Будимир - ДЕНЬ РАСЫ
Теперь эта парочка не похожа на проституток. Я выставил себя законченным кретином. Брюнетка сказала, что одному из курьеров пришлось изменить маршрут, потому что он подозревает слежку. Другой, работавший с ним в связке, тоже отошел в тень. Блондинка называет улицу, где, по ее мнению, безопасно произвести обмен. Там, говорит она, ждет машина номер один.
Я участник большой шпионской игры, я часть конспирологического процесса. Пора привыкнуть к тому, что моя жизнь постепенно переходит в иную плоскость пространства и времени.
Брюнетка говорит в миниатюрную рацию:
– Плюс пятнадцать.
Только два слова. Я молчу. Позже Колючка объясняет мне:
– Радиочастоты, вероятнее всего, прослушиваются. Но рации удобнее сотовых телефонов, потому что ты не платишь никому за выход в эфир, ты аноним. Учитывая возможность контроля, лучше всего шифровать сообщения. Цифрами. Ничего не значащими фразами, типа: «У моей бабушки заболел кот».
– А плюс пятнадцать? – спрашиваю я.
– Ситуация под контролем.
«У моей бабушки заболел кот». На мой вопросительный взгляд Колючка говорит:
– Однажды в нашем городе произошло ограбление инкассаторской машины. Трое сопровождающих были убиты, все они оказались черными. Полученные средства пошли потом на нужды Сопротивления. Фраза про кота значила, что операция прошла успешно.
Кот. Почему-то часто упоминаются именно животные.
Вспоминается Рекса. Собаку Светы раскатали по асфальту. Я видел, что от нее осталось. Интересно, что мне ответит Колючка, если я ему расскажу эту историю. Наверное, он посоветует отомстить.
Колючка сворачивает туда, куда указывает брюнетка. Машин, которые бы упорно следовали следом за нами, видно не было. Я разглядываю девушек в зеркало заднего вида, украдкой. Тот, кто завербовал их в Сопротивление, видимо, знал, что делал. Такие совершенные экземпляры попадаются крайне редко, даже среди прошедших отбор Белых активистов. Красота отвлекает внимание, красоте мужчина хочет услужить.
Женщины в Сопротивлении имеют право выбирать – занимать ли им оперативно-диверсионной работой либо чем-то еще, менее опасным.
В любой момент они могут потерять жизнь, им это известно.
Их дети навсегда останутся нерожденными. Большой риск и потеря для расы.
Это несправедливо. Но вспомни наркоманию, проституцию, пьянство и воровство среди белых женщин. Взвесь на двух чашах весов, какой способ жить более достойный.
Вытрави в себе сомнения, потому что Белому человеку они не к лицу, когда речь заходит о биологической целесообразности. Вид избавляется от слабых и больных. Если общество закрывает глаза на законы природы, оно гибнет. Если к власти на планете приходят мутанты, появившиеся на свет в результате десятков поколений смешения и деградации, такая планета гибнет. Дерись или умри. Просто дерись или умри, говорит Генерал.
Другая машина нас ждет в неблагополучном районе. Трущобы с покосившимися фасадами. Обшарпанный драндулет с какими-то людьми на сиденьях менее всего привлекает внимание. Колючка останавливает «пятерку» и выходит вместе с блондинкой наружу. Мы с брюнеткой сидим внутри. Она спрашивает, как меня зовут. Я отвечаю. Тогда она спрашивает, был ли я когда-нибудь в семнадцатом ангаре. Нет, я не был. Ангарами в Сопротивлении условно называются небольшие поселения, где живут Белые. В ангарах свои законы, своя иерархия, они почти полностью автономны и должны служить пунктами по оказанию помощи повстанцам в случае революции. Сейчас это колонии. Часто в ангарах живут женщины, занимающиеся разной работой. Той, о которой говорил Колючка. Там же можно найти себе невесту по внутренней базе данных Сопротивления. Там живут и рожают беременные Белые женщины. Колючка говорил, что там расовый контроль осуществляется непосредственно.
Думая о Свете, я держу в голове какой-нибудь ангар.
Большинство русских у нас не подозревает о существовании подобных мест. Снова одна реальность вкладывается в другую.
Я спросил брюнетку, каким образом она попала в Сопротивление.
– Меня подобрали с улицы. Они иногда это делают, если видят возможность переделать человека. Я сбежала из дома, сидела на игле и трахалась со всеми, кто мог обеспечить мне дозняк, – говорит девушка.
Только поэтому ты и в Сопротивлении, спрашиваю я.
