Яна Гецеу - Я, Дикая Дика
— Привет! — протянул руку длинный, улыбаясь: — Ты не здешняя?
— Здарова! — я подала ему руку в ответ. — Не-а, я стопом только сегодня из Уфы!
— А-а, из Уфы! — понимающе кивнул пацан.
— Это которая на границе с Украиной? — спросил тощий и мелкий. Я чуть не грохнулась:
— В каком смысле? — ну, не дураки ли? — Это в Башкирии!
— В какой Башкирии? — искренне удивился длинный.
— А я знаю! — подала наконец голос девчонка: — Оттуда Белка родом!
— Белка? — посмотрела на нее «главный» (так про себя я определила длинного). — Так это откуда Белка, что ль?
— Ну, да! — обрадовано закивала я: — Кажись, допетрило?
— Да типа того! — усмехнулся длинный: — Тогда давай знакомиться! Я Психованый! — и он протянул мне визитку. На ней красовалось синим по серому: «Псих Ованный, врач-панкотерапевт, ябнутый музыкант. Координаты: тел: (такой-то), мэйл: [email protected]».
— Дика! — кивнула, закуривая я.
— Спазма! — подала мне руку девка.
— Зелёнка! — сделал то же самое мелкий пацан.
— Доктор! — красиво улыбнувшись, подмигнул мне самый симпатичный светленький. Я улыбнулась в ответ.
— И за сколько ты добралась сюда от Уфы?
Они расселись вокруг меня, причём Доктор присел на корточки напротив, не отрываясь глядя на меня. А я ему нравлюсь!
— Да часов за тридцать где-то! — пожала плечами я.
— А километров сколько?
Ну и далее разговор пошёл в таком духе. В общем, народ они неплохой, не вредный на первый взгляд. Глядишь, будет где вписаться. Хорошо бы у этого светленького Доктора! Он уже сидел рядом со мной на лавочке и был самый разговорчивый. Мы допили с ребятами их пивасик, взяли ещё, и отправились бухать неизвестными закоулками, через дворы. Шли, пока не наткнулись на помойку, где и решили остановиться. Сели на гнилой диван прислонённый к стеночке между помойкой и гаражом, откупорили пивас. Наконец можно было вытянуть ноги — кайф! Так и сидели, попивая и хохоча хрен знает над чем, болтали о различиях неферской жизни в разных столицах — Башкирии и России. Между тем, заметно стемнело. Уже и сырость поползла, и сумерки сгустились настолько, что даже лиц сидящих рядом Зелёнки и Доктора не различить толком. Только по светлому ирокезу и видно, что справа Доктор, а слева, стало быть, Зеленка. Пиво кончилось. Спазма засобиралась домой. Поднялись и парни.
— Слушь, Дика, а тебе, наверняка же вписаться негде? — спросил наконец о больном Псих.
— Да уж, это точно! — усмехнулась я, не вставая. А зачем? Если не позовут сами, значит некуда, и напрашиваться не стоит, останусь здесь! А что местечко вроде тихое, закрытое. Завалюсь на диванчик, укроюсь курточкой с головой, и доживу до утра.
— Тогда пошли с нами! — обрадовался Доктор.
— Пошли! — ретиво вскочила я: — А куда? — и какая разница? Но так уж, приличия соблюсти.
— Да сейчас Спазмочку проводим до метро, потом ещё бухла возьмём, проверим, нет ли кого в переходе, и ночевать куда-нибудь! — расписал соблазнительные перспективы Псих. — Согласна? — заглянул в лицо синими глазами Доктор.
— Конечно! — кивнула я. — А бабло у вас есть?
— Да не особо, — пожал плечами Псих. — А чего?
— У меня вроде того, что есть! — пространно сказала я. — Просто, жрать хочу, пинцет! Последний раз хрен знает когда!
Ну, посидели на лавке у подъезда, пожрали, свинячя крошками и майонезом колени и асфальт. Когда совсем уж стемнело, полезли в подвал. Там устроились на каких-то грязных тряпках, а мы с Доктором на выломанной двери. Он обнимал меня, и было теплее, хоть и неуютно. Когда двое приятелей заснули, мы долго ещё болтали и целовались, под бесконечное пиво, и поминутно бегая в уголок избавляться от выпитого. От разбитого окна тянуло сыростью. А и то лучше, чем где-нибудь на улице, с ментами или бомжами. Хотя, здесь ничуть не лучше бомжатника. Нет, я вовсе не жалуюсь. Валяюсь тут в темноте на жёстком кривом дереве, с симпатичным мальчиком. Лапаем друг друга, шушукаемся. Пока нас не заткнул потревоженный Псих, сказав, что спать не даём.
Между делом, я спросила, а почему мой симпатяшка именуется «Доктор»? Он ответил, глядя в сторону, и нехорошо улыбаясь, что учится на химфаке, и у них в лаборатории всегда полно реактивов разных, совершенно никем не учитываемых. И понятное дело, к чему это приводит.
— А к чему? — жутко ступила я. Ну, так не могу же я всего знать, и обо всём догадываться сходу!
