, но сама она никогда не отступит — за исключением разве что крушения всей технологической системы.
130. Технология наступает с огромной скоростью, она угрожает свободе одновременно во множестве различных направлений (увеличение плотности населения, нормы и правила, возрастающая зависимость индивидуумов от крупных организаций, пропаганда и другие психологические методики, генная инженерия, вмешательство в частную жизнь при помощи устройств наблюдения и компьютеров и т. д.). Чтобы противостоять хотя бы ОДНОЙ из угроз, свободе приходится вести длительную и тяжёлую социальную борьбу. Те, кто хотят защитить её, сокрушаются несметным числом новых атак и скоростью, с которой они разворачиваются, поэтому борцы за свободу впадают в апатию и больше не сопротивляются. Сражаться раздельно против каждой угрозы было бы бессмысленно. На удачу можно надеяться, лишь сражаясь со всей технологической системой; но это революция, а не реформа.
131. Техники (мы используем этот термин в его широком смысле, чтобы описать всех, кто выполняет специализированную работу, требующую обучения) имеют склонность настолько погружаться в свою работу (их суррогатную деятельность), что когда возникает конфликт между технической работой и свободой, они почти всегда занимают сторону первой. Это очевидно и в случае учёных,[64] но вообще проявляется повсеместно: преподаватели, гуманитарные круги, организации по защите окружающей среды, чтобы способствовать достижению своих достойных похвалы целей, не колеблясь, используют пропаганду и другие психологические методики. Когда корпорации и правительственные организации находят полезным собирать информацию об отдельных людях, они делают это без колебаний и без всякого уважения к частной жизни. Органам юстиции постоянно досаждают конституционные права подозреваемых, а часто и права совершенно невинных людей, и они предпринимают всё, что могут сделать законно (иногда и незаконно), чтобы ограничить или обойти эти права. Большинство из этих преподавателей, государственных чиновников и служащих судебного ведомства верят в свободу, тайну личной жизни и конституционные права, но когда всё это вступает в конфликт с их работой, обычно последнюю они считают важнее.
132. Хорошо известно, что люди в своей массе работают лучше и упорнее, когда стремятся к награде, а не когда пытаются избежать наказания или негативных последствий. Учёные и другие техники побуждаются в основном наградой, которую они получают благодаря своей работе. Но те, кто противостоят технологическому посягательству на свободу, работают, чтобы избежать негативных последствий, следовательно, лишь немногие трудятся над этой неблагодарной задачей хорошо и упорно. Если реформаторы когда-либо достигали знаменательной победы, производящей впечатление, что она поставила прочную преграду на пути дальнейшей эрозии свободы из-за технического прогресса, большинство из них предпочитали расслабиться и перевести своё внимание на более приятные занятия. Но учёные так и оставались занятыми в своих лабораториях, и прогрессирующая технология несмотря ни на какие преграды находила пути устанавливать всё больший и больший контроль над людьми и делать их неизменно больше зависимыми от системы.
133. Никакие социальные меры, будь то законы, назначения, традиции или моральные кодексы, не смогут обеспечить долговременную защиту от технологии. История показывает, что все эти меры мимолётны, в конечном итоге они заменяются или терпят неудачу. Но технический прогресс в контексте данной цивилизации постоянен. Предположим, например, что оказалось возможным принять некоторые социальные меры, которые бы предотвратили применение генной инженерии по отношению к людям или в таком направлении, чтобы угрожать свободе и чувству достоинства. Что ж, какое-то время технология пребывала бы в состоянии выжидания. Рано или поздно социальная мера провалилась бы. Вероятно, рано, отдавшись скорости перемен в нашем обществе. Тогда генная инженерия начала бы вторгаться в сферу нашей свободы, и это вторжение было бы необратимым (исключая разве что крушение самой технологической цивилизации). Любые иллюзии о достижении чего-то долговременного посредством социальных мер должны рассеяться от того, что в настоящее время происходит с законодательством об охране окружающей среды. Несколько лет назад всё выглядело так, будто возведены надёжные правовые преграды, предотвращающие по крайней мере НЕКОТОРЫЕ из самых страшных форм загрязнения окружающей среды. Политический ветер переменил направление, и эти барьеры начали осыпаться.
134. По всем вышеупомянутым причинам технология является более мощной социальной силой, чем стремление к свободе. Но это утверждение требует важного уточнения. В течение нескольких последующих десятилетий индустриально-технологическая система подвергнется серьёзным воздействиям из-за экономических и экологических проблем, и особенно из-за проблем человеческого поведения (отчуждение, неповиновение, враждебность, множество социальных и психологических затруднений). Мы надеемся, что эти испытания, через которые системе скорее всего предстоит пройти, послужат причиной её крушения или по крайней мере ослабления, достаточного, чтобы революция против неё стала возможной. Если такая революция произойдёт, и если она увенчается успехом, то в этот особенный момент стремление к свободе окажется более сильным, чем технология.
135. В 125 параграфе мы использовали аналогию слабого человека, который обнищал из-за сильного соседа, забравшего всю его землю, принудив его к серии компромиссов. Но допустим теперь, что сильный сосед заболел, так что он оказался неспособным постоять за себя. Слабый сосед может принудить сильного вернуть всю его землю назад, или он может убить его. Если он позволит сильному выжить и лишь заставит его вернуть землю, то он просто дурак, потому что когда сильному станет лучше, он опять отнимет всю землю. Единственным благоразумным решением для слабого является убийство сильного, пока у него есть такая возможность. Таким же образом, пока индустриальная система будет поражена, мы должны разрушить её. Если же мы пойдём на компромисс с ней и дадим ей возможность оправиться от болезни, со временем она уничтожит всю нашу свободу.
Более простые социальные проблемы оказываются неразрешимыми
136. Если кто-то всё ещё полагает, что систему можно реформировать так, чтобы защитить свободу от технологии, предоставим ему возможность рассмотреть, как неловко и большей частью неудачно наше общество решает другие социальные проблемы, гораздо более простые и прямолинейные. Среди прочих вещей, прекратить которые система так и не смогла, можно назвать ухудшение состояния окружающей среды, политическую коррупцию, торговлю наркотиками и насилие в семьях.
137. Возьмём, например, проблему загрязнения окружающей среды. Здесь конфликт ценностей прост: экономическая выгода против спасения природных ресурсов для наших потомков.[65] Но находящиеся у власти люди лишь несут по этому вопросу околесицу и пудрят нам мозги, не предпринимая ничего похожего на чёткую и последовательную линию действий, и мы продолжаем накапливать проблемы загрязнения окружающей среды, с которыми наши потомки будут вынуждены жить. Попытки решить экологическую проблему состоят из борьбы и компромиссов между различными группировками, одни из которых влиятельны в одно время, а другие — в другое. Линия фронта меняется вместе с непостоянным течением общественного мнения. Это не рациональный процесс, который, возможно, приведёт к своевременному и благополучному решению проблемы. Большинство социальных проблем, если они вообще «разрешаются», разрешаются каким-то разумным, всеобъемлющим проектом редко или вообще никогда. Они лишь разрабатываются посредством процесса, в котором различные конкурирующие группы преследуют личную выгоду[66] (обычно краткосрочную), приходя (главным образом случайно) к какому-то более или менее стабильному временному соглашению. Действительно, принципы, которые мы сформулировали в параграфах 100–106, ставят под сомнение, что разумное долговременное социальное планирование может КОГДА-ЛИБО оказаться успешным.
