Саймон Ингс - Бремя чисел
Вот ему, в сущности, рассказывать было почти нечего, зато сам рассказ получился очень даже эмоциональным и ярким.
— Обмочили портки! — не унимался Джинкс, громко хохоча. Кэтлин могла заглянуть ему едва ли не в самое горло.
Дик с Дональдом проводили их до дома. На улице была жуткая темень. Кэтлин то и дело спотыкалась — да и как не спотыкаться, если идешь в чужих туфлях. Джинкс предложил ей свою руку. Девушка с благодарностью ухватилась за нее, буквально повиснув на локте у матроса. Неожиданно она с удивлением для себя обнаружила, что Дик невысок ростом. Едва-едва выше ее самой. Дональд шел медленно — или же Маргарет не давала ему уйти далеко вперед. Похоже, у подруги тоже проблемы с каблуками.
Кэтлин и Дик подошли к двери гостиницы первыми. Джинкс снял фуражку, словно приготовился к смотру своей персоны.
— Можно я как-нибудь зайду за тобой? Сходим куда-нибудь выпить, — предложил он.
— Как-нибудь — можно, — кивнула Кэтлин.
— Ты теперь знаешь, что я пью, — произнес он и вновь рассмеялся своим громоподобным смехом.
Даже глаза у него были красными.
— Пойло, — ответила она.
— Попала в самую точку, — усмехнулся Джинкс и шагнул к ней, словно она произнесла пароль. Затем взял руку Кэтлин в свою, и на лице у него появилось странное выражение — одновременно и какое-то пустое, и напряженное. Никто еще не смотрел на нее таким жадным взглядом. Интересно, чего он хочет, подумала девушка.
— Поцелуй меня, милашка. Всего разок. Один-единственный поцелуй.
Происходящее показалось Кэтлин настолько невероятным, что она хихикнула. Дик тотчас отпустил ее. Очевидно, он ожидал чего угодно, но только не такой реакции. Кэтлин притворилась, будто закашлялась.
— Мне что-то попало в горло, — сказала она. — Наверное, лягушка.
Ее шутка была ничем не хуже моряцких острот Дика, но Джинкс даже не улыбнулся. И тогда Кэтлин — скорее эксперимента ради — легонько прикоснулась губами к уголку его рта, тотчас ощутив запах пива и табака. Дик положил ей руку на талию, а сам чмокнул девушку в щеку. На какое-то мгновение Кэтлин почувствовала омерзение, представив его налитое кровью лицо и неестественно красные губы — словно боялась, что они оставят на ней несмываемое пятно. Но едва моряк отпустил ее, она тотчас захотела вновь испытать пережитое.
— Ну, тогда доброй ночи, — произнес Джинкс.
Вот и все.
Она шагнула внутрь и какое-то время ждала Маргарет. В холле никого не было. Кэтлин сбросила туфли — они были ей велики, да и каблук высоковат.
Устав ждать, она в одних чулках поднялась к себе наверх, неся туфли в руках. Затем сняла с себя комбинацию — тоже не ее, а Маргарет, — после чего отстегнула чулки, опять-таки не свои, и аккуратно сняла, чтобы не сделать затяжек.
Маргарет задерживалась. Кэтлин ничего не оставалось, как лечь спать. Она лежала в постели и ломала голову над тем, что могло задержать ее подругу. Что есть такого, чего она еще не знает?
А вот Маргарет наверняка знала, только не хотела рассказывать. В общем, она в очередной раз исчезла.
Миновала неделя, а Маргарет так и не вернулась.
Впрочем, Кэтлин не особенно переживала по этому поводу. Она уже успела привыкнуть к подобным исчезновениям своей товарки. Мужчины лишь на какое-то время вторгались в их девичью дружбу. Вот и на этот раз, ожидая, когда очередной ухажер подруги отбудет на фронт, Кэтлин пыталась стряхнуть с себя чувство одиночества. Она даже рискнула спуститься вниз, в холл.
В их гостинице обитали стенографистки, телеграфистки и такие же, как и она сама, начинающие официантки из пабов на Стрэнде и Оксфорд-стрит. Эти рослые, мужеподобные девицы вселяли в Кэтлин ужас. Правда, теперь девушка знала, когда нужно улыбнуться, что сказать, входя в гостиную, понимала, какие жесты здесь приняты. Она обожала слушать их разговоры. Здесь разговаривали совсем на другом языке — примерно на том же, что и Маргарет.
— И тут я ей говорю…
— А он мне говорит…
По ночам обрывки их странных бесед кружились над Кэтлин, вторгались в ее сны подобно словесной шрапнели — яркие, резкие и нереальные. Билли сбрасывает на Берлин листовки, Бекки крутит любовь с пожарными, причем сразу с двумя. Дэвид хочет, чтобы я ему дала. Джеймс купил мне кольцо…
Каждый вечер, собираясь кто в кино, кто на танцы, кто на свидание то с одним парнем, то с другим, они обычно слушали по радио сводку новостей. И тогда наименования городов, павших под натиском фашистов, звучали почти как сценические монологи. Капитулировала Норвегия. В Датском королевстве тоже не все ладно. Вылетая из приемника, названия стран взрывались невероятными фантазиями, а сам приемник — огромный ящик красного дерева — гордо красовался на самом видном месте.
