Сирил Коллар - Дикие ночи
— Мы увидимся вечером?
— Не знаю…
На все ее вопросы я отвечаю «Не знаю» с тем отвращением, которое так ее раздражает. Я ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня, я говорю лишь бы что-нибудь сказать:
— Забудь меня…
— Ты шутишь?
— Конечно, шучу… Я просто ничего не хочу, и тебя видеть не хочу.
— Напрасно.
— Почему напрасно, тебе что, срочно член потребовался?
— И это тоже… Ты не хочешь все-таки оторвать задницу от стула?
— Лора, да я подыхаю…
— Ничего с тобой не случится, я знаю, все будет в порядке.
Я повесил трубку. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не хотел ни выходить из дому, ни читать, ни мастурбировать. «С тобой ничего не случится». Как уверенно Лора это сказала. Восемнадцатилетняя девчонка, которая ничего не знает о жизни. На мгновение я увидел ее совершенно по-иному, ее соблазнительная красота становится уродством, у нее лицо колдуньи: под глазами огромные черные круги, золотистые глаза неподвижны, сальные волосы собраны в пучок, щеки запали и побледнели. Видеть в женщине ведьму — значит отказывать ей в женственности.
Я выхожу в коридор, чтобы выкинуть в мусоропровод пустой пакет. Моя соседка ждет лифта, двери открываются как раз в тот момент, когда я прохожу мимо нее. Она вскрикивает:
— Черт, я забыла переобуться! — потом поворачивается ко мне и говорит:
— Вам не трудно будет задержать лифт на минутку, я сейчас вернусь?
Я смотрю, как женщина бежит к своей квартире: она очень хороша, высокая метиска с длинными бесконечными ногами. Я прислоняюсь к двери, чтобы лифт не уехал, и спрашиваю себя, как это так получается, что красивая женщина живет с бородатым, почти лысым мужиком, служащим в почтовом министерстве, в свободное время пытающимся играть на скрипке и извлекающим из несчастного инструмента жалкие звуки. Моя соседка возвращается, бежит ко мне, держа в руке пару серебряных босоножек. Она говорит мне:
— У меня сегодня спектакль!
— Где?
— В Жювизи.
— А что вы там делаете?
— Я там работаю… веду шоу!
Она задевает меня, проходя в лифт. Дверь уже закрывается, когда она кричит мне:
— Вы должны как-нибудь зайти ко мне в гости!
Я иду выбрасывать мусор и говорю себе, глядя в черную дыру мусоропровода: если бы я был таким же стройным, как эта женщина, то мог бы прыгнуть туда, это был бы славный конец…
Я лежу и никак не могу заснуть. В дверь звонят. Я встаю, надеваю трусы и иду открывать: это Сэми. Лицо у него бледно-зеленого цвета, он спрашивает:
— Я могу войти?.. Или ты не один?
— Один… Входи, конечно.
Он присаживается на краешек кровати, потом вскакивает, срывает с себя куртку, бежит на кухню и наливает себе стакан воды из-под крана. Я никогда его таким не видел.
— Что случилось, ты заболел?
— Ничего…
Он запирается в сортире, и я слышу, как он блюет в раковину. Он выходит и идет полоскать рот. Я лежу на кровати, Сэми подходит, растягивается рядом со мной, но, когда я начинаю ласкать его затылок, он бормочет:
— Я не хочу…
Мне хочется одернуть его, сказать: «Здесь тебе не гостиница!», но я сдерживаюсь и убираю руку.
— Не хочешь чего?
— Трахаться, после того, что со мной случилось.
— Но ведь я могу дотронуться до тебя просто так, это вовсе не означает, что я тебя домогаюсь.
Он переворачивается на живот и начинает рыдать в подушку. Я тихонько притягиваю его к себе и говорю:
— Но что же случилось? Ты слишком много выпил, почему тебе так плохо?
— Я не болен, меня просто оттрахали… Ты понимаешь, я так отвратителен сам себе, что меня тошнит!
И Сэми все мне рассказывает. Он был на тренировке по регби; в раздевалке, после душа, тренеры-полицейские предложили игрокам поехать к Андре, и Сэми согласился. Они сели в машину и поехали в XVI округ. Поставив машину на авеню Жорж Мандель, вышли, подошли к какому-то дому, нажали на кнопку переговорного устройства. Женский голос ответил:
— Да, добрый вечер…
Тот, кто вел машину, сказал:
— Это регбисты.
— А, да-да, входите, вы знаете этаж?
— Конечно, спасибо.
Им открыла пятидесятилетняя женщина, провела их в большую, почти пустую квартиру. Там находилось человек двадцать голых девушек, стоявших, сидевших или лежавших в разных позах. Множество голых мужчин, высоких и крепких, в основном пожилых, занимались любовью с этими девицами поодиночке или группами, переходя от одной к другой, выставляя напоказ члены внушительных размеров.
