Джон Кей - Цирк мертвецов
А ещё там было восемь загадочных писем. Эти письма написала девушка, которую звали точно так же, Элис, самое раннее было датировано августом 1967 года и отправлено из Беркли. Затем шло письмо из Сан-Франциско в марте 1968 года; из Кеафри, штат Аризона, в ноябре 1969 года; из Амарилло, Техас, в феврале 1971 года; из Спрингфилда, Миссури, в августе 1971 года; из Молайна, Иллинойс, в апреле 1972 года; из Флэгстаффа, Нью-Мексико, в декабре 1972 года; и, наконец, ещё одно, вновь из Сан-Франциско.
Только восемь. В простых белых конвертах без обратного адреса. В верхнем левом углу стояли только три слова: «Здесь и Там».
Проснувшись той ночью, Джин увидел луну за окном спальни. На её жёлтый круг набежало облачко, похожее на зазубренный рыболовный крючок. Он подумал про себя: «Не лезь глубже, ты уже увяз по самые уши. Лучше подумай, как вылезти, потому что, если ты этого не сделаешь, никто и не вспомнит, что ты и в самом деле жил на этом свете».
Глава 5 — Другая Элис. Письмо № 1
Дорогая, Элис!
Ты и не догадаешься, кто я такая, пока не увидишь моё имя в конце письма. Не смотри сейчас! Пожалуйста! Просто попытайся догадаться сама, кто я такая, пока читаешь.
Подсказка № 1. Я родилась и выросла в Сидар-Рапидз, в западной части городка, рядом с водонапорной башней и полем Малой Лиги. Нет, это не Кэти Гленденнинг. Кэти жила неподалёку на Уэйверли-стрит, но у неё был старший брат, а я была единственным ребёнком в семье.
Подсказка № 2. Я — девушка. Мой рост 5 футов 6 дюймов, вес 125 фунтов[75]. Мои родные говорили, что на меня приятно смотреть. Нет, я не такая хорошенькая, как ты, просто симпатичная. Моё лицо из тех, что легко забываются, в нём нет никакой загадки, за такое лицо не умирают и ради него не возвращаются к жизни.
Подсказка № 3. Дома я всегда ходила ссутулившись, а когда оказывалась на улице, то всё время казалось, что я извиняюсь. Однажды, когда нам было лет по тринадцать, моя мама болтала с твоей возле холодильника с замороженными продуктами в супермаркете «Кроджерс» на 7-й западной улице. Твоя мама рассказала, что она путешествовала по Соединённым Штатам. Она говорила очень быстро, словно под кайфом, а сквозь её блузку просвечивал чёрный лифчик. Сказать по правде, мне показалось, что выглядела она не очень.
Помню, она велела тебе взять хлопья с изюмом от Келлога[76], а я пошла следом за тобой по проходам, пока ты не нашла секцию, где торговали злаковыми. Мы не перекинулись ни словом, но я помню ощущение счастья, которое я испытывала оттого, что люди видят нас вместе, хотя ты была прекрасна, а моё лицо выглядело так, словно Господь ошибся, создавая его.
Подсказка № 4. Я училась на первом курсе в школе Бенджамина Маккинли, когда видела тебя последний раз. Это было в субботу утром в начале августа. Мы были в кино. Ты сидела на три ряда впереди меня, на третьем сиденье от прохода. Шёл «Малышка, будет дождь» со Стивом Маккуииом[77] в главной роли, я встретила его позже в Лос-Анджелесе, но это другая история, в которую ты вряд ли поверишь.
Итак, после кино я пошла в химчистку Кигана. Я хотела навестить своего племянника Вива, который работал в химчистке по выходным. Когда я постучала в заднюю дверь, то с удивлением услышала голос мистера Кигана. Когда он открыл дверь, я увидала, что он раскраснелся и весь вспотел. Он сказал, что Вив убежал по заданию и будет позже. Я сразу же поняла, что он лжёт. Я слышала, как за его спиной кто-то дышит, и, прежде чем он закрыл дверь, я опустила глаза и увидела, что из его расстёгнутой ширинки торчит пенис.
Подсказка № 5. Когда я снова пришла через две недели, мистер Киган предложил мне денег, если я сделаю то, о чём он меня попросит. Я согласилась. Мы занимались этим на потрёпанной кровати с клетчатыми подушками у него в кабинете. Он пообещал дать мне двадцать долларов, если я буду теребить свою грудь, наблюдая за тем, как он мастурбирует. Он включил приёмник и поймал волну, на которой шли библейские чтения, а каждые полчаса диктор сообщал прогноз погоды.
Когда он кончил первый раз, он резко откинул голову назад, и его семя разлетелось по моему лицу и волосам. Минуту я слышала, как моё сердце стучит в виски и отдаётся в руках. Когда он через секунду посмотрел на меня, то я увидела лицо Христа, в кровавом облаке плывущее в синеве его правого глаза.