— А к тому, — ответил он, посмотрев почему-то на мои губы, — что молодежь потом задешево, а кто вообще и задарма не только скуривается, спивается, но ещё и беспрепятственно снюхивается.
Тут он поцеловал меня жадно, я ответила, но хотелось уточнений, и пришлось отстраниться:
— Так и чё же?
— Дика, ты или дура, или… но впрочем, очень красивая и соблазнительная дура! — он полез мне под одежду.
— Ну скажи! — пошла на шантаж я, чувствуя, куда дело клонится. Ну и ладно, я не против!
— Хлороформ! — пробурчал он, расстегивая мне джинсы.
— Так он же для покойников!
— Ну да, для них самых! — усмехнулся он, продолжая начатое. Я помогала. Нихрена он не для покойников, для них формалин!
— Его берёшь на вату, вату на лицо, и дышишь! — тут он задышал мне в ухо, показывая как. А меня это жутко возбуждает всегда! Вот будто знал!
— И чё? — спросила я расслабляясь, и помогая ему раздеться.
А пила ли я сегодня таблетки? Вроде того… ладно, потом разберусь.
— И то, — он уже влез руками мне в джинсы. — Такой кайф небесный, что твой оргазм!
— Мой оргазм? — переспросила я, ёжась от сладких мурашек: — А где же он?
— Сейчас, сделаем! — выдохнул он, прижимая меня к себе, тёплым животом. Ух ты, люблю безобразия!
Оргазма, конечно, в таких условиях не словить, но приятно было даже очень!
На утро выползли, дрожа от жутчайшего холода, грязные, как свинюшки, голодные, бледные с недосыпа и похмелья. Тело ломало всюду, от жутко неудобной ночёвки. Попробуй-ка потрахайся на грубой деревяшке да в стылом подвале! Псих обругал нас с Доктором последними словами, за то, что не давали спать, вздыхая как распалённые собаки в темноте.
— Чувак, это любовь! — смеясь, ответил ему Док. А маленький Зелёнка только молчал и хмуро ёжился.
Нарыли чего-то поесть и похмелиться. Солнце наконец растопило прозрачный туман, стало веселее.
Потом Док позвонил кому-то, и долго ругаясь, напрашивался в гости.
— Тут девушка, стопщица, чувак, пойми! — нажимал он: — Как чё, ей же помыться надо! Слюни мои смыть хотя бы, — подмигнул он мне. Ну и придурок, блин! Каков великий понт — трахнуть стопщицу-панкушку! Но он мне всё равно нравится. А это ведь ни от чего не зависит.
У этого неизвестного чувака мы и остановились коротать денёк, до прихода предков. Звали его Жетон, и он смуро поглядывая на нас, просил сильно не барагозить. Но тут же сам уселся за комп, и врубил музон так, что оглохнуть не составило бы никакого труда! Вообще, оказался не плохим, нарыл чего-то пожрать. Потом я помылась. Когда вышла свежая и довольная, народ уже накуривался, по запаху анашой. Я присоединилась охотно. Травы было мало, и лишь слегка поплыв, мы с Доктором завалились спать. Но этого, однако, никак не выходило — он лазил мне под одежду, и городил какой-то отборный бред, от которого я хохотала как чокнутая, не в силах остановиться. Кажется, эта трава сумела-таки сделать своё дело!
— Слышь, Жетон! — мне пришла светлая мысль: — А у тебя «Стёкла» в компе есть?
— «Стёкла»-то?? Базаришь! — наконец просветлел он: — Воткнуть?
— Втыкай, конечно! Ты чё, это же ваще чума!
— Ага! Я по ним уже года два тащусь! На все концерты хожу! — повернулся он ко мне, радостный.
— Реальнейший панк! — поддержал Доктор: — Я с ТорКером как-то общался лично!
— Да ты чё, серьезно? — удивлённо посмотрела я.
— Ага! — кивнул он, довольный эффектом.
— Это когда в «Релаксе» что-ль? — спросил Псих.
— И как он? — добавила я.
— Да так, реальный чел ваще-то! — продолжал понтоваться Док: — Простой в общении, не выёбывается!
— А он с Жанной был? — у меня аж сердце свело!
— С ней! — кивнул Док.
— А она?
— Чего она? — переспросил Док.
— Ну, какая вообще?
— В тот раз рыжая была, если ты об этом!
Да уж, мой экстравагантный Жасик периодически меняет цвет и длину волос!
— А ваще, тебе как, песни или книги Жанны больше нравится? — спросила я Дока, волнуясь отчего-то.
— Не, ну это ж разные темы! — с видом знатока пожал он плечами.
— Не скажи! — встрял Жетон: — Что то, что это — всё панк, тока на сцене Жанна пляшет, и вместе с Торкером, а в книгах пишет, всё едино про него же, ну понимаешь, способы выражения одной фишки разные!
Тут они малость поспорили, есть ли разница, и насколько она ощутима между двумя проектами моей любимицы. Ни к чему так и не пришли, а только полчаса обменивались восторженными мнениями о книгах и «Sтёkлах», и пели песни. Я балдела — клёво! Круто!
