Барбара Росек - Дневник наркоманки
Учителя как-то странно на меня поглядывают. В последнее время я стала очень вспыльчивая, наркотики меня добивают, да и дозы я уж слишком взвинтила.
24 ЯНВАРЯ
Стало тяжело с левой веной. На ней появились такие сросшиеся жгуты, я их иглой чувствую. Поэтому начала колоться в запястья. Но остаются следы, прямо не знаю, что делать. Длинными рукавами их не прикроешь, и какой длины должны быть для этого рукава? Тогда я попыталась колоть левой рукой в правую. Понемногу стало получаться. Иногда колюсь в ступни, правда, потом больно ходить. Вчера товар кончился. И весь народ как испарился. Я места себе не находила. У меня еще от Филиппа осталось несколько разовых бланков. Пришлось рискнуть. Выписала себе «майку», оделась поприличнее и отправилась в аптеку. Пока подавала рецепт, взмокла от страха. Но все прошло гладко. Я взяла товар и спокойно вышла из аптеки. По дороге забралась в общественный сортир и прямо там всадила себе иглу. Но я до того перепсиховала и выдохлась, что потом долго еще не могла оттуда двинуться. Не гожусь я на такие фокусы.
25 ЯНВАРЯ
Приехала в психиатрическое отделение. Меня отправили на «прочистку». Пробуду здесь две недели. Пока все о’кей, потому что я еще в кайфе, еще ни чего не началось. Лежу вместе с двумя шизофреничками. Но они вроде смирные. Здесь нет особой палаты для наркоманов. Просто женское отделение. Брожу по коридору. Коридор здесь — главное место встреч и разговоров. На дверях нет ручек, окна без решеток.
Я уже побывала на предварительной беседе у врача. Он спрашивал, что я намерена делать после школы. А у меня в голове одно — наркотики. Этого я, конечно, ему не стала говорить. Сочинила какую-то байку, что собираюсь дальше учиться, что хочу жить по-человечески. Не знаю, поверил ли он мне. Впрочем, это не имеет никакого значения.
26 ЯНВАРЯ
Чувствую, приближается мое веселье. Уже начинаю потеть, появились первые боли в мышцах. Скоро полезу на стенку. Врач назначил мне капельницу. В капельницу обычно добавляют немного «майки». Кроме того, в меня еще всаживают психотропы. Под этой капельницей я не могла долго выдержать. Но чуть-чуть полегчало.
Шизики с большим интересом за мной наблюдают. Одна спросила, что со мной такое. Я ее напугала, сказала, что это смертельная болезнь.
Ночью, разумеется, не сплю. Гуляю по коридору. Вокруг тишина. Это отделение не для хроников, а только для таких, у кого еще есть надежда вылечиться. Медсестра пыталась затащить меня в постель, грозилась привязать. Я спряталась в палате, подсчитываю, сколько это еще продлится. И пишу дневник. Когда я пишу, мне легче. Пиши, Баська, может, как-нибудь продержишься. Может быть, ты не так уж и влипла.
12 МАЯ
Письменный экзамен прошел нормально. Остались устные. Я почти не колюсь, хотя опять начались бессонные ночи. Как долго можно не спать? Неделю, две, месяц? Смешно, но все письменные экзамены я сдала на пятерки. Жизнь смеется надо мной.
21 МАЯ
Вот и кончились экзамены. Что я чувствую? Ничего. Устный сдавала при директоре, том самом, который когда-то выставил меня из этой школы. Но я вернулась в нее, чтобы сдать экзамены.
Итак, я получила, что хотела. Теперь можно спокойно колоться. Родители хотят, чтобы я поступала в институт. Надо что-то решать.
22 МАЯ
Я поехала в Варшаву, и Мажене. Она устроилась няней к ребенку и живет у этих людей. Сидит на игле. И сама делает «компот». Мы вместе вкололи себе ее «компоту». Он очень сильный. Лучше морфина, и чувствуешь себя отлично.
Заходила к пани Марии. В конце концов я ей призналась, что колюсь. Она сказала, что это уже конец. Эксперимент с Баськой не удался. Что ж, бывает. Я разговаривала с Котаном по телефону. Он расстроился из-за меня, спрашивал, не хочу ли я приехать в МОНАР. Я отказалась. Это был очень грустный разговор.
23 МАЯ
Я поехала в санаторий проведать Беату. Без Котана отделение постепенно превращается в психушку. Врачи меня спрашивали, зачем мне нужны мои пятерки на экзаменах, если я все равно сижу на игле. Они не очень-то горели желанием со мной разговаривать. Кто я для них, очередной провал? Нет. Очередная проигранная жизнь.
Я вернулась к Мажене. Мы опять грелись ее «компотом». Мне еще есть куда возвращаться. А Мажене некуда идти, у нее уже нет дома. Родители отказались от нее очень рано, гкимоему, чересчур рано.
