Валерий Карышев - Москва тюремная
Кража, то есть тайное хищение чужого имущества, — наказывается штрафом в размере от двухсот до семисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до семи месяцев, либо обязательными работами на тот же срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет.
Кража, совершаемая:
а) группой лиц по предварительному сговору;
б) неоднократно;
в) с незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище;
г) с причинением значительного ущерба гражданину, — наказывается штрафом в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от семи месяцев до одного года либо лишением свободы на срок от двух до шести лет со штрафом в размере до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца либо без таковой.
Статья 156 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
(Статьи даны в старой редакции УК)
— ... короче так, пацан: у тебя на лбу написано, что ты — лох из лохов. Тебя ваще по какой статье закрыли?
Квадратная камера, унылая и мрачная. Узенькое зарешеченное окно позволяло рассмотреть лишь маленький лоскуток апрельского неба над Бутырской тюрьмой. Латунный кран умывальника отбрасывал солнечные зайчики в темный угол, на матовые плоскости параши-«толкана», и блик этот здесь, в замкнутом пространстве камеры, так некстати напоминал о прежней жизни, оставшейся по ту сторону решеток.
На длинных, отполированных тысячами человеческих тел скамьях, намертво прикрепленных к полу, на скрипучих двухъярусных шконках сидело человек двадцать — двадцать пять. Испуганные лица, скованные движения, потухшие взгляды большинства свидетельствовали, что люди эти впервые перешагнули порог следственного изолятора.
Впрочем, это была еще не настоящая тюремная камера. «Сборка» — так называется помещение, где вновь прибывшие проходят карантин, — пристанище временное. Еще пять, шесть, максимум семь дней — и обитателей сборки разбросают по постоянным бутырским «хатам». Вот там-то и начнется настоящая тюрьма...
На нижнем шконкаре сидело двое. Первый — щуплый молодой человек лет двадцати, интеллигентного вида, со следами очков на переносице, — напряженно слушал второго: невысокого, кряжистого малого с сизой металлической фиксой во рту. Плавные, расчетливые движения, быстрый, точно фотографирующий взгляд, заостренные концы ушей, придающие их обладателю сходство с эдаким кинематографическим Мефистофелем... Бутырский Мефистофель держался раскованно, с чувством явного превосходства. Судя по многочисленным татуировкам-перстням на пальцах, эта «ходка» была у него далеко не первой.
Непонятно, почему из всей массы арестантов фиксатый выхватил именно этого, самого серого и невзрачного. Но, судя по интонациям, вроде бы хотел принять участие в его дальнейшей судьбе...
— Так за что закрыли-то тебя? — вновь спросил он. Щуплый с трудом подавил в себе тяжелый вздох.
— Да магнитолу с машины снял...
— Музыку любишь?
— Да так... — неопределенно поморщился молодой человек. — Отца нет, мать пенсионерка, деньги с нее тянуть западло, а у меня — девушка. Сам понимаешь — и в кафе сходить хочется, и на дискач...
— Зовут-то тебя как?
— Сашей зовут... А фамилия моя — Лазуткин, — непонятно почему добавил щуплый.
ИЗ МАТЕРИАЛОВ УГОЛОВНОГО ДЕЛА:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О ЗАКЛЮЧЕНИИ ПОД СТРАЖУ. 10 апреля 2001 г. Александр Лазуткин тайным способом похитил из салона автомобиля «ВАЗ-2107», припаркованного во дворе дома 46 по ул. Земляной Вал, магнитолу «Панасоник», принадлежащую гражданину Коваленко Е. М., и тем самым совершил преступление, предусмотренное ст. 156, частью второй УК РФ. В результате оперативно-следственных действий А. Лазуткин был задержан сотрудниками ОВД Центрального муниципального округа при попытке пронести краденое домой. Учитывая, что А. Лазуткин ранее привлекался к уголовной ответственности по статье 213 (хулиганство) и решением суда был приговорен к трем годам лишения свободы с отсрочкой приговора, но на путь исправления не встал, а также учитывая тяжесть совершенного им преступления и возможность скрыться от следствия, постановляю:
ИЗБРАТЬ В КАЧЕСТВЕ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ А. Лазуткину ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОД СТРАЖУ
Прокурор Головинской межрайонной прокуратуры старший советник юстиции Дмитриев В. П. (подпись)
— Понятно, Сашок, — татуированный сочувственно закивал. — Первоход, значит?
