Саймон Стронг - А 259. Всплеск ярости
Обзор книги Саймон Стронг - А 259. Всплеск ярости
ПРЕДИСЛОВИЕ СТЮАРТА ХОУМА
Наострие безумного мгновения человек начинает творить сумасшедшие штуки, которые, как нередко кажется, в свете последующего опыта, открывают ворота саморазрушения. Храбрец старается сгладить последствия сверхчеловеческими щщвигами, противостоящими общей глупости. Заурядные личности напрягаются и уходят в сторонку. Я всегда считал себя неунывающим. Вдобавок при определенных условиях непостижимая сцла самосохранения ярко пылает в моем писа-тельском «сердце».
Когда Лютер Блисетт из «CodeX* подкинул мне идею стать у него редактором отдела художественной литературы, я тут же принял приглашение. В холодном свете размышлений задним числом, это выглядит явным поиском проблем на свою голову. Лютер знал нескольких моих друзей, вынашивающих писательские амбиции, и я не удивился, обнаружив их потуги в кипе рукописей, наваленных на мой стол. Представленные тексты 5i сортировал недолго. Во-первых, я выкинул все, где было больше шестидесяти тысяч слов. Затем пробежался по приложенным к рукописям сопроводительным письмам. Семь потенциальных писателей получили отказ за упоминания о собственном «творчестве», двадцать четыре — за ссылки на авторов, которые мне не нравятся, и один за использование слова «предуведомление». Я сумел исключить еще двух писателей из-за двухэтажных фамилий и третьего за то, что его звали Руперт. Через двадцать минут работы у меня остался только один возможный кандидат для публикации — книга «А259 Многосложная Бомба «Произвол» Саймона Стронга.
Я скис. Я не прочел ни одной приличной строчки художественного произведения у неизда-вавшегося прежде автора, которого к тому же знал лично. «CodeX» срочно требовалось что-нибудь издать, а мою безжалостную селекцию выдержала одна только рукопись Саймона. Я уселся читать текст, и в первые, напряженно мелькнувшие секунды1 понял, что на весах очутилась моя репутация. К счастью «А259 Многосложная Бомба «Произвол» оказалась лучшим британским произведением, которое я прочел за много лет! То, что я делал, чтобы помочь этой книге увидеть свет, не есть проявление непотизма. Слишком долго этот неизвестный автор прозябал в глуши без «литературного» признания. Писатели, которые «ишачат» ради увеселения по разумной цене публики, составляют хребет индустрии, чествующей тех, по кому «колокол не должен всегда звонить». Слишком много критиков посвящают длинные пассажи книгам, написанным «негром от литературы» за того или иного индивида-халтур-щика. Могу добавить, «негром» — профессионалом. Прочие подвержены лести, когда их старания, фактически, являются продуктом редакторской правки, превращающей посредственную рукопись в гениальное произведение.
Премию Букера Саймону Стронгу никогда не выиграть. Не хотелось бы мне связываться с человеком, которому светит подобное «признание»! Вместо этого «А259 Многосложная Бомба «Произвол» возвращает беллетристике недоброе имя, необходимую ей в наше время литературной респектабельности и очковтирательства, окружающих напыщенных успехом авторов, коим просто-напросто слабо пяться за переделку всей мировой культуры в целом. Что же в реальности нужно читающей публике — жалкий лепет оксфордской «элиты» или образцы безбашенного палпа Саймона Стронга? История докажет правильность моего решения…
Посвящяется Аврааму Запрудеру1, без которого не было бы панк-рока.
А259 — двусторонняя, по большей насты, дорога, идущая вдоль южного побережья Англии, отделяя его от Ла-Манша.
Убийство Кеннеди 22 ноября 1963 года было заснято Авраамом Запрудером 8-миллиметровой домашней камерой. Несмотря на посвящение и упоминание на обложке, в книге нет прямых отсылок к данному факту или его последствиям. Однако, я считаю, что это убийство вызвало психический кризис американской публики, что явилось прямой причиной появления гаражной музыки/панка в последующие за этими событиями месяцы и годы.
ТЕПЕРЬ ВОСЕМЬ С БОЛЬШИМ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ ПО ПОВОДУ «ОСЬМИНОГА»
Полагаю, что могу со всей ответственностью заявить, что вы держите в руках один из самых ужасных романов за всю историю подобной литературы. «Ужасный» употреблено во всех смыслах, указанных в толковом словаре Collins Concise Dictionary of the English Language (1982): 1: очень трудный или чрезвычайный 2: разе, низкокачественный 3: вызывающий страх 4: вызывающий ужас.