Однажды ранним вечером Кэтлин сидела в гостиной, слушая радио и вдыхая пары ацетона, пока другие девушки красили лаком ногти. Неожиданно в дверь постучали.
Как оказалось, пришли к ней.
— Помнишь меня? — прогремел мужской голос, за которым последовал взрыв хохота.
На пороге стоял Дик Джинкс — мощный, приземистый, краснолицый матрос намного старше ее годами. Тот самый, что пару недель назад провожал Кэтлин до дому.
Девушка растерянно заморгала. Она уже давно решила, что Дик сейчас бороздит просторы Атлантики, сопровождая военные конвои или что-то в этом роде.
— Ну как, не ожидала меня увидеть?
Голос Джинкса, такой нахальный и самоуверенный, никак не гармонировал с волнением в его глазах. Он протянул руку — то ли для рукопожатия, то ли для того, чтобы сделать приветственный жест, однако замер, не доведя намерение до конца. Кэтлин показалось, что он просто не знает, как себя вести. Кстати, рука дрожала.
— Хо-хо! — хохотнул Джинкс. — Ты у меня как тихая гавань во время шторма!
Лондонские закаты были просто чудесны, особенно после того, как немцы начали бомбить столицу Британии по-настоящему. Город в клубах дыма, прощающийся с городом в камне.
— Дик?
— Хо-хо-хо! — пропел он.
— А где твой приятель?
Красная физиономия Дика потемнела. В сумерках она казалась куском полированного красного дерева.
— Этот педик? Этот голубой? Да черт с ним, с этим педрилой! — воскликнул он и вновь добавил неизменный смешок, не иначе как для того, чтобы смягчить впечатление от своих слов.
— Дик?..
— Как ты смотришь на то, чтобы прошвырнуться со мной? — Собственные слова явно рассмешили Джинкса. — Прошвырнуться! Это надо же!
— Дик?
— Ну так как? Я бы тебе чего-нибудь купил промочить горло. — Моряк подмигнул Кэтлин. — Ну что, согласна?
Девушка пристально посмотрела на него. Дик был готов к тому, чтобы прошвырнуться по городу, в ничуть не большей степени, нежели она сама. Матросская форма заношена до такой степени, что скорее напоминала лохмотья поденщика. С рукавов свисают обрывки позумента, из-под которых выглядывают выцветшие полоски ткани. Клеши, невыглаженные и бесформенные, подметают пол.
Кэтлин повела его за собой внутрь гостиницы, но он обогнал ее и вразвалочку зашагал первым. Девушка уловила его запах — это был запах чистоты, но какой-то отталкивающий: кажется, так пахнет карболка.
Кэтлин оставила моряка в холле, а сама побежала наверх переодеться. Она нервничала и потому торопилась. Неизвестно, что в ее отсутствие Дик наговорит другим девушкам. Время от времени у нее под ногами сотрясались доски — не иначе тому причиной его вечное «хо-хо!». Он словно находился прямо под ней, звал ее, присосавшись кроваво-красными губами к потолку наподобие огромной резиновой присоски.
Когда Кэтлин спустилась вниз, Дик сидел в кресле у радиоприемника. На его лице застыла омерзительная улыбка, губы — мертвенно-белые, костяшки пальцев — такого же цвета.
— Дик?.. — проговорила девушка испуганно.
Джинкс повернулся к ней, и его улыбка сделалась еще более отталкивающей.
— А! Ха-ха!..
Это был даже не хохот. Такое впечатление, будто ему не хватало воздуха. В следующее мгновение Дик, словно перочинный нож, резко разогнулся в талии, выпрямил спину и, слегка качнувшись на толстых подметках, направился к выходу. Кэтлин засеменила следом.
Мимо них прошуршало колесами такси. Дик остановил его.
— Ну как, дадим стране жару?..
Сидя в такси, Джинкс попытался немного расслабиться.
— Ух! — выдохнул он.
— Ах! — вздохнула она.
— И чем ты без меня занималась, киска? — поинтересовался Дик.
— У нас на прошлой неделе бомбой пробило крышу, — сказала Кэтлин. — Плиты вышли из строя на целый день.
— Ха! — отозвался он.
В прошлый раз, провожая ее из паба, Джинкс поинтересовался, чем она зарабатывает на жизнь. Кэтлин поначалу было стыдно признаться, что она, по сути дела, никто — девушка еще не оставила надежды стать той, кого в ней разглядел Мудрец, — но потом она решила, что разумней всего сказать правду. Да, она учится на официантку.
