Джон Кинг - Английский путь
Постепенно все начинают чувствовать себя все свободнее, вижу ольстеровский значок с красной рукой 54 на куртке Гэри Дэвисона, когда он взмахивает кулаком и заряжает Не Сдадимся. Парни помоложе, те, кому двадцать с небольшим, немедленно подхватывают, глядя по сторонам, в то время как более мирные люди в баре улыбаются про себя и льют алкоголь в глотки. Всегда находятся люди, путешествующие за сборной в одно рыло, я с такими сталкивался. Если взять всех людей, увлеченных футболом, и сравнить с тем количеством, что ездят на выезда за сборной, то мы составим ничтожно малый процент. Это значит, что далеко не у каждого есть приятели, готовые отправиться в Германию или Италию. Но эти одиночки не заботятся о том, как их примут. Просто упаковывают вещи и едут. После первой же поездки они понимают, как легко можно стать своим. Если ты классный парень, то нет проблем. Иногда попадаются мудак-другой, но это жизнь. Мудака всегда можно поставить на место. НЕ СДАДИМСЯ, НЕ СДАДИМСЯ, НЕ СДАДИМСЯ ИРА.
Я смотрю, как три чиксы через два столика оглядываются по сторонам и о чем-то говорят между собой. Так как выпивка расслабляет, я начинаю пялиться на одну из них, с волосами, спадающими на плечи. Волосы темные, на ней потертые джинсы и прозрачный топ. Охуительно, черт возьми. Пытаюсь определить, немка она, голландка или кто-то еще. Игра, в которую играют все парни. Кожа слишком светлая для итальянки или чего-нибудь в этом роде, к тому же, если бы она жила в Риме, то полетела бы на самолете. Грязный паром не для принцессы-макаронницы. Ставлю деньги на голландку. Не знаю, почему. Наверное, инстинкт. Это все равно как определить, откуда фирма. Обычно узнаешь их по одежде или лицам. То же самое с чиксами заграницей. Я вижу, как она оборачивается, когда к ней подходит Картер, легок на помине. Секс-машина перелезает через спинку сиденья. У парня больше самомнения, чем у всех остальных известных мне людей, вместе взятых.
Он болтает с ними уже некоторое время, и девчонки выглядят Достаточно заинтересованными. По крайней мере, не отшивают его Разу. Три плюс один — вряд ли сработает, но это же Картер. Может быть, он для остальных парней старается. Я смотрю за его разводами, когда внезапно замечаю отвратительную физиономию, давно знакомую мне. Здоровый ублюдок из Шропшира. Ездит за сборной бог знает сколько лет. Начал с Испании в 1982 г. и с тех пор был на всех Кубках Мира. Один из старой гвардии «Ман Юнайтед», поддерживает клуб еще с тех времен, когда была жива Стрэтфорд Энд. Даже жалко их, потому что Стрэтфорд Энд была легендарной трибуной, и у Red Army всегда была отличная выездная поддержка Забавно, они еще собирают огромные толпы зрителей, но место умерло. У них есть своя банда, но она практически не котируется Олд Траффорд почти так же плох, как Хайбери-Лайбрэри 55 . Вот что они сделали с нашей игрой в Англии, вот почему, чтобы быть в тонусе, нужны поездки в Европу. Это все равно как вернуться во времена, когда можно было делать все, что угодно.
— Как дела, подонок?, — спрашивает Кев, пожимая мне руку, сопровождаемый двумя неизвестными мне парнями. Он представляет их мне; он встретил их в поезде по дороге в Лондон. Фаны «Крю» и «Болтона».
— Полный порядок, а у тебя, мюнхенец 56 ?
Я знаю его достаточно хорошо, так что можно и пофамильяр-ничать. Почему бы не почувствовать себя раскрепощенным. У него шрам на лице — воспоминание о том случае, когда он один попал в вагон, полный парней из Брайтона, на Финчли Роуд 57 , он тогда ехал на Уэмбли.
— Осторожно, — улыбается он, — а то могу и с ноги.
Не знаю, как у тебя получится. Ну ладно, готов допустить, что попадешь как раз в носяру. Когда мы играли с «Форестом», некоторые из них, подкалывая нас, стали заряжать что-то насчет Мэттью Хардинга 58. То же самое — «Манчестер Юнайтед» на Олд Траффорде. Только часть из них, но в ответ мы несколько раз повторили БЕГУНКИ. «Челси» тогда погнали «Форест» после игры. В моей памяти остался Фэйслифт, топчущийся на лице какого-то мудака. Чтобы знал, над чем можно смеяться, а над чем нет. Особенно над таки-ми вещами. Это же беспредел. Даже странно становится, что же там происходит, в Мидлэнде 59. С «Лестером» тоже определенные трудности, какая-то часть Baby Squad 60 пока уцелела. Но сейчас это не имеет зачения. Англия — это все мы.
Я думаю о Мэттью Хардинге, человеке, уважаемом всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к футболу. Даже не верится, что он умер. Почему это случилось именно с ним? Умирают всегда лучшие. Если бы не Хардинг, мы так и оставались бы в дерьме. Он был фаном «Челси» с ног до головы и, несмотря на то, что был мультимиллионером, частенько заходил в The Imperial пропустить пинту вместе с обычными суппортерами. Это же просто невероятно, таких людей встречаешь раз в жизни. Вот почему у нас есть песня БЕЛО-ГОЛУБАЯ АРМИЯ МЭТТЬЮ ХАРДИНГА. После всего, что он сделал для клуба, Мэттью заслужил увидеть, как Уайз 61 поднимает Кубок Англии.
После финала Кубка мы стояли неподалеку от Beer Engine, вокруг было полно автомобилей богатеев, заполонивших пространство перед Стэмфорд Бриджем. Но полисы слегка ошиблись, указав имэту улицу для движения. Молодежь прыгала по капотам, по крышам, перепрыгивая с машины на машину, в то время как все остальные ликовали, поглощая пиво у The Adelaide и Imperial. He помню хорошенько насчет The Palmerston. И все было здорово. Потом появились полисы, в том числе на лошадях, машинах и даже вертолете с прожектором. Уничтожили весь кайф. Они сказали, что уже разбито четыре паба. Разгромлено и ограблено в результате празднования победы «Челси» в Кубке. И правда, все были в хорошем настроении, потому что в конце концов мы выиграли Кубок Англии.
Сейчас мы едем за сборной, и хотя мы из «Челси», всему свое место. Как у солдат, хотя они никогда не могут себе позволить лишнего, потому что должны казаться важнее, чем они есть на самом деле. Они получают приказы и выполняют их. Здесь нет такой ерунды, потому что мы — армия добровольцев, и весь наш Устав основан на одной простой вещи — английском пути в жизни. Мы здесь, потому что мы здесь. Потому что мы хотим быть здесь
Билл Фэррелл не мог заснуть. Он встал с постели и пошел на кухную, где налил себе еще одну чашку чая. Там еще оставались два бисквита, так что он достал их. Сомнения не давали ему покоя. Ведь он старик, ему сложно ломать привычный образ жизни. Единственный раз, когда он был за пределами страны, приходился на службу в армии. Он пересек Ла-Манш, сражался, убивал и вернулся назад. Теперь его племянник хотел, чтобы он прилетел через весь мир к нему в Австралию. Фэррелл боялся, что он слишком стар для столь дальней дороги, но не хотел расстраивать парня, особенно после того, как тот заказал билет, а дочь оформила визу. Родственники говорили ему «поезжай», но ему не хотелось. Лондон был его жизнью. Что, если он умрет там? Он не хотел, чтобы его останки отправляли домой через океан в какой-нибудь коробке.
Они с племянником всегда были близки, почему — он и сам толком не знал. Отец Фэррелла умер, когда ему исполнился только год, от туберкулеза, и он не помнил его. Отца ему заменили его дядья. Каждому нужен пример для подражания. Может быть, поэтому так к нему относился и Вине, парень из другого поколения Мальчикам нужен мужчина, чтобы подавать им пример. Ты получаешь направление и следуешь в этом направлении всю оставшуюся жизнь. Он вспомнил о своих дядьях и посмотрел на картину на стене, на которой была изображена монахиня с лампой. Он не вспоминал о дядьях много времени. Он допивал чай и жалел, что осталось так мало бисквитов. Он был рад, что вспомнил о своих родственниках сейчас.
У него было три дяди со стороны матери, все они воевали в Великой Войне. Они постоянно были в его мыслях во время высадки в Нормандии, и он сказал себе тогда, что ничего более страшного, чем то, что испытали они, с ним случиться не может. Он ясно помнил те свои мысли, но понятия не имел, что ждет его впереди Они называли Первую мировую войну Великой по количеству убитых и искалеченных людей. Мужчин, женщин и детей. И животных тысячи мертвых, гниющих лошадей, с копошащимися во внутренностях червями. Это было далеко не так величественно, как говорили те, кто провозглашал эту войну Войной До Конца Всех Войн. Речь сержанта и музыка оркестра, парни приносят присягу и целуют библию.
Мобилизация проходила на волне эмоционального подъема кайзер представлялся этаким злобным монстром, третировавшим английский образ жизни, традиционный прусский враг далеко на востоке, возникший на горизонте. Сержант улыбался и похлопывал английских парней по плечу, призывая дружно встать на борьбу против извечного врага. Он апеллировал к английской истории и играл на любви молодых людей к приключениям, атмосфера того времени была искусно создана людьми, управлявшими государством и угодливыми средствами массовой информации. Фэррелл читал, что это звучало здорово, и его дядья попались на ту же утку. Они были желторотыми юнцами и не знали жизни.
