Лидия Раевская - Мама Стифлера
— Я не Лида. — Широко улыбнулась я, — я твой страшный сон, Дима…
С этими словами я шлёпнула зайку гандоном по лицу… И это было только начало.
… Через полчаса мы с Юлькой пинками загнали два изуродованных лыжными палками тела на кухню.
Тела эти тихо сидели на табуретках, и даже не сопротивлялись.
Я тяжело дышала, и порывалась ткнуть в зайкин глаз вилкой. Юлька держала лыжную палку на яйцах Бумбастика, и запрещала мне лишать зайку зрения:
— Ты притормози. Щас я тебе такой прикол покажу… Ты ему глаза потом высосешь!
— Показывай! — скомандовала я, не сводя хищного взгляда с расцарапанного зайкиного еблета.
— Сидеть! — рявкнула Юлька, слегка тыкнула в Бумбины гениталии палкой, и кивнула головой куда-то в сторону: — Открой дверь в ванную. А я пока этих ёбарей покараулю, штоп не съеблись.
Я вышла с кухни, и подёргала дверь ванной. Странно, но она была закрыта. Изнутри. Я вытянула шею, и крикнула:
— Юль, а там кто?
— Агния Барто, — ответила Юлька, и завопила: — Открывай! Пизды не дадим, не ссы!
В ванной что-то зашуршало, щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и в маленькую щёлку высунулся чей-то нос.
Я покрепче схватилась за дверную ручку, и сильно дёрнула её на себя. Я, еси чо, в состоянии аффекта сильная што твой песдец. За дверью явно не рассчитывали на такой мощный рывок, и к моим ногам выпало тело в Юлькином халате.
— Здрасьте, дама… — поздоровалась я с телом, — Вставайте, и проходите на кухню. Чай? Кофе? Пиздюлей?
— Мне б домой… — жалобно простонало тело, и поднялось с пола.
— На такси отправлю. — Пообещала я, и дала несильного пинка телу. Для скорости.
Завидев свой халат на теле, Юлька завизжала:
— Ну-ка, блять, быстро сняла мой халат!!! Совсем ахуела что ли?! — и занесла над головой лыжную палку.
Тело взвизгнуло, и побежало куда-то вглубь квартиры. Я подошла к зайке, присела на корточки, и улыбнулась:
— А что, денег на что-то более приличное не хватило, да? Почём у нас щас опиум для народа? Пиццот рублей за ночь?
— Штука… — Тихо буркнула зайка, и вовремя зажмурилась. Правильно: зрение беречь надо.
— Слыш, Юльк, — я отчего-то развеселилась, — ты смари, какие у нас мужуки экономные: гандоны «Ванька-встанька» за рупь дваццать мешок, блядь за штуку на троих…Одна на всех — мы за ценой не постоим… Не мужуки, а золото! Всё в дом, всё в семью…
— Угу, — отозвалась Юлька, которая уже оставила в покое полутруп супруга, и деловито шарила по кастрюлям, — Зацени: они тут креветки варили. Морепродуктов захотелось, импотенты? На Виагре тоже сэкономили? Ай, маладцы какие!
В кухню на цыпочках, пряча глаза, вошла продажная женщина.
— Садись, Дуся. — Гостеприимно выдвинула ногой табуретку Юлька, — Садись, и рассказывай нам: чо вы тут делали, карамельки? Отчего вся моя квартира в серпантине и в гандонах? Вы веселились? Фестивалили? Праздники праздновали?
— Мы танцевали… — тихо ответила жрица любви, и присела на краешек табуретки.
— Ай! Танцевали они! Танцоры диско! — Юлька стукнула Бумбастика по голове крышкой от кастрюли, и заржала: — Чо танцевали-то? Рэп? Хип-хоп? Танец с саблями? Бумбастик-то у нас ещё тот танцор…
Меня уже порядком подзаебала эта пьеса абсурда, да и на работу всё-таки, хоть и с опозданием, а подъехать бы надо. Поэтому я быстро спросила:
— Вот этот хуедрыга тебя ебал? — сопроводив свой вопрос торжественным ударом кастрюльной крышкой по зайкиной голове.
— Пять раз. Два раза в жопу. — Сразу призналась жертва групового секса, и потупилась ещё больше.
— Угу. В жопу. Жопоебля — это наше всё…Вопросов больше не имею.
Я кинула взгляд на Юльку:
— У тебя ещё есть вопросы?
Юлька задумчиво посмотрела куда-то в сторону, и ответила:
— Вопросов нет. Нахуй тут они нужны, эти вопросы? Есть предложение… Интересное.
— Какое?
— Четвёртый… — расплылась в странной улыбке Юлька, и нервно дёрнула глазом пять раз подряд. — Сдаёцца мне, Алла даже не подозревает, где щас отвисает её молодой супруг. Исправим это?
Я посмотрела на часы. Хуй с ними, с начальниками… Ещё на час опоздаю.
— Исправим.
…Через полчаса, когда мы с Юлькой стоял на улице и курили, к подъезду со свистом подлетел Алкин Мицубиси Паджеро.
— Быстро она… — шепнула я Юльке.