– Нет. Они помогли мне слезть с иглы и посмотреть вокруг другими глазами. Ты не знаешь, как я боялась, что не пройду расовые тесты. Я бы снова оказалась в дерьме.
Блондинка и Колючка стоят у открытого багажника. Великан что-то ей передает, какой-то компонент взрывчатки.
– Теперь, – продолжает брюнетка, – я знаю, к чему стремлюсь. Я вношу вклад.
И еще она говорит:
– Я не хочу чужой крови, я намереваюсь сохранить свою. Передать ее дальше.
Так говорят только женщины в Сопротивлении. Генерал утверждает, что ничего не может быть почетней, чем стать матерью Белых детей.
Я думаю вслух. Я тоже поеду в ангар, при первой же возможности. Со своей женой. Вспоминая о Свете, я имею в виду генетический социализм.
Колючка расцеловывается с блондинкой, и она направляется к обшарпанной машине, унося в сумочке частицу чей-то смерти. Садясь в «пятерку», великан говорит, что все в порядке. Мы едем на новую встречу.
В гараже Колючка сказал мне, что руководители Сопротивления объявили трехдневную готовность.
– Мы начинаем крупномасштабную войну…
Я слушаю, то ли в предвкушении, то ли в страхе.
После часа Х все выпуски новостей по стране будут заполнены сообщениями о различных диверсиях и терактах. Наступление на режим начнется по всей линии фронта. Колючка назвал мне несколько вариантов воздействия. Например, имитация пожара на атомной станции. Например, захват в заложники высокопоставленных чиновников. Например, уничтожение бойцов спецподразделений, которые обязательно будут использоваться властью против нас.
– Как же это произойдет? Спецназ – не послушные овечки.
Колючка ухмыляется. Он вообще мастер на эти дела.
– Для чего, по-твоему, у Сопротивления свои люди в структурах безопасности? Биологическое и химическое оружие, применяемое локально. Ворованные из секретных баз данных сведения о тех или иных сотрудниках и командирах спецотрядов. Подлежат ликвидации те, кто не захочет перейти на нашу сторону. Генерал мне сказал, что работы предстоит много, потому что слишком много стало в службах черных.
Мы едем на новую встречу, хотя еще не знаем, где она произойдет. Я глотаю минералку.
– Когда же будет час Х? И что нам делать? Мне что делать?
– Что я прикажу. А конкретного часа нет. Просто сначала стартуют самые важные проекты. Мне неизвестны планы руководителей и вообще не моего ума это дело.
Больше я вопросов не задаю, Колючка не любит, когда ему зудят под ухо. Передав взрывчатку и отпустив брюнетку, мы разъезжаемся. Мой наставник посылает шифрованное сообщение координатору так:
– Вчера купил новый диван, заходи, посмотришь.
Всюду по стране разносятся в эфире фразы навроде: «Протекает крыша, помоги починить», «Завтра жди меня у входа в метро, ну, ты знаешь где, да, милый?», «Мы не хотим, чтобы ты выходила за него замуж, мы же подруги!», «Займи мне сотку до послезавтра!» В огромном потоке разной информации, циркулирующей в этом временном отрезке, наши враги не знают, за что ухватиться. Волны моря голосов высотой с девятиэтажный дом захлестывают разум.
Когда мы встретились с ним спустя несколько часов, Колючка был уже пьян. Было ощущение, что он в одночасье пережил большое горе.
Атлант, держащий на плечах неподъемный небосвод.
Никто у него не спрашивает, счастлив ли он, не устал ли бедняга надрываться? Атлант, имеющий цель, стоит и не рыпается. Отойди он на пять минут, чтобы уединиться и разобраться в себе, мир рухнет к чертям собачьим.
***
Открывай глаза.
Закрывай глаза.
Открывай глаза.
Закрывай глаза.
Тусклый свет в гараже действует на зрительный нерв даже через веки. В голове взрывается боль, ослепительно-белый протуберанец, словно с поверхности солнца, вытягивается в пространстве.
Открывай глаза.
Я представляю себе синяки от пальцев Колючки на своей шее.
– Что дальше? – переспрашивает Колючка. – Почему ты спрашиваешь?
Я пожимаю плечами. Довольно идиотская ситуация. Великан приехал и посигналил у ворот, и я открыл. Примерно через четыре минуты, выйдя из машины, он схватил меня за горло. Мы стоим в скульптурной композиции, но я не знаю, как ее можно назвать.
– У меня болит голова, туда прилила кровь. Если ты сожмешь еще сильнее, я могу потерять сознание, понимаешь. Я не вижу в этом смысла, – говорю я.
Сколько же выпил Колючка пива, если от него так тащит перегаром.
