Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 87
6 Новая тетрадь Дневника была начата Толстым 28 октября.
7 Абзац редактора.
8 «Times», широко распространенная консервативная английская газета, издающаяся в Лондоне с 1788 г. Корреспонденция П. И. Бирюкова о духоборах напечатана в «Times» 23 октября 1895 г.
9 Абзац редактора.
10 Jean Finaut, «Parmi les saints et les possedés» — «Revue des Revues» 1895, vol XIV, pp. 483—491 и vol. XV, pp. 123—133, 222—203 (Жан Фино, «Среди святых и одержимых»).
11 Андрей Львович Толстой уехал в Москву между 12 и 16 октября для подготовки к экзаменам, которые должен был держать для поступления на военную службу вольноопределяющимся. М. Л. Толстая писала Черткову 19 октября: «Папа в последнее время вял, совсем не пишет, но это происходит преимущественно от того, что он очень мучается дурным поведением Андрюши, не спит ночей, всё думает о нем и подрастающем Мише и прямо видимо страдает» (AЧ). Письмо Л. Н. Толстого к А. Л. Толстому от 16 (?) октября 1895 г. см. «Лев Николаевич Толстой. Юбилейный сборник», под ред. H. Н. Гусева, Гиз, М. 1928.
12 Т. Л. Толстая вместе с С. А. Толстой и М. Л. Толстым поехала в Петербург на первое представление оперы С. И. Танеева «Орестейя» и на представление «Власти тьмы», допущенной в 1895 г. к постановке и шедшей в Александринском театре и в других театрах Петербурга, и пробыла там с 17 по 27 октября.
13 Баронесса Варвара Ивановна Икскуль фон Гильдебрандт (р. 1852 г.) — вдова барона Карла Петровича Икскуль фон Гильдебрандт, бывшего русским послом в Италии. Работала в области высшего женского образования, состояла председательницей Кауфманской общины сестер милосердия. О ней см. письма 1896 г., т. 69.
* 406.
1895 г. Декабря 1. Москва. 1 Декабря.
Давно надо и хочется писать вамъ, дорогой другъ, но все нѣтъ расположения настоящего и надѣюсь скоро свидѣться.
Нынче цѣлое утро просидѣлъ за пасьянсомъ, думая, соображая, спрашивая: такъ ли, и очень усталъ. Я всѣми силами пытаюсь изложить свою вѣру то, чтó было катихизисъ — совсѣмъ сначала, и то вспыхнетъ и кажется ясно, то опять потухнетъ и останавливаюсь.1 Думаю, что, хотя почти ничего, даже совсѣмъ ничего, п[отому] ч[то] то, чтó написалъ, не годится, — думаю, что все таки не грѣшу, напрягая свои силы на это, хотя бы и безъ успѣха. Чтó-то движется.
Письма ваши получилъ 11 и 12. О письмахъ вашихъ къ Шереметеву];2 мнѣ понравилось больше письмо Ив[ана] Михайловича].3 Писать такимъ людямъ и внушать имъ очень хорошо, очень доброе дѣло. Kenworthy уже писалъ мнѣ о вашемъ планѣ выписать его.4 Мнѣ это не очень нравится. Всегда боишься, что ничего не выйдетъ изъ столькихъ усилій, кот[орыя] нужны для личнаго свиданья. Статья Rev[ue] d[es] R[evues] въ Ясной Полянѣ и въ библіотекѣ, и тамъ ее некому найти. Да я думаю, она и мало нужна. Можно живо представить себѣ, какъ Фр[анцузы] судятъ о сектантахъ. Это есть и у Leroi Beaulieu5 и у Vogué.6 Смыслъ ихъ статей тотъ, что думать и опредѣлять смыслъ и цѣль человѣческой жизни не надо, а отступать въ поступкахъ отъ опредѣленнаго государств[еннымъ] закономъ есть фанатизмъ, односторонность, недостатокъ образованія.
Вчера у меня былъ студентъ съ бородой, 4-го курса, знакомый семьи Сулерж[ицкого],7 кот[орый], очевидно, хотѣлъ устыдить меня, какъ устыжаютъ старыхъ людей, спаивающихъ, объигрывающихъ или развращающихъ молодыхъ. Понять же того, чтó такое религіозное чувство и какъ оно непоколебимо, онъ рѣшительно былъ не въ силахъ.
Меня очень одолѣваетъ суета городской жизни, но бываютъ и радостныя общенія. Только бы чувствовать, что не совсѣмъ тратишь данные для употребления года, мѣсяцы или часы жизни. Хотѣлъ написать вамъ, что думалъ нынче утромъ, но боюсь испортить, попавъ на дурное изложеніе. Коли Богъ велитъ, на словахъ разскажу.
Въ семьѣ у меня не дурно. Андрюша жалокъ, но не дуренъ. Прощайте пока. Какъ я радъ увидать васъ обоихъ. Ив[ану] Мих[айловичу], дорогому, скажите, чтобы онъ меня простилъ, что не пишу ему. Всегда съ любовью и уваженіемъ думаю о немъ. Я получилъ письмо отъ эсперантиста Булгаковск[аго], проситъ новый разсказъ напечатать на эсперанто.8 Буду отвѣчать.
Л. Т.
