Андрей Баранов - Последний вояж «Титаника-7»
– Ну хорошо… я подумаю! Я отвечу, как только вернусь из круиза.
– Желаю удачного плаванья! Ты там думай, думай, да не задумывайся! Меня устроит только позитивный ответ, как говорил великий вождь Гайавата, снимая скальп с врага и интересуясь, хочет ли тот умереть прямо сейчас, – на этой веселой ноте тренер закончил разговор и отключился.
Отец Онуфрий читал проповедь двум макакам. Третья, не выдержав нравоучений, сбежала поближе к корабельному камбузу есть свежие бананы, которыми ее подкармливали сердобольные повара. Но две другие держались стойко. Батюшка уже успел нацепить им на шею маленькие крестики, и сейчас учил читать «Отче наш». Он уверял себя в том, что уже видит у них в глазах проблески божественного разума, и ощущал себя если не самим Богом, то по крайней мере Чарльзом Дарвином. Макаки быстро очеловечивались с помощью животворящего влияния серебряного батюшкиного креста.
Кот Адмирал, которому надоело следить за полетом мяча, решил навестить Марию в ее каюте. Ему казалось, что он по ней соскучился. Теннис без нее был для него совершенно неинтересен. Осторожно переставляя лапы в меховых «штанишках» естественного происхождения, он важно вошел в многокомнатное роскошное обиталище Маши и Нины, в котором они и сами часто блуждали, как крысы по лабиринту, особенно по ночам, а когда им удавалось найти друг друга и кровать, долго сидели, обнявшись и тихо плача от радости. Но сейчас подруг не было видно, доносилось только журчание воды в далекой ванной комнате. Загрустивший было Адмирал решил их поискать. Для начала он вспрыгнул грязными лапами на кровать Нины. Слегка потоптавшись по ней и обнюхав подушку со всех сторон, он прошел еще немного и влез на соседнюю кровать Маши, размером с небольшое футбольное поле, которую подруги обычно называли «сексодромом». Но и тут никого не было.
Адмирал полежал на одеяле и, для разнообразия, под одеялом, оставляя повсюду следы длинной белой шерсти настоящего перса, и уже совсем приготовился было спрыгнуть вниз, когда неожиданно учуял и заметил под подушкой мобильный машин видеофон. Видеофон, несмотря на то, что давал огромную трехмерную картинку, был совсем маленьким, но роскошно отделанным бриллиантами и платиновыми блестками поверх темно-красного, почти черного корпуса, и от него приятно пахло Машей. Адмирал обожал такие красивые и блестящие штуковины. Как настоящий клептоман, он ухватил электронно-ювелирное изделие зубами за ремешок и бросился бежать прочь, к выходу из каюты.
Тем временем Маша и Нина вышли из ванной, свежие и легкие, в роскошных пестрых шелковых халатах типа кимоно. Но поведение кота чемпионке решительно не понравилось. Вообще-то Мария любила котов, а Адмиралу в начале рейса лично вынесла из своих запасов коврик, чтобы тому было было удобнее сидеть на стуле и следить за игрой. У нее самой дома остался маленький, очень симпатичный и породистый котенок породы «невская маскарадная», подаренный ей одним из наиболее горячих фанатов. Но ее по жизни ужасно раздражали три вещи – во-первых, когда какой-то козел безграмотно парковал свой аэролет, мешая ей проехать, во-вторых, когда какая-нибудь инопланетная корова слишком медленно поднимала свои копыта на интергалактических рейсах, мешая космическим полицейским проводить обычный предполетный обыск и задерживая других пассажиров и ее тоже, а в-третьих – когда кто-то смел трогать ее имущество.
Конечно, ее банковский счет позволял ей при желании купить три десятка таких видеофонов, даже не задумываясь о финансовых потерях, хотя сама игрушка стоила целое состояние. Но тут возникал вопрос принципа. Видеофон был предоставлен Нахраповой в рекламных целях одной крупной компанией космической мобильной связи, и теперь она работала ее «лицом». Для тех, кому не совсем понятно, что это такое – быть лицом видеофона, поясним: это означало, что при каждом видеовызове под звуки веселой мелодии перед зрителем появлялось маленькое объемное изображение Марии, похожей на фею, только без крылышек. Кроме того, в устройстве было полно номеров дорогих ей людей, и разных случайных, но приятных знакомых. И наконец, она чувствовала, что позволить кому-то украсть твою вещь – это все равно, что позволить сопернице на корте вырвать у тебя очко, столь необходимое иногда для победы.
Поэтому она бросилась в погоню за котом, который уже почти скрылся в дверном проеме. Адмирал отчаянно взвыл и пустился бежать. Его пушистый хвост развевался как флажок на президентском лимузине, на поворотах толстую кормовую часть заносило в сторону, но он только быстрее перебирал лапами, не выпуская видеофон из клыкастой пасти. Нина, вскрикнув от удивления, села с размаху на кровать, да так и продолжала там оставаться, но Маша, громко шлепая шлепанцами, временами запахивая на себе халат и сверкая длинными голыми ногами, неслась по корабельным дорожкам вслед за наглым животным.