Тренеры и игроки, уже бывавшие здесь, начали быстро раздеваться. Сэми не мог сдвинуться с места от удивления, тогда тот, кто привез их в этот дом, сказал:
— А ты чего ждешь? Разоблачайся!
Их было шестеро — два тренера и четверо игроков. Сэми было немного стыдно: он был самым маленьким. Он мускулистый, быстро бегает, но другие весят в два раза больше. Второй тренер уже смешался с гостями, один из спортсменов спросил:
— Ну что, можно начинать?
— Подожди, все должно быть как всегда.
И полицейский принялся объяснять Сэми порядок:
— Мсье Андре поставляет нам девочек, ты сможешь делать с ними все, что захочешь, но сначала ты должен оказать ему одну маленькую услугу… Пойдем со мной.
Они пошли по темному коридору, подошли к какой-то закрытой двери, и тренер постучал. Чей-то голос ответил:
— Да, входите!
Тренер и четверо игроков вошли в комнату и закрыли за собой дверь. Посреди комнаты стоял крепкий человек лет сорока, ноги его были закованы в кандалы, на руках — тоже кандалы, цепями прикованные к потолку. У него были светлые, почти белые, коротко стриженные волосы, совершенно безволосое, гладко выбритое тело. Какой-то молодой парень в черной эластичной куртке, холщовых штанах и сапогах хлестал прикованного человека кожаным ремнем; он остановился, увидев вошедших. Мужчина сказал:
— А, регбисты, это я люблю!
Молодой человек, истязавший его, отступил назад, а полицейский сказал:
— Мсье Андре, с нами новенький, Сэми, остальных вы знаете.
В углу комнаты, возле столика, на котором были разложены хлысты, веревки, кожаные ремни, щипцы, стальные кольца, свечи, маски и кожаные трусы, сидел какой-то человек. Мсье Андре сказал ему:
— Пьер, идите, развлекитесь немного, а потом возвращайтесь.
Мужчина встал и увел с собой парня в холщовых брюках. Андре тут же сказал:
— Ко мне!.. Я готов.
Тренер подтолкнул в спину одного из игроков:
— Давай, Тьери.
Мсье Андре закрыл глаза, Тьери встал у него за спиной и несколько раз ударил по ягодицам; потом, сжав кулаки, начал колотить по пояснице, спине и бокам. Сэми отвернулся, сделал шаг в сторону двери, но тренер задержал его.
— Останься и смотри.
Сэми заметил, что полицейский начал возбуждаться. В этот момент Тьери ударил Андре коленом в пах, дал несколько пощечин, ударил в живот, потом в грудь. У Андре, висевшего, как труп, на своих цепях, на губах блуждала блаженная улыбка, глаза оставались закрытыми.
Внезапно он взглянул на Сэми и сказал:
— Я хочу попробовать новенького.
Полицейский подтолкнул Сэми в спину:
— Давай, возьми свои перчатки.
Сэми вернулся с формой и спортивной сумкой, мсье Андре сделал ему знак подойти и тихо произнес:
— Надень трусы, майку и шиповки.
Сэми так и сделал. Андре скомандовал:
— Давай… Ты можешь делать со мной что угодно, все…
Сэми подошел и плюнул ему в лицо, потом на секунду замер, чувствуя, как поднимается в душе ярость. Он начал колотить Андре кулаками, потом ногами, им овладело дикое пьянящее чувство.
В комнату вернулся Пьер, и Сэми воспользовался инструментами с его стола, потом приказал отвязать Андре и положить его на пол, вскочил ему на спину и начал топтать шиповками. Андре яростно мастурбировал, и звон цепей сопровождал движения его правой руки. Когда он кончил, его сперма смешалась с грязью, прилипшей к обуви Сэми. Пьер взглянул на Сэми и заметил, что тот возбудился.
Пьер сказал:
— Неплохо для новичка, у тебя есть воображение! — а потом, обращаясь к тренеру, добавил: — Редко кому удается возбудиться с первой попытки.
Тот кивнул и сказал Сэми:
— Все в порядке, можешь идти к девочкам.
Сэми отступил к двери, как будто опомнившись от какого-то страшного сна, ударился о стену, разулся, открыл дверь и вывалился в коридор; у себя за спиной он услышал голос Пьера:
— Надеюсь, мы еще увидимся… Ты теперь знаешь адрес…
Сэми прошел через огромную комнату, где происходила оргия, добрел до входной двери, открыл ее, быстро оделся на площадке и кубарем скатился по лестнице. Его шатало, он сделал несколько шагов по тротуару, взглянул на небо, показавшееся ему черным от грязи, упал на колени, и его вырвало в канаву, рядом с чьим-то «харлей-дэвидсоном». Он не знал, куда ему идти, поэтому он пришел ко мне.
