KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Классическая проза » Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том II

Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том II

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том II". Жанр: Классическая проза издательство -, год неизвестен.
Перейти на страницу:

Я был такого же мнения и почувствовал к мисс Маучер величайшее уважение.

Теперь мы видели все, что стоило видеть. Было бы совершенно напрасно доказывать такому субъекту, как «почтеннейший» мистер Крикль, что Номер Двадцать Семь и Номер Двадцать Восемь верны себе и совершенно те же, что были и раньше: лицемерные негодяи, способные вот к подобным покаяниям в таких местах, знающие не хуже нас, как это котируется на филантропической бирже, и ожидающие, что их лицемерие должно сослужить им службу в ссылке. Словом, напрасно было бы доказывать, что все это в общем отвратительно, фальшиво и ужасно непристойно.

И мы, предоставив этих джентльменов их «системе», расстались с ними, с «системой» и, недоумевающие, отправились домой.

— А знаете, Трэдльс, — сказал я дорогой, — быть может, и полезно гнать вовсю своего хилого конька, ибо так его можно скорее загнать досмерти.

— Хочу надеяться, что это так, — отозвался Трэдльс.

Глава XXXIII

НАД МОИМ ЖИЗНЕННЫМ ПУТЕМ ЗАСИЯЛ СВЕТ

Прошло уже больше двух месяцев со времени моего возвращения из-за границы. Приближалось рождество. С Агнессой я виделся часто. Как ни дорожил я лестными отзывами публики, как ни поощряли они меня в моей литературной работе, но малейшая ее похвала была мне в тысячу раз дороже всех этих дифирамбов.

По крайней мере раз в неделю, а иногда и чаще, я ездил верхом к Уикфильдам и проводил у них вечер. Обыкновенно возвращался я домой ночью. У меня попрежнему так тяжко было на душе, — и тяжесть эта еще больше увеличивалась, когда я расставался с Агнессой, — что я рад был проехаться верхом, вместо того чтобы, лежа в постели, терзаться бесплодными сожалениями или мучительными снами. Конечно, и едучи верхом, я не мог совершенно не думать о том, что бродило в моей голове во время моего пребывания за границей, но это было как бы эхо, доносившееся ко мне издалека. Я старался гнать от себя эти мысли и примириться с тем, что считал непоправимым.

Когда мне приходилось читать Агнессе рукопись своего нового произведения и я видел, как она внимательно слушает, когда при этом звучал ее смех или на глазах ее блестели слезы, когда она с таким жаром говорила о героях и происшествиях того фантастического мира, в котором я жил, — я с такой болью в сердце думал о том, как бы я мог быть счастлив. Но я мечтал об этом так, как, будучи женат на Доре, мечтал о том, какой хотел бы я видеть свою женушку-детку. Я чувствовал, что, испортив себе собственную жизнь, я не вправе эгоистично тревожить сестрину любовь Агнессы. Я прекрасно сознавал, что сам во всем виноват, а потому не смею роптать. Но я любил Агнессу, и для меня служило некоторым утешением рисовать себе в далеком будущем день, когда я смогу без угрызений совести сказать ей: «Вот что пережил я, когда вернулся тогда из-за границы. Теперь я старик, но с тех пор другой любви не знал».

А в Агнессе я не мог подметить ни малейшей перемены: она относилась ко мне совершенно так же, как и всегда.

У нас с бабушкой с самой ночи моего возвращения из-за границы установилось какое-то безмолвное соглашение вместе думать об Агнессе, не произнося ни слова. Когда мы с бабушкой, по нашей давнишней привычке, засиживались поздно вечером у горящего камина, мы часто погружались в такую безмолвную беседу. Она нам казалась такой естественной, словно мы с бабушкой условились о ней, и молчания нашего мы никогда не нарушали. Мне кажется, что еще в ту ночь бабушка прочла если не все мои мысли, то хоть часть их, к потому прекрасно понимала причину моего молчания.

Приближались рождественские праздники, а Агнесса все не открывала мне своей сердечной тайны. Меня начинала очень угнетать мысль, что она, поняв состояние моей души, молчит, чтобы не причинить мне мучений. Если же это было так, то жертва моя являлась совершенно излишней.

Значит, долга своего я не выполнил и ежечасно делал то, чего твердо дал себе слово избегать. И я решил во что бы то ни стало выяснить это и, если действительно такая преграда возникла между нами, разрушить ее, чего бы это мне ни стоило.

Был холодный, неприятный зимний день. Как не помнить мне его! За несколько часов перед этим выпал снег. Из моего окна было видно, как на море бушует суровый северный ветер, и я мысленно перенесся в недоступные человеку зимой Швейцарские горы, где свирепствуют теперь снеговые метели, и размышлял о том, где, в сущности, чувствуешь себя более одиноко — в тех горах или здесь, на этом пустынном море.

