Барбара Росек - Дневник наркоманки
Я вернулась к Мажене. Она заметила, что со мной что-то не то. Мне не очень хотелось ей про это рассказывать. Она сама выглядела не лучше. Правда, может быть, сегодня она была чуточку дальше от смерти, чем я.
17 ЯНВАРЯ
Мы все время ругаемся. Потом миримся. Мажене уже не во что колоться. Бывает, что она по нескольку часов пытается ввести иглу, плача и чертыхаясь на чем свет стоит. Она меня слушает, но все равно делает по-своему.
23 ЯНВАРЯ
Мажена в больнице. Потеряла сознание на улице. Сказали, что это была кома, и вдобавок у нее опять желтуха. Я не могу даже сходить ее навестить, боюсь, поймают. Теперь мне приходится все делать одной, страшно кого-то брать в помощь.
Дозы скачут вверх, это нормально. Я очень похудела, почти ничего не ем. Собственно, шансов у меня уже никаких.
Раньше мне хотелось с кем-нибудь подружиться, но я обрекла себя на одиночество. Контакты с другими людьми у меня всегда заканчивались катастрофой.
1 ФЕВРАЛЯ
Химикатов больше нет. Мажена еще раньше дала мне адрес, куда пойти в случае надобности. Я и пошла. Там были кое-какие знакомые, так что меня пустили без проблем. Угостили «компотом», как раз только что приготовили. Все уже забалдели, когда на хату вдруг ввалилась милиция. Я сначала растерялась, но только на какую-то долю секунды, потом бросилась к окну, пробила стекло и выпрыгнула вниз. К счастью, это был 2-й этаж, я только вывихнула ногу и поранила руку. Пришлось идти по городу в крови. Но никто меня не остановил. Чувствую, все это уже выше моих сил. Я отказалась от всего, что есть человеческого на свете. А жить так не смогу. Уже не смогу.
Пришлось готовить все самой. Но так не терпелось скорее вколоть себе дозу, что я все перепутала.
7 ФЕВРАЛЯ
Мажена все еще в больнице. У нее напрочь разрушена печень, и поэтому ей так трудно вылезти из желтухи.
Товар теперь продаю сама. Отдаю его старым наркоманам, от малолеток стараюсь держаться подальше. Не могу спокойно смотреть, как они влипают в свои тринадцать лет. Говорила по телефону с Анной. Она сказала, что очень за меня боится, чувствует, что я кончаюсь. Это точно. На таких дозах я еще никогда не сидела. Скоро уже нечем будет торговать.
12 ФЕВРАЛЯ
Теперь я загремела в больницу. Опять кома — полная отключка. Меня долго не могли откачать. Но, в конце концов, откачали. Спрашивали адрес, кто родители. Пришлось наврать. Пока они еще ничего не успели проверить, я сбежала. Кроме того, пора было вкалывать дозу.
Врач сказал, что мне больше нельзя колоться, что у меня повреждена печень, и плохое сердце.
А я и без того уже по уши в дерьме. По-другому7 не скажешь.
15 ФЕВРАЛЯ
В Пассаже большой переполох. Кто-то из поставщиков хсбывает туфтовый товар. Несколько человек уже потравилось. Неизвестно, какую дрянь они подмешали в «компот». Им разбавлять товар — одна выгода. В милиции шухер, вызывают всех наркоманов. И те раскалываются, потому что хотят, чтоб этого негодяя взяли. Они охраняют свою наркоманскую жизнь. В последнее время зашевелился самый поганый сорт людишек из этого промысла. Те, которые готовят товар, но сами не употребляют. Еще и малолеток втягивают. Это уже последнее свинство. Даже наркоманы их осуждают. Но такое ремесло будет процветать все больше и больше. Ведь тот, кто не сидит на наркотиках, может спокойно делать на них большие барыши. Сотня за цент. Вроде бы не так уже и много. Но одному наркоману требуется в день 20–30 центов. Вот и прибыль в чистом виде. Причем редко когда попадешь на хороший товар. Они, сволочи, доканывают нас и на этом еще наживаются.
27 ФЕВРАЛЯ
Мажена вернулась. Ей сказали, что это была ее последняя «прочистка». Следующую она уже не переживет. Но наркоман не верит таким угрозам. Мажена тут же опять начала колоться. Она мне Говорит, что теперь моя очередь отправляться в больницу выгонять отраву. Больше, мол, товара останется на продажу. Мажена зовет меня своей сестрой.
У меня такое чувство, что когда-то я действительно была, а теперь меня нету. То есть биологически мое тело продолжает жить. А остальное? Ждать медленной смерти? Ничего другого не остается. Я позвонила домой. Услышала на том конце провода мамин голос. Ее тихое «слушаю», а потом: «Говорите, говорите, але…» Я не ответила. Это было выше моих сил. Чего я испугалась? Что она будет умолять меня вернуться? Или что станет ругать?
13 МАРТА
Мажена совсем плоха. Ничего не ест. Хотя похудела не так уж сильно. Стала очень раздражительная. Я кое-как еще держусь.
