Уильям Берроуз - Билет, который лопнул
Пишущая машина
Выставка тянулась через множество комнат и коридоров… Множество кабинок усеивало комбинированную садовую формовку углубленную и террасированную… В прудках и каналах отражались цветочные платформы… (устройства со сложным сочетанием изображений сада и цветов)…
В комнате с металлическими стенами магнитные мобили в мерцающем синем свете и запахе озона… шарнирнометаллические юноши танцевали в ливне голубых искр, эрекции сплетались в дрожании металлических оргазмов… Листы с намагниченными каллиграфическими письменами притягивали раскрашенные железные опилки которые разноцветными облаками сыпались с моделей пульсирующих под металлическую музыку, отключение-включение, включение-отключение… (Зрители плутали в лабиринте турникетов)… Огромные листы с намагниченным шрифтом удерживали цвет и распадались в холодной неорганической тишине как осыпается с размагниченных моделей словесная пыль… фотомонтажные фрагменты с подкладкой из железа приставали к моделям и вихрями осыпались смешиваясь, с разноцветной пылью дабы образовывать новые модели, поблескивающие, осыпающиеся, намагничивающиеся, размагничивающиеся в мерцании голубых цилиндров пульсирующих неоновых трубок и шаров… В металлических кабинках мозговые волны записывали мерцающий сигнал энцефалограммы передаваемый на все лады, через и сквозь изменчивый узор решеток… Магнитный карандаш застрявший в каллиграфических письменах Брайона Гайсина вновь описывал в мозгу металлические модели тишины и космического пространства… оргонные аккумуляторы мерцали синевой над плавательными резервуарами где нагие юноши купались в синеве… хлопья звука и образа падали как светящийся серый снег… мягко падали с размагниченных моделей в синюю тишину… Металлические головы вывернутые глаза ощущали покалывание голубых искристых эрекций… Мерцали всеми цветами радуги металлические оргазмы… кончали на влажных американских горах сновидений… Идущие от мозга электроды описывали мальчишек на роликовых коньках в ливне разрушенных предместий… Нагие юноши купались в синеве на фоне бильярда-автомата танцуя и погружаясь… Старомодные фотопластинки падали как светящийся снег мягко падали темноволосые светловолосые всё глубже погружаясь в синюю тишину… Машина светового путешествия — это вращающийся парк вертится вокруг путешественника исторгая металлическую музыку и азотистые пары… Бильярдная точность переплеталась с дрожанием металла… Металлические птицы вспархивали в синем свете… Спермовые кульбиты в стекле и зеркалах отражали мастурбирующие предвечерья… (Нагие юноши купались уже в голубой дали)… Мерцающие киноцилиндры исторгают на воду бутербродные палатки музыку и смех… В металлических аркадах сплетались роликовые коньки… В прудках и каналах отражались серые костюмы с зонтами… мерцающие над плавающими мальчишками когда магнитный серебристый свет исторгал хлопья звука и образа… цветные письмена комбинированный сад… слои сходят с красно-желто-голубых прудков отражающих полупрозрачные экспериментальные существа с цветочными хула-хупами нагие в синих сумерках… металлические юноши дрожащие в звездах и тотализаторных залах… В комнатах залитых солнцем живописные панно под музыку плыли одно мимо другого на лентах транспортеров все великие мастера Земли один сквозь другого в наслоениях цвета и света… Живопись спроецированная на экраны сочетала цвет и образ… Выставка незаметно переходила в огромный парк развлечений с оркестрами, аллеями и киноэкранами, эстрадами и ресторанами на открытом воздухе… Вся музыка все разговоры и звуки записывались на комплект магнитофонов писавших и воспроизводивших двигаясь на лентах транспортеров рельсах и фуникулерах исторгая фонтаны разговоров металлической музыки и речи магнитофоны двигались от экспоната к экспонату… Громадные мобильные изваяния из музыкальных шкатулок и магнитофонов ветряных колоколов и кинофильмов о выставке отражались в прудах каналах и островах где рестораны заключенные в мерцающие киноцилиндры исторгали на воду свет разговоры и музыку… Спектакли на сцене с взаимозаменяемыми секциями пропускали друг сквозь друга Шекспира, древних греков, балет… Кинофильмы смешиваются на экране — половина одного половина другого… спектакли перед киноэкраном синхронизированы так что лошади появляются на экране и вновь скачут прочь из старых вестернов… Персонажи переходят со сцены на экран и обратно всякий раз мелькая в новых фильмах… Разговоры записанные в фильмах снятых во время работы выставки звучат на экране до тех пор пока в них не вмешиваются все зрители эпизоды подвижны и взаимозаменяемы… (Поскольку магнитофоны и кинофильмы о выставке не останавливаются ни на миг нетрудно понять что рано или поздно каждый зритель появляется на экране не сегодня так вчера или на худой конец завтра как уж обернется дело в какой-либо связи… и разумеется повторные визиты…)
Пишущая машина которая на лентах транспортеров перемещает между полями страницы половину одного текста и половину другого… (Соотношение половины одного текста и половины другого имеет большое значение поскольку соответствует соотношению двух половин человеческого организма) Шекспир, Рембо и так далее взаимозаменяясь проходят между полями страниц в непрерывно меняющихся наслоениях машина исторгает романы пьесы и стихи… Зрителей просят вводить в машину любые страницы их собственного текста на равных началах совмещенные с любыми выбранными страницами любых выбранных ими авторов и через несколько минут им выдаются результаты.
