Владимир Белобров - Наступление королей
— Выкарабкался, короче. — заключил Шульцвиндрейк. — Я от одного лекаря слышал, что так и надо.
Если долго голодаешь — из голодовки следует постепенно выходить. А то можно очень просто сдохнуть.
— Жена у тебя красавица была. — Сказал Альпухар. — Я помню. На Зибельду совсем непохожая. Ни капельки.
— Любил я ее пуще жизни. А вот не уберег. Сгорела, как свеча.
— Любовь — это такая отрава. — Альпухар поглядел на стол. — Сильная, но приятная отрава.
— При чем тут отрава? — Насторожился Зураб.
— Я это изречение в одной книге прочитал.
— Ааа… — Успокоился он. — А то я чего-то не понял.
— Очень интересная книга. Называется "Печальная история о невозмутимом (кажется) герцоге, благородном Эмбебесидо Желанном и его роковой (кажется) встрече с загадочной смуглянкой из Асталахского леса".
— Какое длинное название! — Удивился принц Шульцвиндрейк.
— Да и книга не маленькая. Во-о-от такая толстая! Альпухар показал на пальцах. — Я ее читал, читал, так до конца и не дочитал. — Он махнул рукой. — Но, в общем, интересная книга. Могу вкратце изложить, если вам, господа, угодно.
— Расскажи, Альпухар. Ты все равно ничего не ешь. Сказал Зураб. — А мы с тобой Гельмунд, тем временем вина выпьем.
— Я тогда, господа, не буду рассказывать, как этот благородный герцог Эмбебесидо родился и вырос, это малоинтересно, и я, честно говоря, вообще не понял, для чего там все это написано. Я, честно говоря, это все пропустил, а начал читать с места, где герцог сидит на дереве, а за ним на дерево лезет медведь. Ну это мы тоже пропускаем, так как это малоинтересно.
— Погодите, погодите, — прервал его принц, — как же это неинтересно? Мне, например, очень даже интересно. Я про охоту люблю слушать. Чего ваш герцог на дерево-то полез?
— А хер его знает! Я же говорю, что я до этого не читал. Я как раз с этого места начал.
— Нет, я не понимаю тогда — зачем он на дерево полез? Я бы на его месте взял ружье и в медведя выстрелил. Картечью…Я вот в прошлом году на охоту ходил — смотрю, в кустах что-то шевелится. Я по кустам выстрелил и ранил кабана. Подошел и добил. И ни на какое дерево не стал лазить.
— Я, пардон, в охоте не разбираюсь. — Махнул рукой Альпухар. — И не очень это дело люблю. Я рыбу ловить люблю.
— Неее… — сказал принц Шульцвиндрейк, — я рыбу ловить не люблю. Мне это скучно. Закинул крючок и жди — когда она там клюнет. Тут от твоей ловкости ничего не зависит.
Другое дело охота. Есть где себя показать.
— Как это ничего не зависит?! Ну не скажи, принц! Во-первых, — Альпухар загнул палец, — место надо выбрать правильно. Во-вторых, наживку подобрать подходящую. Рыба, она ведь какая? Она ведь умная рыба! Лещ, например, на червяка клюет. А щука — на живца. А все почему? Потому что щука хищник. А еще глубину нужно правильно установить и лесу выбрать. Да и подсечь правильно — на это ведь не всякий способен. Вот смотри, — Альпухар вытащил из-за пояса кнут и размотал. — Вот смотри, как будто это удочка. Вот смотри — я ее закидываю. Он раскрутил кнут над головой и закинул на стол.
— Как будто рыба начинает играть с наживкой. А мы ее должны подразнить. Альпухар легонько подергал за рукоятку. — Но характер выдержать и раньше времени не вытаскивать. А вот она наживку-то заглотила, и тут мы вот так вот подсекаем и — опа! — Он резко рванул кнут. Кнут просвистел и сбил с лавки маркиза Германуса. — Ой! Извини, маркиз. Давай руку.
Что-то не везет тебе сегодня.
— Нет, все равно, не люблю я рыбалку. — Сказал принц Шульцвиндрейк.
— Ты, Альпухар, историю-то расскажешь? — Зураб вытерся салфеткой. — Ты историю обещал рассказать.
Про герцога, который по деревьям лазил.
— А я что рассказываю? Про то, как он на дереве сидел я тоже пропускаю.
А начнем сразу с того места, где ему исполнилось 20 лет, и он пошел в лес подышать свежим воздухом. Идет он по лесу, птиц слушает. Зашел довольно далеко. Решил маленько отдохнуть. Сел под дерево и уснул.
Просыпается стемнело уже. Он — туда-сюда! Короче, заблудился… Ну, думает, что делать? Решил до утра подождать. Залез опять этот герцог Эмбебесидо на дерево, чтобы хищные звери его ночью не загрызли. Сидит на дереве — холодно, мать честная, и неудобно. Спать охота, а уснуть боится думает, усну сейчас и с дерева сорвусь. Смотрит — внизу медведь идет…
— Постой, — прервал Зураб, — ты это уже один раз рассказывал.
— Да нет. Ты слушаешь невнимательно. В тот раз медведь за ним на дерево лез, а в этот — он внизу шел.