24 МАЯ
Я хотела повидаться с Анной, но она куда-то уехала. Жалко. Мне сейчас так нужно было бы с ней поговорить. Достояние преотвратное. Я поняла, что для меня уже все кончено. Школа позади, и остались одни наркотики. Что-то оборвалось.
Я попрощалась с Маженой и уехала.
3 ИЮНЯ
Насчет института я родителей одолела. В этом году никуда поступать не буду. Конечно, надо бы взять себя в pyки, но сейчас это невозможно. Хотя, все, наверное, возможно. Узнала, что еще несколько человек умерло. Редеет старая наркоманская гвардия. Слишком много стало наркотиков, а в больницах для нас не хватает мест. Но ведь дело-то не а этом. Причина совершенно в другом. Наверное, все начинается с развала дома. Похоже, так оно и есть.
14 ИЮНЯ
Ну как подле этого не верить в чертову дюжину?! Вчера мне назвонила одна знакомая наркоманка. Мы, собственно, и знакомы-то как следует не были. Она умоляла прийти к ней и вколоть дозу. Сама не могла попасть в вену.
Я пришла. Это уже абсолютная развалина. Намучилась с ней, пока вколола ей этот проклятый укол. Она была дома одна. А сегодня я узнала, что она умерла. Ведь это я ее угробила!
Нет, это невозможно! Она умерла, потому что уже не могла больше колоться. Она уже была конченым человеком. Для нее это была последняя капля.
Не могу найти себе места. Хочется выть в голос.
Анна пишет, что не хочет терять со мной связь. Почему она так за меня борется? Она единственная, кто еще верит. Но это бессмысленно. Все бессмысленно. Анна, я убила человека! Скольких я еще убила? Моя жизнь — это мое дело, но других я не имею права убивать. Сколько уколов я вколола своим подругам? И каждый из них мог стать последним.
25 ИЮНЯ
Снова мой день рожденья. На сей раз мне стукнуло двадцать. Анна думает, что я совершила еще одно преступление. Она на меня очень злится. Она права, как всегда. Все вокруг меня правы. Я несправедлива. Анна все еще хочет меня спасти.
26 ИЮНЯ,
Я была у Альфы. Получила свою долю товара. Он смотрел на меня и усмехался — наркоманка с аттестатом зрелости. Он тоже когда-то сдавал экзамены на аттестат, только, наверное, уже сам этого не помнит.
Альфа был сильно подогретый, бормотал что-то о Боге, о пути к спасению. Похоже, он уже вышел на этот путь, прямо на небо. Ведь для наркоманов Ад — на земле, Чистилище они проходят в момент смерти, вся отрава выходит из них с последним вздохом. А потом они погружаются в свое долгожданное, насквозь пропитанное наркотиками, блаженство.
Я вколола себе дозу прямо у Альфы на глазах. Он вздрогнул, как-то удивленно посмотрел на меня и расплакался. Но меня в этот момент уже ничего не трогало. По дороге домой я начала блевать прямо на улице, в подворотнях, где попало. Организм отвык от «майки». Блевать было нечем, и я страшно мучилась. Слишком перебрала. Это из-за Альфы. Нет ничего ужаснее, чем вконец опустившийся наркоман,
27 ИЮНЯ
Звонила Анна. Она приезжает послезавтра. Наконец мы сможем поговорить. Я сижу на «майке», но, наверное, перейду на «компот». Он мне пришелся по вкусу. Что может быть лучше польской «геры»! Видно, это уже настоящее приближение конца. Но ведь ты сама этого хотела, Баська. Ты мечтала улететь, отключиться в долгом сне.
28. ИЮНЯ
Я договорилась с одним кокаинистом махнуться. Он мне даст «майкиэд, если я достану ему «коду». Я придумала, как это сделать. Отправилась к глазному в больницу, перед этим растерла себе глаз. Пока я сидела у него в кресле, приглядела на подносе две бутылки. Они-то мне и требовались. Правда, взяла только одну. Мы махнулись, а потом он мне еще дал попробовать «коку». «Кока» — вещь хорошая, но я предпочитаю свой товар.
Возвращалась я от него такая веселая, бодрая. По дороге встретила свою старую знакомую. Она сидит на «роликах». Никогда еще не видела наркомана в таком отупелом состоянии. Разило от нее страшно. Я ей посоветовала полечиться в МОНАРе, вызвалась сама ее отвезти, но до нее это вообще не дошло. Ей только одного надо было, чтоб я ей «рольки» достала.
29 ИЮНЯ
Целый день мы провели вместе с Анной. От нашего долгого разговора я совсем приуныла. Она все предлагала мне разные виды лечения, но, правда, в конце концов, сама поняла, что со мной каши не сваришь. Твердила, не переставая, что, пока еще не поздно, все зависит от меня, что я смогу победить, если только по-настоящему захочу. Она испугалась, что все это на самом деле может закончиться трагедией.
Анна уезжала очень грустная. Мне тоже было грустно, а может быть, я просто разозлилась на саму себя? В очередной раз отказалась от помощи, хотя так сильно ее ждала.