Хотя словари Oxford считаются лучше словарей Collins, и невзирая на тот факт, что сейчас Collins влились в News International, в результате чего отныне их продукция отличается спорной достоверностью, я считаю нужным заявить о своем предпочтении из соображений ностальгии…
1 октября 1988 года я устроился на работу в Hatchards Booksellers, расположенном в универмаге Hanningtons в Брайтоне на Норт-стрит. На следующий день меня отправили на тренинг, организованный Collins Reference Division* В конце презентации всем стажерам вручили по экземпляру вышеупомянутого словаря с буквенным указателем. В июне следующего года в штат на летний период взяли Нейла Палмера. Хотя Нейл работал на складе и наверх из подвала поднимался только в обеденный перерыв, мы крепко сдружились и позднее вместе переехали в воспетый «Бит-Тандури» на Ватерлоо-стрит, дом 43, где я закончил свой первый роман «Заебло!» и приступил к «А259 Многосложная Бомба «Произвол»», под рабочим названием «Осьминог»1.
ш* ничего не произошло. Потом что-то неразличимое отделилось и упало. Затем еще, и еще, и еще, и еще и больше, больше, затем последнее, и, наконец, прекратилось. Они падали, и кадры этого падения отпечатались в моем сознании крупным планом. Постепенно я догадался… осьминог? Хотя нет, у него всего шесть щупальцев. Правда, у всех этих существ было разное число щупальцев, наверно, оторвались, когда их выплюнуло из реактивной струи. Они вслепую крутились в небе, толкались, кто-нибудь один вытягивался и ШЛ ЮППАЛ СЯ об соседа, тот в свою очередь тоже вытягивался и ШЛЮППАЛ-СЯ еще о группку из трех зверюшек, а они ШЛЮППА-ЛИСЬ о первого, и так далее, пока все падающие осьминоги слепились вместе, у некоторых было по паре и больше щупальцев. Этот моллюсочный шар, вовремя не выпавший из алюминиевой матки, беспозвоночная паутина псевдолголовоногих, проваливается сквозь пространство с жутким шумом соединяющихся и разрывающих связь присосок; иногда кто-то отделяется целиком и уплывает прочь, но всякий раз выползает какое-нибудь хитрое щупальце и ловит отщепенца. (Освободится никто не может, потому что все происходит с одинаковой скоростью, ускорение под действием гравитации не меняется) Они валятся все ниже, ниже и ниже, и вот я вижу, как поверхность, землю, дома в крохотных деревушках приближаются, приближаются, приближаются, все ближе и ближе, и мне не хочется смотреть, МНЕ НЕ ХОЧЕТСЯ СМОТРЕТЬ, но я все слышу, и столкновение звучит треском рвущегося шелка. Это, сами понимаете, не самое начало, я мог бы присочинить что-нибудь по остроумнее, но решил, что это в некотором смысле обозначит структуру книги, ее шаблон, изоморфизм. Вообще-то, совсем не из-за этого сна я написал книгу, а из-за того, что я себе придумал, когда изо всех сил напрягался и пытался про-извести на чиксу впечатление. Сомневаюсь в научной достоверности насчет ускорения под действием гравитации, но попозже могу проверить.
Очевидно, что осьминоги обозначают составляющие произведения. Эта книга, как и все мои прочие книги, была написана специально для того, чтобы «разбить сердца недоступных принцесс — Билли Чайлдиш». Когда-то я полагал, что, как писатель, могу культивировать чувственность и проявлять ее в книгах, которые клевые биксы заметят и заценят. Могу только заверить читателей в этой демографии (допуская их существование), что чувственность взаправду культивирована, и именно эта чувственность вынуждает меня признать существование границ в ее проявлении.
Эта книга написана в ответ на многолетний диктат правых революционеров. В какой-то момент мне пришлось существовать исключительно на молоке, украденном в Hove Conservative Club. Да-да, ребята, если вы это читаете (в чем я лично сомневаюсь), это был я, и вообще нечего пить бергамотовый чай с молоком. Тогда я не знал, что не переношу лактозу, и сия meagre1 диета сжигает мне экзему так, что я был вынужден носить белые хлопчатобумажные перчатки и солнечные очки в стиле, блин, человека-невидимки. Спустя годы тревог насчет поисков достойного ответа такого
•Убогая (фр.).
рода тирании, я решил, что написание романа это всегда достойный ответ. И что все великие исторические периоды диктата наилучшим образом описаны в литературе, в то время как их история связана с бесконечными фанатскими ревизиями.
В начале роман назывался «Осьминог 747 Бомба «Произвол»». Оно появилось благодаря программе, рассчитанной на предсказание заголовков местных новостей в брайтоновском «Evening Argus». В октябре (?) 1990-го я выделил заголовки за пределами местных новостных материалов. Там встречались вещи типа «Страх двоих перед шаровой молнией» или «Евробанк «грязном» потрясении — фотографии!» и так далее. Короче, все это дело скармливалось компьютеру и перемешивалось. Предполагалось, что можно предсказать результаты, но в итоге выдавалось что-то типа «Брайтон в Сассексовом шоке» или «Осьминог 747 Бомба «Произвол»». Так вначале я и назвал книгу. Такой вот проект, несмотря на его недопродуктивность, и я до сих пор считаю единственной возможностью выдавать непредсказуемые вещи в непредсказуемом порядке.