Подсказка № 6. В своём столе мистер Киган держал фотографии других девушек, которые согласились на подобное; все они были изображены обнаженными, на их лицах застыла растерянность или же просто раздражение. Я узнала двух девушек, которые были на год старше, но я не скажу тебе их имена.
Больше подсказок не будет. Ладно? Я думаю, ты догадалась, кто я. Если да, то запомни, что я не тот человек, которого ты помнишь. Не та домашняя девочка с прыщами, которая от неуверенности всегда шла против течения. Девочка, которая поменялась бы местами с любым ребёнком, который рос в любви.
Теперь у меня много друзей. Улицы Сан-Франциско забиты такими же не особо симпатичными девушками, как и я. Но теперь я точно знаю, чего хочу, я излучаю здоровье и интерес к жизни. Люди, которые окружают меня, счастливы и мудры. Моя прежняя жизнь закончилась, разбилась на кусочки. Я сама создаю своё будущее, да и твоё тоже. Потерпи немного, и ты увидишь, что это так.
Прежде чем завершить это письмо, я ещё хочу сказать вот что:
1. Помнишь Джули? Толстую Джули, её отец был священником методистской церкви святого Петра на 14-й улице? Итак, Джули теперь вовсе не такая толстая. В прошлое воскресенье я видела её на «лав-ин» в Беркли. Под её майкой не было лифчика, а юбка из хлопчатобумажной ткани была такой короткой, что открывала ягодицы. Она танцевала в одиночестве под музыку игравшей там группы, кружась по залу и вытянув руки над головой. Она была хорошенькой, не красавицей, но в ней определённо что-то было, она двигалась легко и с настроением. Теперь мужчины сморят на неё и улыбаются, а не отводят глаз от её толстого лица.
Она изменилась. Это можно заметить по её глазам — они чисты и в них светится интерес к жизни.
2. Вчера я вместе с одним парнем, которого встретила на Телеграф-авеню, и парнем постарше, которого зовут Чарли, приняла ЛСД, всю ночь мы болтали и занимались сексом. Я рассказала Чарли о своём родном городе, о мистере Кигане и всех тех девушках, которых он совратил. Чарли сказал, что мистер Киган должен умереть. Я думала так же. И сейчас, когда ты тоже прочитала это письмо, я знаю, что и ты так думаешь. Желаю тебе удачной учёбы в колледже. Жалко, что мы не были друзьями. Может быть, будем когда-нибудь.
Люблю и целую, Элис
Глава 6 — Вся эта боль
Чуть позже полудня 18 июля 1966 года, приблизительно за двенадцать часов до того, как он был найден мёртвым рядом с квартирой, где жил вместе с матерью, Бобби Фуллер ненадолго заехал в «Мистер Фебьюлес», самую большую химчистку на Сансет и Гарднер в Западном Голливуде. Позднее квитанция была обнаружена в правом переднем кармане его джинсов, и, двигаясь по следу, два детектива, расследующие убийство, поговорили с владельцем химчисток Карлом Ризом тремя днями позже, 21 июля.
Судя по записи этого разговора, которую Джин прочитал несколько раз, Бобби и музыканты его группы часто чистили свою одежду в «Мистер Фебьюлес».
— У каждого из них было по четыре-пять нарядов, привлекающих внимание, — рассказал Карл Риз детективам, ни один из которых не знал, что Бобби регулярно выступал в «Пиджейс», клубе, являющемся совместным владением Карла Риза и Джека Гаваны. — Пиджаки и брюки разных цветов и рубашки с оборками впереди. Каждое воскресенье Бобби или его брат Рэнди забирали одежду и платили по счёту. Они были хорошими ребятами. Вежливые. Воспитанные. Не походили на всех остальных хиппи, которых вокруг пруд пруди.
Когда его спросили, не заметил ли он что-нибудь необычное в поведении Бобби в воскресенье, когда он умер, Карл Риз ответил, что нет, но он лгал, потому что этот коренастый широкоплечий человек с улыбкой сатира не работал 18 июля с двенадцати до трёх часов дня. Он был в «Боди Шопе» на Ла Сьенега, к северу от Мелроуз, притоне, где танцевали топлес, которым он владел.
— Зачем он обманул полицейских? Кто его знает. У моего отца были свои соображения. Может быть, он не хотел меня в эту историю впутывать, — сказал Джину Джекоб Риз, сын Карла Риза, через девятнадцать лет встретившись с ним в «Мирабелло», открытом кафе на западном краю Сансет Стрип.
Джин сказал:
— Я думал, что ты один работал в тот лень.
— Как и каждое воскресенье, с десяти до восемнадцати ноль-ноль. Целых три лета, — ответил Джекоб Риз, теребя пальцами еврейскую звезду[78], которую он носил на шее. — Это выводило меня из себя, ведь в это время можно было кататься на сёрфинге.
— Значит, ты ждал Бобби?
— Да.
— Что ты помнишь?
— Немного. Это было давно. Поколебавшись, Джин всё-таки спросил:
