Илья Стогов - Камикадзе
Густав лично осмотрел их оружие, приказал всем хорошенько выспаться и добираться до места поодиночке.
– Дальше действуете сами. Все все помнят?
Они все помнили.
Перед самой дверью Даниил надвинул вязаную шапочку на глаза. Посетителей внутри не было. В углу на старом стуле развалясь сидел охранник. Тот самый, что вечерами провожал до дому кассиршу.
Два дня назад, чтобы осмотреться на месте, Даниил, в обнимку с Лорой, заходил сюда поменять $20. В тот раз охранник сидел точно так же – привалясь всей спиной к спинке стула. Жирные ноги широко расставлены. Рука – лениво на кобуре.
«С этим проблем не будет. Ведь правда?» – сказала тогда Лора.
Гребень, похожий в своей куртке на мелкого жулика, уже пристроился возле окошка кассирши. Он как-то сосредоточенно рылся в бумажнике. То ли документы не мог найти... то ли так и не решил, сколько денег хочет поменять.
В помещении было душно. Дверь в бронированную кабинку кассирши была приоткрыта. Краем глаза Даниил видел, как Гребень передвигает ногу в сторону дверной щели.
Сейчас... вот сейчас... сейчас Лора вырубит им сигнализацию, и в дверях появится Артем... Даниил скользил ничего не видящими глазами по строчкам обменной таблицы. Зеленые цифры скакали в глазах, как взбесившиеся пони. Внутри, ниже диафрагмы, у него не было больше ничего... только мерзкая, парящая пустота.
(го-спо-ди!)
Он чувствовал, что не может даже нормально вздохнуть. Потом – у-у-у-пуххх... – хлопнула дверь.
Еще до того, как она успела закрыться за спиной Артема, тело Даниила почти против его воли пришло в движение. Левая рука – вокруг шеи охранника. Правая – рывком внутрь куртки за пистолетом. Губы уже шипели сотню раз отрепетированную фразу насчет того, что, если парень вздумает шевельнуться, – он труп.
Чтобы охранник не сомневался, Даниил громко передернул затвор.
– Руки!.. Руки, с-с-сука, на колени положил!.. Чтобы я видел!.. Теперь на пол... Медленно. Рыпнешься – пиздец тебе...
Охранник медленно, всей тушей, сполз на пол и лег лицом вниз. Даниил поставил колено ему на спину и потянул на себя воротник форменной рубахи. Второй рукой он вдавил дуло чуть ниже уха.
– Лежишь?! Блядь! Я не слышу – лежишь?!
Задохнувшийся охранник мотнул головой. Типа – да, лежу. Даниил расстегнул его кобуру и переложил пистолет к себе в карман куртки.
(оружие городской партизан добывает себе сам. много этого оружия не бывает никогда.)
Только после этого Даниил оторвался от охранника и поднял глаза.
Артем перекрывал вход и низко, у самого брючного ремня, двумя руками держал автомат. Расплющенному, задохнувшемуся под коленом Даниила охраннику автомат был виден. Он даже не пытался шевелиться.
Нависая над девицей-кассиром, Гребень орал:
– Ключи от кассы!.. Быстро!
Девица молча и внимательно смотрела ему в глаза.
– Оглохла, сучка?! Ключи, я сказал!
Девица продолжала молчать. Глаза ее открывались все шире... и шире... и шире... потом это стало казаться почти нереальным.
Гребень коротко, без замаха, ударил ее по лицу. Девица, мелькнув на мгновение белым в разрезе юбки, с грохотом повалилась со стула. В бронированной кабинке было тесно. Гребень за волосы выволок ее на середину зала.
Коленом, упертым в спину охранника, Даниил почувствовал, как тот напрягся. Даниил еще сильнее потянул на себя ворот его рубахи... еще на сантиметр вдавил пистолет ему в загривок.
Гребень держал девицу за волосы. Дуло его пистолета упиралось ей чуть левее носа.
– Считаю до трех, и твои мозги забрызгают все стены.
С ноги девицы свалилась туфля. Даниил видел, что на большом пальце ноги у нее порваны колготки. Она запрокинула голову, стараясь как можно дальше отодвинуться от дула пистолета. Челюсть и руки дрожали,
– Раз... Два... что ты там пищишь, а?!
– Н-н-э-э... Н-нэ-э... Он-на н-не зак-к-крыт-та...
– Кто не закрыта? Я не слышу! Кто, блядь, не закрыта, а?
– К-к-касса... Н-н-не зак-крыта...
Гребень выпустил ее волосы. Не ожидавшая этого девица гулко ударилась головой об пол. Гребень переложил «стечкин» в левую руку, вытащил из кармана большую сумку из нервущейся ткани и нырнул в кабинку.
Из-за тяжелой двери его не было видно. Время тянулось мучительно. Даниил скрипел зубами и чувствовал, что непроизвольно все глубже вдавливает дуло пистолета в беззащитную шею охранника.