Пудель Тоби заметил погоню, громко тявкнул и тоже решил в ней поучаствовать. Теперь они мчались по кораблю втроем, сначала кот, за ним пес, и наконец замыкающая эстафету величайшая чемпионка всех времен и народов! Они бежали, озаряемые закатным солнцем и распугивая редких пассажиров, в основной массе занятых поглощением ужина в многочисленных столовых и ресторанах мега-яхты. Кончилось это тем, что Мария, которая благодаря натренированным ногам могли поспорить в скорости и выносливости с любым зверем, поймала обоих, и держа Тоби в правой, а Адмирала в левой руке, прочитала им краткую лекцию о священности и неприкосновенности ее, машиной, частной собственности. Кот только жмурился, как от солнца, прижимал уши и делал вид, что он здесь совершенно не при чем, и видеофон сам случайно прыгнул к нему в зубы, а Тоби тихо поскуливал. К счастью, она была отходчива, и вернув свое имущество, отпустила обоих с миром. Вот какие истории занимали умы пассажиров новоявленного «ковчега» буквально за несколько часов до развязки.
Тем временем Алиса вернулась к их общей с Джоан каюте. Ей надо было принять душ и переодеться, так как патентованный и разрекламированный тонированный крем уже начал жечь ей кожу. Она ожидала, что агентесса будет биться всем телом о дверь, не в силах выйти наружу и попасть в вожделенные объятия красавчика Микки. Но за переборкой все было тихо. Алиса разблокировала электронной отмычкой замок и вошла. Оказалось, что Джоан дремала на своей койке, попав вместо объятий Микки в объятия бога сна Морфея. Но спала она не слишком крепко, а проснувшись, приняла Алису за горничную.
– О, вы наконец пришли? Я вызывала обслугу, у меня не работала электронная задвижка и я не могла выйти!
– Это я! Ты не узнаешь меня? Я перекрасилась в негритянку!
Джоан недоуменно воззрилась на золотисто-коричневую физиономию со слегка раскосыми глазами. Уставшая и недовольная Алиса ответила ей взглядом затравленного негра на плантации.
– Кто это «я»? И не в негритянку, а в афро… эээ… о мой Бог! – Джоан начала узнавать голос Алисы. В этот момент Стрекозлова уже сняла с себя одежду и нырнула под струи горячего душа. В отличии от Джоан, она не стала закрывать за собой дверь душевой и задергивать занавеску, так ей хотелось побыстрее смыть с себя чудо-крем. Стоя под потоком воды, она ожесточенно намыливала прыгающую грудь, чувствуя, как горят соски. Агентесса, застыв на пороге «la salle de bain», с изумлением наблюдала, как веселые струи с журчанием смывали с Алисы черный грим, и из шоколадной девицы она превратилась в светлую мулатку, а потом в розовокожую шатенку. Алисины бело-коричневые пятнистые зад и спина были похожи на шкуру леопарда.
Джоан почувствовала, что больше не может терпеть. Глаза ее внезапно остекленели. Она ощутила, что какая-то сила непреодолимо влечет ее к Стрекозловой. Агентесса сорвала с себя халат так, как будто бы он загорелся, и обнаженной шагнула под душ рядом с изумленной таким поведением Алисой. Тут уже самой Алисе впились чувственным поцелуем в губы, и мисс Ковалевски одной рукой принялась нежно ласкать небольшую алисину грудь, а другой – мягко натирать ее половые губки и теребить клитор, при этом еще умудряясь тереться пушистым лобком о ее бедро. Алиса никак не ожидала от Джоан такой прыти, хотя замечала, что в последние минуты их пребывания в общей каюте взгляд «подруги» становился каким-то особенно плотоядным и возбужденным, а голос тихим и вкрадчивым. Стрекозлова почувствовала, что тает под ласками, как мороженое в летний полдень. Словом, Джоан влюбилась в Алису без памяти.
Но тут, как и было предсказано негодяем Тайсоном, действие африканского афродизиака внезапно прекратилось. Волна возбуждения прошла и агентесса никак не могла понять, что же произошло. Она стояла совершенно раздетой рядом с голой мошенницей под душем в ванной комнате каюты, и не понимала, что на нее накатило, и почему она вполне добровольно и даже как будто охотно пошла на это. На самом деле у Джоан уже был кратковременный опыт лесбийских отношений с сокурсницей по академии ФБР в Квонтико, но это было очень давно. В конце XXI века руководство академии давно уже смотрело на такие вещи сквозь пальцы, и никого бы не стало с позором выгонять, как раньше, в диком XX веке. Однако она, будучи весьма пуритански воспитанной и набожной, считала, что это грех перед Богом и вообще половая распущенность, которая может помешать ей выполнять служебный долг и стать со временем не только прекрасным офицером, но и образцовой женой и матерью. Поэтому она спросила Алису нетвердым голосом:
