Дэвид Боукер - Что я думаю о женщинах
— Конечно, это было при мне!
— В тоже время она всем святым клялась, что сама к материнству не готова. Но что получается, едва у меня начинает расти живот? Болезненные месячные, визит к врачу, который подозревает беременность. Только ребенка нет… Немного странно, не правда ли?
— Думаешь, у нее симпатическая беременность? Натали возбужденно закивала.
— Скорее даже “несимпатическая”! Знаешь, Гай, у меня есть некоторые предположения на этот счет. Хотя, возможно, я просто махровая эгоистка. А что, если Джина хотела ребенка больше, чем сама думала? А теперь вынуждена смотреть, как во мне растет малыш, который должен был принадлежать ей?
— По-твоему, ревнует?
— Да, я бы жутко ревновала. Посмотри, как все случилось! Она всегда была лучшим музыкантом, чем я. Поверь, это не ложная скромность, а сухая правда. Я играю хорошо, а Джина великолепно, но, увы, она провалила экзамен, потому что, черт подери, не смогла расслабиться. Вот так всегда, и каков результат? Меня принимают в Королевский колледж, а она остается дома. А теперь еще я первой беременею, причем от мужчины, за которого вышла замуж она. Ужас!
Натали раздраженно хлопнула себя по лбу.
— Я полная идиотка!
— Мне она ничего об этом не говорила.
— О чем? Что я идиотка?
— Нет. О ребенке… о том, что все это ужасная ошибка и так далее…
— Так это и так ясно! Слепому видно, что она страдает! Поговори с ней, Гай! Выясни, права я или нет.
— По-моему, мы оба должны с ней поговорить, — немного подумав, предложил я.
— Ладно, — холодно кивнула свояченица. — Давай прямо сегодня!
В тот же вечер мы с Натали усадили Джину перед камином и стали допытываться, в чем дело. Поначалу она выпустила шипы и отпиралась.
— Вы же знаете. У меня болезненные месячные. Это с миллионом женщин случается.
— А в остальное время? — поинтересовалась Натали. — Ты ведь и тогда несчастна! С тобой невозможно разговаривать, на любой вопрос — односложные ответы.
— Чушь! — рявкнула Джина.
— Дорогая, — перехватил эстафетную палочку я, — с декабря настроение у тебя — хоть в гроб ложись. Ну, говори, что произошло?
Тяжелая, душная тишина накрыла гостиную, а потом моя жена опустила глаза и тихо заплакала. Мы с Натали придвинулись ближе, чтобы окружить ее стеной любви, совсем как члены мужского клуба каждый месяц окружают Малькольма. Только в отличие от него Джина не забилась в истерике, не пахла потом и для грусти имела вполне уважительную причину.
После нескольких неудачных попыток супруге наконец удалось объяснить, что ее гнетет.
— Ты прав, — кивнула Джина. — Вы оба правы. Я ведь сначала думала, она моя сестра, значит, и терзаться не стоит. Но получилось иначе. В Натали растет ребенок… Твой ребенок, Гай, и я не могу с этим смириться!
— Понимаю, тебе непросто смириться, — мягко проговорила Натали.
— Не “непросто”, — покачала головой Джина, — а совершенно невозможно.
Тайна пятая
Мы с Джиной рано ушли в спальню, однако к занятиям любовью настроение явно не располагало. Оставалось лежать в темноте и смотреть в потолок. Не выдержав молчания, я спросил супругу, что она думает делать. Оказалось, что хочет на время уехать.
— Отличная идея! — просветлел я. — Давай прямо завтра и уедем! Неделька отпуска явно пойдет тебе на пользу!
— Нет! — покачала головой жена. — Я говорю не об отпуске, а о том, чтобы переехать. Пожить некоторое время в другом месте, разобраться в себе.
— Чистой воды безумие! Здесь твой дом, и закладная полностью выплачена…
— Зачем спрашивать, если не хочешь слушать?
— Я готов слушать. Просто считаю, что, убежав, ситуацию не изменишь.
— Ладно, тогда я уеду одна.
— Не злись. Простоя уверен, что нам нужно остаться и решать проблему здесь. Кроме Натали, у тебя никого нет. Ты нужна ей не меньше, чем она тебе, а сейчас, пожалуй, ты особенно ей нужна. Джина, она твоя сестра, ее никуда не денешь, и ребенка тоже.
— Знаю, поэтому и хочу уехать.
— Милая, нельзя оставлять Нат одну!
Джина вздохнула. Свет уличного фонаря озарял ее профиль. Она лежала на спине и смотрела в потолок.
— Гай, ты до сих пор не понял? Натали в состоянии позаботиться о себе лучше, чем любой из нас. У нее это всегда получалось.