Потом он подумал, что вот ведь она, сила тренировки: что бы ни происходило, никто из группы так и не назвал друг друга по имени. Похоже, Густав вбил в них это правило до уровня рефлекса.
Больше он не успел подумать ничего.
С улицы послышался звук... бибикнула машина. Все замерли. Даниил вопросительно посмотрел на Артема. Тот закатил глаза и прислушался.
Сигнал повторился: длинный гудок и два коротких.
– Это нам?
– Твою мать!
– Ну? Что там?
– Ч-черт!
– К нам?
– Похоже на то...
– Б-блядь! Много?
– Тетка... Вроде одна...
Даниил рванул на себя ворот рубашки охранника и заставил его подняться на колени. Наклонившись к самому лицу, он внятно проговорил:
– Не вздумай шевелиться. Застрелю, на хуй!
Парень был на грани обморока. Он даже не пытался шевелиться. Даниил слегка отпустил воротник. Парень судорожно втянул в себя воздух.
Даниил видел, как на лице у него выступают капли тяжелого пота... сотни, тысячи капель.
Повисшая тишина давила на уши. Артем, не шевелясь, смотрел, что происходит снаружи. Автомат он перекинул себе на плечо. Правой рукой он подал знак, чтобы никто не вздумал шуметь.
– Точно! К нам! Заткнитесь все...
Гребень за волосы оттащил кассиршу с середины зала. Она страдальчески скривила лицо. Словно насекомое, быстро-быстро заперебирала ногами.
Гребень что-то шептал ей на ухо и придавливал голову к стене. Дуло пистолета он держал прямо у ее виска.
За дверью послышались шаги. Даниил глотнул воздуха и почувствовал, что в животе опять муторно заворочалось. Неужели он действительно все это делает? Неужели все это действительно происходит?
(нас всех поймают... нас поймают... иначе это никогда не кончится...)
Артем густым басом проговорил:
– Закрыт обменник, мамаша. Не работаем мы сегодня. Нет, не работаем...
Тетка за дверью что-то у него спросила. Артем ответил, что кончились рубли.
– Нет. Нет, мамаша, не знаю, когда будут...
Щель в дверях он оставил совсем маленькую и целиком загораживал ее спиной. Даниил слышал прерывистое дыхание Гребня.
– Ага... ага... заходите еще. Завтра? Ну, может, и завтра...
И тут он совершил ошибку. Вместо того чтобы сперва закрыть дверь, Артем, не утерпев, бросил быстрый взгляд внутрь... а тетка, решив спросить что-то еще, сунула голову прямо в щель... в просвет между краем двери и плечом Артема. Даниил отчетливо увидел ее лицо... одутловатое лицо немолодой, помятой женщины... и на этом лице он прочел сперва хмурую озабоченность... потом непонимание... потом от вида парней с пистолетами, прикрывающимися как щитами охранником и кассиршей, у тетки отвалилась челюсть и округлились глаза.
– Бери ее! – срываясь, крикнул Гребень, и Артем, вытянув руки вперед, бросился на тетку.
Она отшатнулась. Артем успел схватить ее за серый плащ и потащил внутрь. Теткина сумочка упала, тетка хваталась за косяк... но Артем был выше ее на голову и вдвое шире в плечах.
Он еще раз рванул ее на себя, и, перелетев через порог, тетка рухнула на пол.
Теперь орали уже все. Тетка протягивала руки в сторону двери. Артем матерно рычал. Кассирша, выпав из реальности, на грани ультразвука голосила.
– Заткни ей пасть! Быстрее!
Спустя еще секунду:
– Мочи ее!
Носком тяжелого ботинка Артем, не целясь, пнул женщину в грудь и сдернул автомат с плеча. У женщины было некрасивое старое лицо... и некрасивые старые руки... этими руками она пыталась закрыться от пуль, вылетевших из автомата Артема.
Дуло вздрогнуло всего несколько раз. Больше четырех одиночных выстрелов позволить он себе не мог.
(мы не власть. не армия и не менты. городской партизан сам добывает себе боеприпасы. и добывать их приходится большим потом и кровью.)
Тело женщины дернулось, съехало со ступенек, и больше она не шевелилась.
Даниил прекрасно понимал, что это означало. Теперь они должны будут убить их всех. Гребень, отвернув лицо, чтобы не видеть, два раза выстрелил кассирше в голову. На стену брызнуло.
Артем, стоя в дверях, орал:
– Уходим! Быстро, быстро уходим!
Ногой он придерживал дверь и, скалясь, будто у него свело лицо, смотрел на Даниила. Гребень уже бежал к выходу, на ходу заталкивая за пазуху сумку с деньгами.
– Ну же! Ноги! Ноги!
Перед глазами у Даниила плыли красные пятна. Он чувствовал ядовитый запах собственного пота.
Он должен был выстрелить. Просто напрячь указательный палец правой руки... и сделать шаг в сторону... чтобы не испачкаться кровью... больше ничего.
Он должен был выстрелить. Но он не выстрелил.
– Писатель!.. Твою мать!.. Кончай его!..