Письмо Абр[амова] возвращаю.9 За выписку изъ письма Файн[ермана] благодарю. Он правъ. И мнѣ это было на пользу.10
Публикуется впервые. На подлиннике к собственноручной дате Толстого «1 декабря» приписано рукой Черткова черными чернилами: «№ 402 и год — «95».
Толстой отвечает на письма Черткова от 23 октября, 18 и 21 ноября 1895 г. В первом из этих писем Чертков писал: «Думая о предстоящем отъезде в Петербург, на который я решился, чувствую, что хорошо делаю, что уезжаю отсюда, вследствие тех причин, о которых писал вам в последнем письме. Но прикидывая предполагавшийся отъезд за границу весною чувствую, что навряд ли хватит у меня сил уехать от вас по моей собственной воле. Именно вы один, желание, потребность быть близко к вам меня удерживает; и нужна была бы действительно самая несомненная уверенность в воле божьей, требующей этого, — для того, чтобы я решился уехать. Всех оставлять жалко: столько друзей, связей; жизнь там, «на чужбине», представляется грустною и мрачною. Но всё бы это ничего, если есть разумная причина ехать. Но вот вы, удаление от вас, это такое препятствие, преодолеть которое не смогут никакие «разумные причины», а разве только одна несомненно сознанная необходимость. Мне хотелось вам это сказать, чтобы вы знали, чтó вы для меня». В письме от 18 ноября Чертков писал: ... Kenworthy мне написал о том, что чуть ли не с января они хотят начать новый ежемесячный журнал в виду вашего обещанного сотрудничества, и спрашивал, можно ли рассчитывать на статью от вас для каждого месячного выпуска. Я ответил, что нет. Но вместе с тем убедился в том, что это издательское дело, которое они затеивают, настолько важно, что требует личного свидания с ним, Kenworthy, кого-нибудь из нас. И я решился предложить ему приехать к нам в Москву для того, чтобы он мог лично познакомиться с вами, и мы могли бы вместе обсудить желательную программу предстоящего журнала. Я предложил половину расходов по этому его путешествию взять на себя, а половину современем покрыть из выручки журнала. И я думаю, что я хорошо сделал, потому что слишком жаль было бы, если б такое издание, которое будет считаться за границей вашим «органом», завязалось без предварительных возможно более обстоятельных указаний и советов с вашей стороны. Я ему советовал приехать в начале декабря (ст. ст.), когда и я надеюсь быть в Москве.
Вы мне ничего не написали относительно наших с Иваном Михайловичем писем к Шереметеву о духоборцах? Хотелось бы знать, какое впечатление они на вас произвели, тем более, что навряд ли когда узнаем, какое они произвели на самого Шереметева.
Мне очень хочется написать уже не письмо, а маленькую статью, выражающую ту мысль, что не только несправедливо и жестоко, но и совершенно безрассудно даже с правительственной точки зрения делать мучеников из отказывающихся от военной службы. Нечто в роде обобщения той записки, которая была мною подана Александру III о Дрожжине. Мне жутко за тех духоборцев, которые посажены в дисциплинарные батальоны, да и вообще за всех, отказавшихся в этом году и долженствующих в ближайшем будущем отказаться от воинской повинности. И я не буду спокоен, пока не разрешусь от этой статьи, которая совсем сложилась в моем сознании и может, я думаю, внести свою хоть лепту помощи нашим мучимым братьям». В письме от 21 ноября Чертков писал, что прилагает письмо, полученное им от Я. В. Абрамова, которого он приглашал участвовать в сборнике в защиту преследуемых сектантов, и просил переслать ему книжку «Revue des Revues» со статьей о русских сектантах, имеющуюся у Толстого.
1 Записи о работе над статьей, которую Толстой в то время называл «Катехизис», имеются в его Дневнике от 5 ноября и 7 декабря 1895 г. (см. т. 53). В письме к Е. И. Попову от 30 ноября Толстой писал: «Я теперь уже две недели опять всеми силами души занят тем, чтобы выразить, как можно проще и бесспорнее наше миро-самопонимание» (см. т. 68).
2 Сергей Александрович Шереметев (1836—1896), генерал-адъютант, с 1890 г. состоял главноначальствующим гражданской частью на Кавказе и командующим войсками Кавказского военного округа.
3 Иван Михайлович Трегубов обратился к ген. Шереметеву с письмом от 1 октября, в связи с слухами (впоследствии не подтвердившимися) о том, будто в Карсе приговорены к смертной казни два духоборца — Василий Веригин и Василий Верещагин. В этом письме Трегубов писал: «Полагая, что только с вашего согласия будут убиты эти люди, в невинности которых я вполне убежден, я спешу обратиться к вам с этим письмом... Убивая этих людей, правительство нарушает не только исповедуемый им христианский закон любви, но и обыкновенный человеческий закон справедливости, так как эти люди не только не сделали никому зла, но напротив прошли высшую ступень любви. Полагая в основу своей жизни закон Христа о любви, они вместе со своими единомышленниками решили отказаться от всего того, что противно этой любви, т. е. гнева, вражды, убийства и военной службы. И вдруг за этот самый подъем в них христианского духа, граничащий со святостью, их сочли преступниками, безбожниками, посадили в тюрьму и приговорили к смертной казни. Что может быть несправедливее этого?» (AЧ).