— Трот, вы сегодня собираетесь проехаться верхом? — спросила бабушка, приоткрыв дверь и заглядывая в комнату.

— Да, думаю съездить в Кентербери, — ответил я. — Хороший денек для верховой езды!

— Не знаю только, что на этот счет думает ваша лошадь, — заметила бабушка. — Пока что, стоя там у дверей, она опустила голову и прижала уши. У нее такой вид, что, пожалуй, она предпочла бы остаться в конюшне.

Надо тут кстати сказать, что бабушка допускала на свою заветную лужайку мою лошадь, но к ослам была попрежнему неумолима.

— Ничего, — отозвался я, — лошадка сейчас же приободрится.

— Во всяком случае, прогулка принесет пользу ее хозяину, — проговорила бабушка, поглядывая на рукописи на моем столе. — Ах, мой мальчик, сколько часов вы убиваете на это писание! Никогда раньше, читая книги, не представляла я, как много стоят они труда!

— Да и прочесть их иногда не малый труд! — ответил я. — А что касается работы писателя, то она имеет и свою прелесть.

— Знаю, знаю, что вы хотите сказать: честолюбие, жажда похвал, поклонение и, вероятно, еще многое другое в этом роде. Ну, хорошо! Поезжайте. Добрый путь!

— Бабушка, не знаете ли вы чего нового относительно той привязанности Агнессы, о которой, помните, вы говорили мне тогда вечером? — спросил я, спокойно стоя перед бабушкой (она только что, потрепав меня по плечу, опустилась в мое кресло).

Бабушка некоторое время молча смотрела на меня, а затем ответила:

— Думаю, что знаю, Трот.

— Значит, ваши догадки подтвердились?

— Мне кажется, да, Трот.

Бабушка смотрела на меня так пристально, и во взгляде ее проглядывало такое беспокойство, жалость, нерешительность, что я сделал над собой величайшее усилие, чтобы казаться веселым.

— И знаете, Трот, что мне кажется?

— Что, бабушка?

— Мне кажется, что Агнесса скоро выйдет замуж.

— Да благословит ее господь! — весело воскликнул я.

— Да благословит господь ее и ее мужа, — добавила бабушка.

Я присоединился к этому пожеланию, простился с нею, сбежал с лестницы, вскочил на лошадь и поскакал. Уменя теперь было еще больше оснований сделать то, что я решил.

Как памятна мне эта зимняя поездка! Обледенелые снежинки, сметаемые ветром с сухой травы, бьют мне в лицо. Звонкий стук лошадиных копыт словно отбивает такт по замерзшей дороге. Кругом снежные белые поля. Лошади везущие воз с сеном, останавливаются, чтобы передохнуть на пригорке, от них валит пар, звучно побрякивают их колокольчики.

Я застал Агнессу одну. Ее маленькие воспитанницы разъехались по домам. Она сидела у горящего камина и читала. Когда я вошел, она отложила книгу в сторону. Поздоровавшись со мной, она, по обыкновению, взяла свою работу и уселась у одного из старинных окон гостиной. Я примостился подле нее, и мы стали говорить о моей книге. Агнессу интересовало, когда я думаю ее закончить и что успел я сделать с тек пор, как был у них последний раз. Она была в очень веселом настроении и, смеясь, уверяла, что скоро я стану слишком знаменит для того, чтобы со мной можно было говорить о таких вещах.

— Поэтому, как видите, я и пользуюсь, пока с вами можно говорить об этом, — улыбаясь, прибавила она.

Я смотрел на ее красивое лицо, склонившееся над работой. Она подняла свои ясные, кроткие глаза и увидела, что я гляжу на нее.

— Вы сегодня что-то задумчивы, Тротвуд, — промолвила она.

— Агнесса, можно мне вам сказать, почему я задумчив? Нарочно для этого я и приехал.

Агнесса, как всегда, когда у нас с ней бывал серьезный разговор, отложила работу и с самым внимательным видом приготовилась меня слушать.

— Дорогая Агнесса, разве вы сомневаетесь в том, что я ваш верный, преданный друг?

— Нет, — ответила она, с удивлением глядя на меня.

— Неужели вы сомневаетесь в том, что для вас я такой же, каким был и всегда?

— Нет, — еще раз проговорила она.

— Помните, дорогая Агнесса, когда я вернулся из-за границы, я пытался высказать, какую чувствую к вам безграничную благодарность и горячую дружбу?

— Да, я помню это, — ласково промолвила она, — Прекрасно помню.

— У вас есть тайна, — откройте мне ее, Агнесса!

Она опустила глаза и вся задрожала.

— Конечно, я и сам узнал бы, если бы не услышал, — удивительно только, что не из ваших уст, Агнесса, — что есть кто-то, кому вы отдали свою драгоценную любовь. Не скрывайте же от меня своего счастья! Будьте со мной всегда, а особенно в данном случае, как с братом и другом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*