Она встречается с какими-то людьми, сдает им товар. Я держусь в сторонке.
Господи, ведь так же нельзя жить! Из высоких идеалов — в самую грязь. Свобода оказалась мифом. Зачем все это растягивать дальше.
Но нам дана жизнь, и жить надо ради самой жизни. Ради страдания. Смерть прекратит наши страдания. Так почему же мы ее так боимся?
Мы-никто и ничто, но все время сами себе внушаем, что мы — нечто.
19 МАРТА
Иногда я скучаю по дому. Хочется туда вернуться, но я знаю, что уже не могу.
Интересно, как там Беата. Она тоже ушла из дому и не вернулась.
Уже нету сил мотаться по деревням за соломой. Но другого выхода нет. Деревенские каждый раз заламывают цены все выше. Знают уже, в чем дело. Мы ничем другим больше не занимаемся, только готовим «компот». Это какое-то помешательство. А вечером — музыка и разговоры ни о чем. О будущем не говорим. Будущего не будет.
Мажена верит, что после новой «прочистки» что-нибудь изменится. Пустая болтовня. Ничего не изменится.
Хочется с кем-нибудь поговорить. По-настоящему поговорить, так, чтобы меня выслушали и не осуждали. Просто выслушали.
Анна всегда повторяла, что нельзя насильно никого осчастливить. Но разве терпимость — это обязательно равнодушие, а не уважение чужой свободы?
23 МАРТА
Я плакала, наверное, от жалости к себе. На меня вдруг нашла такая тоска от того, что уже все потеряно. Я сама себя загубила. Я была к себе жестокой и беспощадной. Никогда не давала себе ни единого шанса.
Почему так случилось?
Смогу ли я еще хоть что-то для себя сделать?
Вижу, что Мажена загибается. Да, наверное, скоро конец. Она колется, как безумная. И все время говорит о наркотиках. Я хотела бы ее спасти, но знаю, что это невозможно.
Эта наша жизнь от дозы до дозы так бездарно бессмысленна. Хочется накачаться, чтобы не чувствовать боли, себя, чтобы вообще ничего не чувствовать. Мажена, похоже, уже ничего не чувствует. Она как слепая. Пустой шприц ее не интересует. Нужно встать и идти за товаром. Нужно встать.
10-11 АПРЕЛЯ
Как пережить ночь, такую ночь, когда чувствуешь, что все уже бесповоротно кончено? А умереть нельзя. И нужно продолжать жить. Почему я должна была умереть заживо?
Ты же знаешь, Баська, как все это было, прекрасно знаешь. Только не хочешь самой себе в этом признаваться. Ты все знаешь, старая ты наркоманка. Тебе хотелось колоться, хотелось как следует разгуляться. Тебе на всех было наплевать, и теперь ты жестоко за это расплачиваешься. Ты и раньше была безнадежная идеалистка. Но самое ужасное, что ты и теперь такая же, несмотря ни на что. Тогда вколи себе новую порцию и перестань канючить о том, что тебя мучает твое прошлое! Мажена сегодня спит спокойно, астма ее не душит. У меня только один вопрос: кто из нас будет первым? Шансы у нас более или менее равные: у обеих — разрушена печень и разложившийся мозг, у меня — больное сердце, у нее — астма. Я дольше сижу на игле, но зато у меня не было желтухи от грязных иголок. Я верю в свою смерть, а она пока еще нет.
12 АПРЕЛЯ
Мажена в очень тяжелом состоянии. Организм уже не принимает наркотики. Периодически ее забирают в больницу, а она каждый раз сбегает. Точно какая-то сила толкает ее к смерти. А ведь она не хочет умирать. Она никогда не верила, что кто-то может загнуться от наркотиков. Ей всегда казалось, что наркоманы умирали от чего-то другого. Наверное, мы уже окончательно утонули в этом нашем безумии. Я ничего о самой себе не знаю. Наркотики делают меня агрессивной. А какая была раньше? Не помню. Все мы очумели. Это уже помешательство.
«Зачем ты живешь на этом свете, если тебе здесь ничего не нравится?» Ты прав, Стед.
Наверное, все-таки существуют границы, которые переступать нельзя. Но я, кажется, уже переступила все границы. Я дегенератка. Психика разрушена наркотиками. А тело? Смешно называть это «телом». Разложение при жизни, биологический распад.
1 МАЯ
Мажену в тяжелейшем состоянии забрала «скорая».
Вечером я была у нее в больнице, но она еще не пришла в сознание. Врач сказал, что, если она выживет, это будет чудом. Неужели конец? Маженка, не умирай! Не оставляй меня одну.
2 МАЯ
Днем открывается дверь и входит… Мажена. Бледная, желтая, зеленая. Ее отпустили, врач сказал, что это был ее последний укол, следующий ей уже не пережить.
Мажена сказала, чтоб я за нее не волновалась, потому что она огранизует себе лечение.