— А ты через сколько бы прилетела, если б я тебе позвонила, и сказала: "А где твой муж? Ах, к дедушке в деревню поехал, лекарств старику отвезти? Ну-ну. Приезжай, щас покажу тебе и деда, и мужа, и лекарства"
Я почесала нос, и ничего не ответила.
Из салона машины вылезла огромная женщина в песцовой шубе, и, тяжело дыша, подошла к нам:
— Где он?! — взревела Алла, и страшно завращала глазами.
— Подожди, — притормозила родственницу Юлька, — ты помнишь в каких трусах твой муж уехал к дедушке?
— Да!!! — снова взревела оскорблённая супруга. — Сама лично гладила!
Юлька сплюнула себе под ноги, и достала из кармана пакетик с трусами Четвёртого:
— В этих?
Невинно так спросила, и пакетиком этим перед Алкиным носом качает, как маятником.
Три секунда Алла смотрела на пакет, потом вырвала его из Юлькиных рук, и ринулась в подъезд.
— Подождём тут, — философски сказала Юлька, и, задрав голову посмотрела на свои окна на пятом этаже, — щас Алка за нас всю грязную работу сделает…
— Ах ты пидор! — донёсся откуда-то сверху голос Бумбастиковой сестры, — К дедушке поехало, чмо поносное?! Я тебе щас покажу дедушку, быдло лишайное! Я тебе щас яйца вырву! ААААААААААААЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!
Нечеловеческий вопль, вырвавшийся из Юлькиного окна, вспугнул стаю ворон, сидящих на мусорном баке, и меня до кучи.
Я вздрогнула, и сказала:
— Юльк, я к тебе больше не пойду. Мне на работу надо. Ты уж там сама потом приберись, ладно? Только сразу домй не иди. Алке под горячую руку попадёшься — не выживешь ведь…
— Иди, — махнула рукой Юлька, — я тебе потом позвоню.
И я ушла.
* * *…Юлька позвонила мне только в шесть часов вечера. Из Склифа. Куда на двух машинах "Скорой помощи" привезли мою зайку и Бумбастика. Тело Четвёртого Алла привезла лично. В багажнике джипа.
Через два месяца в Медведковском ЗАГСе было расторгнуто два брака. Между Юлией Ершовой и Анатолием Мунтяну, и между Аллой Денисовой и Сергеем Кузнецовым.
Я ничего не расторгала, а просто выпиздила зайку вместе с его шмотками в тот же день, как он выписался из больницы.
А на память о том дне нам с Юлькой осталась алюминиевая кастрюля, с вдавленным вовнутрь днищем в форме головы Четвёртого.
Иногда достаём, смеёмся, ага.
А ещё со мной навсегда осталась пара комплексов неполноценности.
Мужики, всё-таки, редкостные сволочи, в своей общей массе. Особенно один из них. Тот, который придумал моду на сисястых двухметровых сволочей.
Я не соответствую этим параметрам. Поэтому импирически приходим к выводу, что все мужики — козлы.
Вы не поняли логики моих рассуждений? Ебитесь в рот. Это ваши проблемы.
Хеллоуин
21-07-2008 15:53
Праздники выдумывают буржуи. От нехуй делать, скорее всего.
Раньше, вот, заебись было: два больших празника в году. Новый Год и Восьмое Марта имени Розы Люксембург. И с развлечениями всё понятно: на Новый Год поблевать салатом оливье с балкона, и покидать соседям в почтовые ящики китайские петарды, а на Восьмое Марта получить пиздюлей от любящего супруга. А потом кто-то, блять, начал хуйнёй страдать: Валентинов день какой-то придумали, сердечки-валентинки, романтические ебли под индусские благовония, и Хеллоуин до кучи.
Какой Хеллоуин в России, а? Вы пробовали в конце октября выползти ночью на улицу с тыквой на ебле, постучать в первую попавшуюся дверь, и запеть: «К вам детишечки пришли, тыкву нахуй принесли, дайте быра нам канфет, а не то нассым в еблет»?
И не пробуйте. Россия — не Америка. Канфетами у нас по ночам просто так никто не разбрасываецца. А вот пизды дадут определённо. В общем, буржуйские развлекухи нашему российскому менталитету чужды. И лично мне — в особенности. Я вообще празники не люблю, ибо всегда потом почему-то отмываю посуду и хату до августа.
А Хеллоуин просто ненавижу.
* * *Телефон исполнил песню «Подруга подкинула проблему, шлюха», и я подняла трубку:
— Чо нада?
— Бабла, мужиков с большими хуями, пару ящиков пива, и голую китайскую хохлатую сабачьку. — Серьёзно ответила в трубке Ершова, а потом заорала: — Чо за вопросы?! «Чо нада»… Шоколада! Ты меня ждёшь? Я уже стою у твоего подъезда, и не знаю кода! Говори немедленно, на улице ледниковый пириод.
Старость не радость. Сначала начинаешь забывать, што ждёш гостей, потом впадаешь в маразм, и начинаешь ссать в штаны, а потом смерть, и браццкая могила на ассенизаторских полях в Люблино.