Он шел с подветренной стороны и герцога не унюхал. Ну вот. Потом герцог догадался ремнем к дереву привязаться и пару часиков до утра кое-как подремал. Утром с дерева слез, малины дикой поел, потом грибы на палочке пожарил. Идет, в общем, по лесу — выходит к ручью. Смотрит — у ручья сидит черноволосая девушка как-то спиной к нему. Эмбебесидо думает — отлично, сейчас я у нее дорогу спрошу — как из леса выйти. Подходит он к ней сзади и говорит:
"О, таинственная незнакомка, не будете ли вы так любезны указать дорогу одинокому путнику, заблудившемуся в здешних дремучих лесах". Девушка оборачивается. И видит Эмбебесидо, что красоты она первостатейной. "Кто вы, — говорит, — прекрасная незнакомка?" "Я — баронесса Сара Сигваридор. И сижу я тут по тому же недоразумению, что и вы. Третьего дня я пошла в лес, чтобы подышать свежим воздухом и сплести венок из лесных колокольчиков. И так увлеклась, что не заметила, как заблудилась." Ну, в общем, господа, начали они блуждать по лесу вдвоем, и пока блуждали, полюбили друг друга и поклялись — если выйдут, то поженятся. Герцог Эмбебесидо разломил свой медальон на две части — одну часть себе оставил, другую баронессе Сигваридор отдал. Это, говорит, на случай, если мы потеряемся, то узнаем друг друга по этому медальону.
Ночью они заснули счастливые. А утром герцог просыпается — баронессы нету. Нету нигде. Он кинулся ее искать, но не нашел. На третий день герцог из леса все-таки вышел, а тут как раз война началась. Между его королевством и соседним королевством, где эта жила баронесса. Тут я опять пропустил, потому что я про войну читать не люблю. Я про любовь люблю и про природу… Потом я с того места начал читать, как герцог кому-то в трактире рассказывал свою историю про несчастную любовь. И как раз говорил эту самую сентенцию: любовь — это сильная, но приятная отрава… Дальше я опять пропустил. Потом прошло двадцать лет. И этот герцог сражается в бою с одним молодым дворянином на шпагах. Герцог старается воткнуть ему шпагу в грудь. И вдруг у него клинок ломается обо что-то твердое. Из-под рубахи у молодого человека выскакивает половинка медальона. Герцог Эмбебесидо прикладывает свою половинку к его половинке и спрашивает: "Сынок, где твоя мать?"
"Она умерла при родах."
Герцог заплакал, обнял молодого человека и сказал: "Знай же, юноша, я твой отец. Я всю жизнь искал твою мать, а нашел тебя." Вот такая вот примерно история. Дальше я читать не стал, там еще страниц 150 оставалось. А и так уже все понятно.
— Бывает же такое! — Цокнул языком Зураб. — Чуть родного сына не убил.
— Да ну! Я не верю. — Махнул рукой Шульцвиндрейк. Писатели всегда врут.
Вот у меня история была — вот это история! Тоже про бабу. А только я бабам после того случая не верю больше.
— Ну, это уж ты, Шульцвиндрейк, хватил. — Вставил Альпухар, — Женщинам надо верить. Не всем, но надо. А если уж не веришь женщине, (если какая-нибудь подозрительная вдруг), то вырви ее из своего сердца и рану факелом прижги. Факелом, естественно, в переносном смысле, в поэтическом, так сказать.
— Ну да! — Громко возразил Шульцвиндрейк. — Стану я из-за всякой бабы себя жечь факелом! Тем более после того, что со мной случилось. Вот, послушайте. Пошел я как-то раз на охоту. Иду по лесу, гляжу — в кустах что-то шевелится. Я выстрелил. Слышу — из кустов: "Иииии!
Пресвятая дева гамзейская!" и тишина. Я думаю: "Черт подери! Никак человека убил. Надо убираться отсюда поскорей, пока меня никто не видел." Разворачиваюсь я, но не успел нескольких шагов сделать, как из кустов жалким голосом: "Принц Шульцвиндрейк, помогите! Я истекаю кровью!" "Вот, блядь, — думаю, — узнали!
Придется идти." Захожу в кусты, смотрю — баба какая-то в кустах разлеглась, одной рукой за бок держится. "Ах! Принц, я умираю!" " Вы кто, дама, будете, — спрашиваю, — и чего вы тут в кустах делали?" "Я, — отвечает она противным слабым голосом, — графиня Элеонора де Борс. Вы, принц, меня убили." "Ну? — говорю, — Может обойдется? У меня дробь мелкая, для птиц." "Ах! — Она отвечает, — не знаю, не знаю, а только чувствую — конец мне приходит." И вдруг хватает меня цепко за сапог и говорит: "Я все равно скоро умру, но чтоб мне полегче умирать назовите меня своей женой. По крайней мере я умру принцессой. Мне это будет не так тягостно. "Ладно, думаю, — все одно умрет, можно в таком случае временно жениться." "Хорошо, — говорю ей, — раз уж так вышло, что вы в кустах невовремя пошевелились, даю слово принца на вас жениться, чтобы вам не так обидно было."
