Хантер Томпсон - Поколение свиней
Салон принадлежал огромному швейцарцу по имени Марк, руки и плечи которого напоминали о героях комиксов — ножи, змеи, скорпионы, черепа, куча девизов «Ангелов Ада»: «Живи весело, умри красиво»… «Живи, чтобы гоняться, гоняйся, чтобы убить»… «Мне надо было убить тебя вчера»… «Лучше увидеть сестру в борделе, чем брата на японском байке»…
На стенах мастерской висело много других вариантов: от утонченных изображений цветов до чудовищных фресок во все тело, типа Нанкинской резни[5] или шестиногих горгон, изрыгающих пламя и грызущих черепа своих врагов.
— Орлы и пантеры, — сказал Марк, — по-прежнему популярны… Правда, девушки чаще выбирают цветы и все такое. Но парни предпочитают орлов и пантер.
Он нервничал. Хотел уйти в полночь — но все накрылось. Не лучшее дело — в субботу, за две минуты до полуночи, на темных задворках бульвара Гири развлекать двух бродяг с блестящими глазами и непонятными замыслами.
— Мы торопимся, — сказал я ему. — Завтра в полдень кончается срок. Сколько времени нужно, чтобы сделать тату этой женщине?
Марк настороженно глянул на меня, потом долго смотрел на Марию.
— Где вы хотите сделать тату? — спросил он.
— Не имеет значения, — рявкнул я. — Пусть будет на спине.
Я быстро осмотрел стены в поисках подходящего рисунка, но хорошие картинки требовали слишком много времени. Чтобы сделать простенькое тату, надо было всего две-три минуты, на сложное у нас бы ушло восемь-десять часов.
В конце концов я сказал: «Как насчет пантеры?» и показа»! на свирепого черного зверя размером с волейбольный мяч. Рисунок был большой, но несложный. Требовавший в основном много черной туши и крови от уколов мерзопакостной иглой.
Мария вытянулась на кушетке, и я задрал ей свитер, обнажив лопатки. Несчастный швейцарец долго стерилизовал свою высоковольтную иглу в лотке со спиртом и эфиром. Потом игла завыла, как бормашина, и погрузилась в плоть.
Тихое воскресное утро на бульваре Гири. Огромная оранжевая вывеска «СКЛАД» — единственное яркое пятно в пределах видимости. За ней видны авеню — темная вереница заполненных туманом котловин, протянувшихся к пляжу. Странные автомобили на дорогах, огромные мотоциклы, пристегнутые цепями к пожарным кранам.
Я прочувствовал эти авеню. Знаю их, как вены на собственной шее. Могу мчаться на предельной скорости по дороге в направлении кафе «Бич бой» в таком густом тумане, в каком даже трамваи не рискуют ездить.
Я помню ночи в старые добрые времена, когда мы в тесной связке неслись на больших мотоциклах через парк, как шумное стадо диких кабанов. Мы орали и пили виски, и взрывали «зиппо» наши косяки, мы мчались в темноте как крысы, и с нездоровым воодушевлением вписывались в изгибы дороги вокруг озер и полей для поло… банда крепких ребят, готовых к приключениям на просторе.
Теперь все по-другому. Я живу в Майако, в пентхаузе с панорамным балконом и джакузи, с высоты я разглядываю в большой черный бинокль аллеи и крыши японского квартала. Обслуга приносит мне булочки, а на стоянке припаркован мой новый черный «камаро».
Здесь меня знают. Когда мы возвращались в отель, я увидел швейцара в сомнительном черном кимоно, который стоял прямо посередине Пост-стрит и беспомощно махал потоку встречного движения… Я утопил педаль газа и сделал рядом с ним вираж. Просто чтобы проверить рефлексы.
Он с проклятиями отпрыгнул назад, а я вывернул машину на стоянку. Мария быстро забежала в отель, держа в руках сумку из меха выдры, где лежали улики и записи нашего недавнего криминального расследования.
— Хорошо повеселились? — спросил швейцар, открывая мне дверцу машины.
— С ума сошел? — ответил я. — Мне надо было сделать важную работу. Пришлось всю ночь просидеть в тату-салоне. Только так мы могли уложиться в срок.
— Что? — удивился он. — Вам сделали татуировку?
— Да нет, — ответил я. — Не мне. — Я ткнул пальцем в Марию, которая была уже далеко в холле. — Это у нее теперь есть тату, — сказал я. — Большая черно-красная пантера между лопаток.
Швейцар медленно кивнул, но на его лице ясно читалось напряжение.
— Что вы имеете в виду? — спросил он. — Вы заставили несчастную девушку сделать тату? Только чтобы написать статью для газеты?
— Это было правильное решение, — сказал я. — У нас не было выбора. В конце концов, ведь мы профессионалы.
9 декабря 1985 годаСрывание масок на скотном дворе
Это поколение может увидеть Армагеддон.