Нужно сказать не смог предоставить никакой информации… доминион в упадке… Мы пересекаемся в опустевшем царстве зачитанном мальчишкой… Пять раз я добивался такого сновидения… Остатки неразбавленного бренди, воркотня на последней террасе сада… Свет и тень ушли и адреса не оставили… Ведь познал я тело Бога коленопреклоненного… Разве не осталось времени?.. Дать тебе, мой друг, горькую листву?.. аромат потопа и мужество забвенья… На открытом воздухе ждет мальчишка… Улыбки озаряют кого-то идущего… Вопрос лениво выплывает из старого сновиденья… горный ветер застрявший в дверях… запах утонувших солнц оставляемый потом ее белья в последней обезьяне истории… Так я бы потребовал перемен но голубое небо ни нашем билете который лопнул… все равно сплошная праздность при таких суровых обстоятельствах… Помню я был пароходом и мы тонем… окно гниет на дальнем берегу залива… Дверь не дает вытянуть плоть… голый сон рядом с тобой а сновидец исчез в предрассветном шорохе… Надел чистую рубаху и к морю держит путь…
«Начертанная на двери правдивая информация… Многочисленная предметная полиция говорит об одурелом состоянии, придает вам индивидуальность постепенно увядающую… вращающиеся огни только и всего… хлебный нож в сердце слабеющем в темном мятежном теле не отбрасывающем тени… Пять раз в пыли мы добивались всего этого… останки приюта не дают… пыльное занятие… А эти псы не знали ничего… Дать тебе обстоятельства в вечерней наготе?.. тропу окутай дымом… с такими волосами бесцветный сновидец… неразбавленное бренди испещрило буйством дверь… утреннее одиночество размытое в неоне;.. Ушедшие оставили смесь сновиденья и рассвета… склоняясь желаю доброй ночи под волнами тишины, уносящими углекислый газ»…
«Правда на этой стадии многие споткнулись… Мистер Брэдли мистер Мартин точно пульпа рядом с тобой… Человек идет сквозь сновиденье рубаха в другой… Вдруг остановился дабы увенчать Бога коленом гнущего огромные листы намагниченного разворота вспять к прохладной неорганической тишине… серый снег точно укусы солнечного света мягко падает с полудня… голое прощание потом тишина., намеки когда мы пропускали мастурбирующие предвечерья сквозь тело Али… Магнитные серебристые хлопья закрывают ваш счет… потрескивают азотистые экраны, гениталии исторгают в сон американские горы… Гниют магнитофоны города… в глотке Бога оглушительная музыка… Киноэкраны погасли из-за затемненных ресторанов… сон и сновидец держат путь размахивая друг сквозь друга вымершими секциями… Наслоением света добивался такого сновиденья… Оно поглотило остатки образа меж зеркалами… и голое прощанье со времен магнитофонного кино двадцатых… (Нетрудно понять азотистую плоть)… пыль с размагниченных мозговых волн… Сновидец с грязными щеками умирает испещренный буйством… Бильярды-автоматы пощелкивали по ветряным колоколам рассветных подземок и турникетов… над плавающими мальчишками отражались роликовые коньки, бивачный костер и красные фонари ебли… старые вестерны гниют на дальнем берегу залива… Голубые блюзовые ноты плывут сквозь крытые шифером дома и азотистые пары… спермовые кульбиты в свежести вызревающих корней… Световые слои сходят с красно-желто-голубых дабы увенчать экспериментальные существа цветами… призрачный запах голых привидений… В лабиринте грошовых аркад и зеркал отражаются мастурбирующие предвечерья… Цвет и образ расцветают из старого сновиденья в запахе ресторанов на открытом воздухе… Близ Восточного Сент-Луиса, в доминионе вызревающих корней, несут вахту десятилетние… Надтреснутые тотализаторные и водевильные голоса добивались такого сновиденья… далекий гроб меж зеркалами времен которой между тем я позабыл… на заброшенном кладбище тело Бога коленопреклоненного… Да у вас есть его горькая кожа»…
