Олег Никитин - Рассказы и стихи
Тоби Робертс глянул на компас.
– Что ж, начнем новую жизнь, – усмехнулся он и побрел на север.
Сцена 2. Мутант
– Что же было дальше?
– Дальше? – лицо Эндрю вдруг поскучнело. – Дальше ничего не было. Я приехал сюда и вот уже месяц без дела. – Он медленно помешал в стакане ложкой. – А как же ты? Что было с тобой за эти четыре года?
– Ты же знаешь, мне повезло с распределением…
– Повезло? Раньше ты считал, что Земля – не лучшее место для исследователя!
– Так было раньше.
– Здесь ты будешь жить, – сказал пилот, делая круг над озером. – Если надоест все время быть одному, слетай к местной достопримечательности – в горах живет некий отшельник. Никто о нем ничего не знает.
Фрэд разглядывал окрестности из кабины гравилета. Лес, горы, на юге пустыня.
Прошел год. Фрэд уже заканчивал сбор материала и через месяц предполагал улететь на родину. Напоследок он решил наведаться к отшельнику, сел во флаер и вскоре был на месте.
Тот жил в небольшом деревянном домике, довольно прочном на вид. Фрэд постучал в дверь. Открыл ему человек лет тридцати. Ничего в нем примечательного не было, разве что бурая борода, несколько всклокоченная.
Фрэд представился.
– Робертс, – бросил хозяин.
Фрэд вошел и развалился в тростниковом кресле. Робертс не сводил глаз с двери.
– Я мутант, – сказал Фрэд, осматривая скудную обстановку комнаты. Не говоря ни слова, отшельник подошел к шкафу и извлек из него солнечный пистолет.
– Что вы на меня уставились, будто я сказал вам, что я вурдалак? Я всего лишь экстремалист-мутанолог, эк-мутанолог или просто мутант. Робертс вдруг рассмеялся и плюхнулся в другое кресло.
– А я уж подумал, что еще один… – он осекся и добавил: – В одиночестве, знаете ли…
В этом момент отворилась дверь, и Фрэд увидел девушку в набедренной повязке. Что-то в ее лице поразило Фрэда.
– Ценю ваш юмор, – сказал он.
– Меня зовут Николь.
– Еще через год я вернулся сюда и написал книгу.
– Я читал ее. Но где ты достал факты о скрещивании эволюционного и эк-мутанта обезьяны?
Фрэд помолчал.
– Ведь Николь родила мне дочь.
Сцена 3. Полигон
– Да, вполне, – ответил Уилл. – Можете не сомневаться, через неделю место для полигона будет найдено.
– Отлично. На Земле вас встретит наш эксперт и выделит вам для поисков свой флаер.
Песчаная буря улеглась, и на западе Уилл увидел красный диск вечернего солнца. В нескольких километрах вырисовывался город, но даже отсюда видны были разрушения, причиненные ему временем. От постоянных горячих суховеев он поблек, посерел, лишь местами отсвечивая стеклами.
Флаер был цел, и это обстоятельство вывело Уилла из состояния депрессии. Буря налетела столь внезапно, что Уилл с трудом посадил его, хотя вряд ли это можно было назвать посадкой, настолько неуправляем был полет. Нужно было спешить. Приближалась ночь, а в пустыне, тем более на Земле, ночь чрезвычайно холодна. Это неудивительно – атмосфера разреженна, и прошел не один день, прежде чем Уилл привык к этому сухому, то обжигающему, то леденящему грудь воздуху.
Через три дня Уилл оказался на 60-й параллели, в Атлантическом океане. Здесь он обнаружил то, что ему было нужно: обширная равнина, с трех сторон окруженная хребтами. Разрушение мало отразилось на них за последние миллион лет, и Уилл был уверен, что они простоят еще столько же, с учетом изменяющихся внешних условий. На этом голом пространстве не было ничего, кроме песка, принесенного из пустыни.
– Уилл? – воскликнул Пол. – Не ожидал вас так скоро. Надеюсь, все благополучно?
– Совершенно. Местечко – лучше некуда. С трех сторон горы, растительности никакой; опасности со стороны аборигенов тоже.
– Кстати, о местном населении. Вам не довелось встретиться с дикарями?
– Нет, почему же. С одним из них я повстречался.
– Ну и… – встревожился Пол.
– Я был вполне готов к этому, ведь вы меня предупредили. Конечно, ему не удалось меня одолеть. – Уилл положил руку на оружие.
– Ну и замечательно. Пойдемте в кафе. Между прочим, наше кафе – лучшее на этой паршивой планете.
– Потому что других нет вовсе?
– Верно, черт возьми! – рассмеялся Пол.