Рональд Рейган. «People», 26 декабря 1985 годаКогда зазвонил телефон, было около трех. Пару секунд я на него смотрел, потом схватил трубку и молча приложил ее к уху. Три часа ночи для некоторых людей не слишком поздно, но эти люди не относятся к разряду спокойных. Те, кто занимает линии междугородней связи в темные предрассветные часы, принадлежат к особой породе. Когда телефон звонит в три часа — не рассчитывай, что твой собеседник окажется человеком размеренного образа жизни и правильно выбранной профессии.
На другом конце линии кто-то молча сопел в трубку.
— Говори! — рявкнул я в конце концов. — Чего тебе?
— Привет, — сказал голос. — Ты занят?
Оказалось, звонит из Вашингтона мой приятель — политконсультант. Сила и самообладание покинули его, как сказал он. Ему надо поговорить со мной о чем-нибудь, но только не о политике.
— Позвони исповеднику, — сказал я. — Мое дело — политика, и сейчас мне как раз требуются некоторые данные.
— Какие? — спросил мой приятель. — По Сенату? — Он недобро засмеялся. — Не стоит беспокоиться. Выборы погоды не делают. Демократы могут получить контроль, но Рейган все равно имеет право вето. Наша единственная надежда — блокировать его вплоть до 1988 года. А тогда можно будет что-нибудь предпринять.
— Остряк! — сказал я. — Помнишь, я советовал тебе воздержаться от крэка и глупых шуток. Из-за них тебя когда-нибудь посадят в клетку. Твои дети будут приходить по воскресеньям, чтобы через прутья потыкать тебя острыми палками.
— Ну и что? — ответил он. — Очень скоро мы все окажемся за решеткой. Меня будут боготворить, как Уолта Уитмена.
— Да ладно тебе! — сказал я. — Сосредоточься. Борьба пойдет за тридцать четыре места. Получить перевес в четыре кресла — это все, что нужно демократам. Какова расстановка сил в Джорджии? Еще меня интересуют Миссури и Калифорния. И что там с этим шарлатаном на Аляске? У него есть какие-нибудь шансы?
— Шутишь? — сказал он. — Это же доктор Олдс. Гвоздь сезона. Он вполне способен победить.
— Может быть, — сказал я. — Как насчет семи к одному?
Он согласился, и следующие два часа мы провели, определяя ставки по остальным тридцати трем забегам в Сенат. Больше половины имело явных фаворитов, однако нам удалось отыскать в списке десяток состязаний, достаточно интересных для того, чтобы поиграть в азартную игру.
Аляска. Предполагается, что победа обеспечена республиканцу Фрэнку Мурковски… Но экономический кризис на Аляске тяжелее, чем в Техасе, и неизвестный претендент от демократов — доктор Гленн Олдс — может неожиданно выиграть состязание. Ставки: семь к одному на Мурковски.
Миссури. Том Иглтон сдает место, когда-то надежно занятое демократами. Кандидат от «Великой старой партии»[6], бывший губернатор Кит Бонд имеет хорошую репутацию и огромное преимущество перед действующим помощником губернатора Генриеттой Вудс, которая, тем не менее, сохраняет шансы на победу. Ставки: три к одному на Бонда.
Луизиана. Рассел Лонг отдает еще одно место, традиционно занимаемое демократами. Теперь оно, вероятно, достанется конгрессмену-республиканцу Хенсону Муру — явному фавориту в борьбе с четырьмя демократами за пятьдесят процентов голосов на открытых первичных выборах 27 сентября. Но если Мур не получит пятьдесят процентов, ставки на демократов повысятся с восьми к одному до пяти к двум. Маловероятно, но возможно.
Калифорния. У Алана Крэнстона нет видимой причины для провала, хотя умные денежки говорят, что есть: это стандартный миллионер, конгрессмен из «Великой старой партии», Эд Шоу, златошерстое Партийное Животное[7], который в любой нормальный год был бы счастлив почистить ботинки Крэнстона. Ставки: три к двум на Крэнстона.
Колорадо. Освобождается еще одно место демократов, на сей раз — фаворитом президентской гонки Гэри Хартом. Его друг и соратник Тим Уирт — заметный конгрессмен и опытный борец за голоса избирателей, работающий в стиле Кеннеди. Уирт, по слухам, должен опасаться конгрессмена-республиканца Кена Кремера. Тут я не советую заключать пари. Ставки: семь к пяти на Уирта.
Невада. О победителе в этом штате бьются об заклад даже дети. Пол Лекселт — республиканец, который провел два срока в Сенате, серый кардинал и ключевой стратег династии Рейганов. Он освобождает место, за которое борются республиканец Джим Сантини и конгрессмен-демократ Гарри Рейд. На сегодняшний день оба имеют одинаковый рейтинг. Лекселт — партийный функционер классического склада. Он не оставит свое место в Сенате, пока не будет уверен в победе своего преемника-республиканца. Но и он может ошибаться. Лекселт проводит собственную напряженную президентскую компанию, где ставки очень велики. Он крадется в зарослях позади Джорджа Буша и может потерять контроль над местной политикой. Вспомните Оскара Бонавену. Прогуливаясь по парку публичного дома под названием «Ранчо мустангов», Бонавена тоже считал себя в безопасности — но пуля таинственного снайпера пробила ему шею, и он умер. Ставки: шесть к пяти на Рейда.