Переезжать страшно не хотелось. Зачем платить за аренду квартиры, когда есть бесплатный, горячо любимый дом? И все-таки я был достаточно зрелым, чтобы понять: мое “хочу — не хочу” тут роли не играет. Главное — не сделать супругу еще несчастнее, чем есть. Впрочем, мое стремление не так бескорыстно, как кажется. Джинина депрессия начинала сказываться на мне, а я не желал становиться несчастным.
Мы поговорили с Натали, которая заявила, что против нашего отъезда, но мешать желанию сестры ни в коем случае не будет. Она якобы любит одиночество, а если соскучится, есть друзья — толстые гомики, которых можно пригласить в гости. Ну, “толстые гомики” она, конечно, не сказала, это я так, от себя добавил.
Джине всегда хотелось жить в Лондоне. С неожиданной для нас с Нат энергией она связалась со старой школьной подругой, которая вышла замуж и переехала в Тотнем, и договорилась, что остановится у нее на несколько дней, пока не подыщет квартиру. Надеясь отсрочить поездку, я сказал, что очень занят и в Лондон ехать не могу, однако Джина лишь плечами пожала и взяла один билет.
Мы с Натали посадили се на поезд, а вернувшись домой, сбитые с толку и озадаченные, решили спросить совета у карт Таро, когда-то принадлежавших Роуз. Заварив чай, уселись по-турецки на полу гостиной, и Натали стала отделять старшие арканы от младших. Потом разложила карты лицом вниз и попросила вытащить одну. Я послушался, и операция повторилась еще четырежды, до тех пор, пока на полу не осталось пять карт, лежащих крестообразно.
— Итак, — начала Натали, — центральная карта символизирует твою жизнь.
— Про меня неинтересно! Я думал, мы гадаем на Джину.
— Не получится, ее ведь здесь нет! Но давай предположим, что у вас с ней одна судьба. — Свояченица окинула меня долгим проницательным взглядом. — Ты как, согласен?
Пришлось кивнуть.
Натали открыла центральную карту: на ней изображался голый мужчина, которого кто-то подвесил за ноги. Висельник.
— Интересно… — протянула свояченица. — Он похож на тебя?
Я внимательно рассмотрел карту.
— Ну, вряд ли. У этого парня нет пениса!
— Карта обозначает не отсутствие пениса, а добровольно перенесенные страдания, — пояснила Натали. — Самопожертвование, понимаешь? Висельник скорее всего сам себя повесил. Возможно, это символ: ты живешь только для того, чтобы угождать Джине.
Натали взялась за карту, что лежала чуть ниже Висельника.
— Вот что у тебя под сердцем. Здесь скрывается твоя истинная сущность!
Она перевернула карту. Шут.
— Великолепно! — вырвалось у меня. — Моя истинная сущность в глупости. Значит, я настоящий идиот!
— Ну, это может быть святая простота или божественная невинность, как у некоторых пророков… Но я не понимаю, что это означает конкретно в твоем случае.
— Спасибо, Нат! Спасибо на добром слове! Девушка проворно раскрыла самую ближнюю ко мне карту. Колесо фортуны, изображенное в виде вращающегося колеса, которое оседлали какие-то египетские божества.
— Карта, лежащая над тобой, означает… означает силу, которая управляет всей судьбой.
— Но ведь карта хорошая? — радостно улыбнулся я. Почему-то в ответ Натали не улыбнулась.
— Ну… это как сказать. Вообще-то Колесо фортуны несет перемены. То есть если ты сейчас несчастен, дела пойдут на поправку, а если все хорошо, скоро сядешь в лужу.
— Нет! — твердо заявил я. — Счастливым я себя сейчас не считаю, особенно в ситуации с Джиной… То еще счастье!.
Глотнув чаю, Натали мрачно посмотрела на меня поверх чашки.
— Все это очень субъективно, — сказала она. — Счастье у каждого свое. Сомалиец, на глазах которого погибают истощенные жена и дети, сочтет тебя самым счастливым человеком на свете. Для него что ты, что мультимиллионер — никакой разницы.
Девушка раскрыла карту справа от себя. Императрица — Джинина карта, во всей колоде моя самая любимая.
Олицетворение женского качала, она означает любовь, сострадание, радость и исполнение желаний.
— Эй! — возликовал я. — Впереди у меня Императрица!
— Нет, — мрачно покачала головой свояченица, — она позади тебя, Гай. Карта справа от меня обозначает силу, влияние которой скоро кончится.
— Ерунда! — отмахнулся я. — Ты сама в это веришь? Лично я — нет.
Девушка перевернула последнюю карту.
— Вот твое будущее.
Судя по ходу гадания, я ожидал увидеть Смерть, Падающую башню или Незамедлительную кастрацию, пусть даже такой карты не существует. Но свояченица открыла Верховную жрицу — воплощение божественной мудрости, которая держит ключи к вселенной. Эта карта всегда напоминала мне Натали.