Сцена 4. Город
Старый, заброшенный город был небольшим. Его холодные, серые здания тускло блестели окнами в лучах красного заходящего солнца. Холодало. С пустыни подул пронизывающий ветер, стуча песчинками по стеклам.
Рассел поставил флаер на широком балконе последнего этажа. Дом был одним из самых высоких, и отсюда открывалась величественная картина пустого города.
Рассел открыл дверь и вошел в квартиру. Тьма быстро сгущалась, и он зажег фонарик. Это была гостиная. В углу стоял стол, покрытый толстым слоем песка и пыли. На полу валялся небольшой пластиковый ящик, и Рассел открыл его. В луче фонарика блеснули стеклянные глаза игрушечного медвежонка.
Рассел взобрался на ящик и закрепил фонарик на свисавшем из дырки в потолке куске провода. Темнота расступилась, и Рассел заметил в другом углу массивный шкаф. На нижней полке его он обнаружил пустой пакет из-под молока.
Он вышел на балкон. Было уже почти совсем темно. На западе высовывался багровый кусок огромного солнца. Окна бросали на землю последний кровавый отсвет.
Рассел достал из флаера нож, банку ананасового сока и приемник и вошел в квартиру. Сбросил со стула песок, вынул из ящика медвежонка и посадил его на крышку, которая стала столом.
Приемник тоскливо забулькал и что-то засипел. «Наша передача для Плутона подходит к концу…» Рассел вспорол банку и залил в глотку порцию сока. Дверь в соседнюю комнату скрипнула и открылась.
Он не ощущал себя одиноко.
Сцена 5. Хемфри
Сейчас, когда прошло уже почти пятьдесят лет с того времени, конечно, трудно что-либо утверждать наверняка. Но я хорошо знал Хемфри Эйнсворта. Сейчас говорят, что это он во всем виноват. Может, это и правда.
– Это не просто исследование какой-то части природы, а нечто большее, это настолько больше, что… Ну, в общем, я должен ехать.
– Но, Хемфри, ведь это же единичный случай…
Эйнсворт нетерпеливо взмахнул рукой.
– …К чему может привести твое вмешательство, если, допустим, существуют эти мутанты, ты подумал?
– Я ученый, а не… – Он раздраженно глянул в стакан с остатками яблочного вина. – Какое мне до этого дело, черт подери?
Это была наша последняя встреча. Спустя месяц он погиб на Земле, но узнал я об этом только в 65-м году. Я прилетел на Землю, когда в северном полушарии была весна. Один мой приятель на земной станции посоветовал отправиться в горы. «Лес спасет тебя от суховеев», – сказал он. И добавил: «Кроме того, там встречается вода». В горах действительно оказалось неплохо. Правда, поначалу от недостатка кислорода у меня болели легкие, но скоро я привык к этому. Карта, которую я раздобыл на станции, оказалась очень старой, и на ней крестиком была отмечена какая-то точка. Я решил проверить, что она обозначает.
– Хемфри Эйнсворт? – переспросит Робертс. – Я помню его, хоть это было много лет назад. Да вы пейте, такого ведь теперь нигде не найдешь.
– Хорош, это правда.
– Хемфри жил у меня целый месяц. Жил… Он целыми днями ходил по лесам. Целью его прогулок я не интересовался, хоть и знал, что он ищет мутантов, ведь он расспрашивал меня о Николь… – Старик замолчал и долго пил из стакана.
– Он нашел их.
– Да. И снял со своего флаера все элементы, и сделал из них солнечные пистолеты. Я помог ему в этом.
– Эти чертовы мутанты использовали их блестяще. Они захватили станцию, перебив всех служащих.
– Вот как? – в глазах Робертса на мгновение блеснул огонек.
– Потом их, конечно, уничтожили, всех до единого. Иначе не получилось, а может, они просто не хотели.
– …Пойдемте.
Неподалеку от дома, окруженные зарослями, стояли три могильных холмика.
– Я нашел его через неделю после того, как он стал жить с мутантами. У него был прожжен череп. …Здесь Николь. Она умерла при родах… Ее дочь прожила несколько дней.
– Какой была эта девочка?
Робертс помолчал.
– Обыкновенной. Это был обычный ребенок.
Сцена 6. Филин в космосе
Гарри не любил эти огромные пассажирские лайнеры, которые бороздили космос на допотопных скоростях. Но уже в который раз ему пришлось лететь на одном из них, причем в этот раз ему явно не повезло с соседом по каюте. Им оказался жизнерадостный старикашка лет семидесяти. При знакомстве этот тип не без гордости произнес:
– Фулдоф Сториз.
Гарри равнодушно развалился на кровати и стал потягивать безалкогольный напиток «Буратино».
Старик, не ожидавший такой реакции, обиженно уткнулся в какую-то брошюру и молчал весь день.