— Что? — не понял собеседник.
— Ну, в первый раз на кичман заехал?
— В мусорню в прошлом году попал, в «обезьянник»... В ресторане день рождения справляли, какие-то чурбаны к моей Натахе пристали. Ну, мне с другом и пришлось заступиться. По три года условно получили...
Информация и о ментовском «обезьяннике», и об условном сроке не произвела на фиксатого никакого впечатления. Лениво скользнув взглядом по головам арестантов, сидевших на шконке напротив, он спросил неожиданно:
— Филки или дурь — есть?
— Что есть? — Лазуткин непонятливо заморгал.
— Ну, деньги или наркотики, — перевел собеседник, немного раздражаясь такой непонятливостью.
— Наркотиков нет, — ответил молодой человек и осекся, — а деньги...
Под стелькой кроссовок лежали четыре пятисотрублевые купюры, которые Саше удалось пронести через первый, поверхностный шмон. Но ведь не рассказывать же об этом богатстве первому встречному, да еще здесь, на «сборке»!
Впрочем, фиксатый оказался на редкость проницательным малым.
— Да ладно те, не менжуйся. Сколько у тебя заныкано?
— Да есть там... немного, — уклончиво ответил Лазуткин.
— Слышь, пацан, я с самого начала въехал, кто ты есть: лох из лохов. У тебя это на лбу во-от такими буквами нарисовано! Не в падлу, конечно... Но на «хате» тебя, первохода, за полчаса разденут-разунут и под шконарь загонят... И должным еще останешься, понял. Давай так: я тебе по-честному расскажу, как правильно себя вести, а ты мне по-честному дашь половину того, что с собой имеешь. Я тут по игре влетел, долг закрывать надо. Дело-то, конечно, твое, — выдержав небольшую, но многозначительную паузу, продолжил говоривший, — решай сам, никто никого не неволит. Как говорится: колхоз — дело добровольное. Да — да, нет — нет. Только кажется мне, лучше лишиться половины, чем всего. Так что? Александр задумался...
С одной стороны, ему совершенно не хотелось делиться с незнакомцем своими кровными. Но с другой...
Первоход догадывался: тюремные законы — вовсе не те, по которым люди привыкли жить на воле. Тут, за толстыми каменными стенами, за железными решетками властвуют какие-то загадочные и страшные люди, «авторитеты» и «воры в законе»; о последних молодой человек знал лишь по фильмам вроде «Место встречи изменить нельзя». И могущество таких людей ничуть не меньше, чем тюремного персонала... А этот, с сизой металлической фиксой и загадочными перстнями-татуировками, судя по всему, давно уже искушен в подобных законах.
Лазуткин нагнулся и, опасливо оглянувшись по сторонам, принялся расшнуровывать обувь.
— Вот, возьми...
Фиксатый повествовал тоном лектора общества «Знание», выступающего в провинциальном клубе. И уже спустя полчаса молодой арестант понимал значение выражений «прописка», «подлянка», «хата с минусом», «крысятник», «прессовка», «мусорская прокладка» и многих других. Знал и основные правила поведения на «хате»: не оправляться, когда кто-то ест, никогда и ничего не поднимать с пола, уважать мнение «смотрящего», не подходить к «петухам», а тем более — прикасаться к их вещам...
— Главное — дешевых понтов не колотить, — поучал татуированный учитель.
