Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 8
Служанка в «Единороге» была от природы миловидная девушка, но уж очень измученная постоянными наездами велосипедистов, и мистер Хупдрайвер, беседуя с ней самым своим изысканным тоном о погоде, о дороге, о проделанном расстоянии, то и дело возвращался мыслью к Юной Леди в Сером, к ее несравненной свежести и ярким краскам. Жуя мясо, он все время поглядывал в окно в надежде еще раз ее увидеть, но «Золотой дракон» ничем не выдавал того, какой лакомый кусочек сокрыт в его недрах. Следствием, хотя и случайным, такой рассеянности за столом явилась неприятная минута, которую мистеру Хупдрайверу пришлось пережить, когда он отправил себе в рот целую ложку горчицы. Он попросил счет и вышел; расхрабрившись от мяса и горчицы, он решил встать у двери, широко расставить ноги, глубоко засунуть руки в карманы и дерзко вперить взор в дом на противоположной стороне. Но тут из ворот «Золотого дракона» — одной из тех прелестных гостиниц, что сохранились еще со времен дилижансов, — появился тот человек в коричневом, ведя свой поврежденный велосипед. Он направлялся с ним в мастерскую Фламбо. Подняв глаза, он увидел Хупдрайвера, с минуту посмотрел на него и угрюмо насупился.
Однако Хупдрайвер продолжал смело стоять в дверях, пока тот человек в коричневом не исчез в мастерской. Тогда Хупдрайвер бросил последний взгляд в сторону «Золотого дракона», беззаботно свистнул и вывел свой велосипед на середину дороги — туда, где, по его мнению, было достаточно места для того, чтобы на него сесть.
Надо сказать, в тот момент Хупдрайвер, пожалуй, склонялся к тому, чтобы никогда больше не видеть Юной Леди в Сером. Тот человек в коричневом скорее всего ее брат, хотя он белесый и бледный и совсем на нее не похож. Главное же, что мистер Хупдрайвер выставил себя перед ней полным дураком. Однако погода в тот день была против него — стояла невыносимая жара, ему напекло голову, все его силы ушли на переваривание холодного мяса, ноги ослабли, и путь его до Гилдфорда состоял из сплошных остановок. Он то шел, то отдыхал на обочине и в каждом кабачке, вопреки советам Бриггса и требованиям экономии, опрокидывал стаканчик лимонаду и кружку пива (ибо всякий велосипедист знает по опыту, что питье порождает жажду даже больше, чем жажда — потребность в питье, и тот, кто поддастся этому, разжигает в себе адов огонь, который невозможно погасить, как невозможно утолить жажду), пока наконец не купил на пенни кислых зеленых яблок, которые и приостановили поток, Грозивший его унести. Время от времени одинокий велосипедист или целая стайка велосипедистов, сверкая колесами и мягко шурша шинами, проносились мимо, и всякий раз мистер Хупдрайвер, чтобы спасти свое достоинство, слезал с машины и делал вид, будто у него что-то не в порядке с седлом. И раз от раза слезал он все бесстрашнее.
До Гилдфорда он добрался только часа в четыре, настолько измученный, что решил провести там ночь в гостинице «Таверна желтого молотка». Поостыв и подкрепившись чаем с хлебом, маслом и вареньем — чай он шумно прихлебывал из блюдечка, — он вышел на улицу, решив побродить до вечера. Гилдфорд — совершенно прелестный старинный городок, знаменитый тем, как мистер Хупдрайвер вычитал в путеводителе, что там разворачивались события известного исторического романа Мартина Таппера «Стивен Лэнгтон»; в городе есть очаровательный замок, весь обсаженный геранью и разукрашенный медными мемориальными дощечками, прославляющими имена джентльменов, которые их прибили, и ратуша в стиле эпохи Тюдоров, ласкающая взор; днем идет бойкая торговля в магазинах, и люди, снующие по улицам, придают городу веселый и процветающий вид. Приятно было заглядывать в витрины и видеть, как приказчики и приказчицы в магазинах тканей суетятся, обслуживая покупателей. Главная улица круто спускается вниз под углом в семьдесят градусов к горизонту (так, во всяком случае, казалось мистеру Хупдрайверу, который был Сейчас особенно чувствителен ко всяким уклонам), и душа у него ушла в пятки, когда он увидел велосипедиста, ехавшего по этой улице, словно муха, ползущая вниз по оконному стеклу. У этого человека не было даже тормоза.
Под вечер мистер Хупдрайвер посетил замок и заплатил два пенса, чтобы подняться на главную башню. Наверху, стоя у перил, он окинул взглядом красные крыши сбившихся в кучу городских домов и церковную колокольню, затем прошел на южную сторону, сел там, закурил «Копченую селедку» и поверх поросших ежевикой и папоротниками старинных развалин устремил взор на голубые холмы, вздымавшиеся волнами до окутанных дымкой высот Хиндхеда и Батсера. В его светло-серых глазах отражалось блаженное предвкушение приятных минут: завтра он будет ехать по этой широкой долине.
Он не заметил, чтобы кто-либо, кроме него, поднимался на башню, но вдруг услышал позади тихий голос, произнесший «Ну вот, мисс Бомонт, можете полюбоваться видом!» Что-то неуловимое в тоне позволяло догадываться, что в этом имени заключена какая-то шутка.
— Прелестный старинный городок, братец Джордж, — заметил другой голос, показавшийся мистеру Хупдрайверу весьма знакомым, и, повернув голову, он увидел того человека в коричневом и Юную Леди в Сером, стоявших спиной к нему. Хупдрайверу был виден улыбающийся ее профиль. — Только, знаете ли, братья не зовут своих сестер… — Тут она оглянулась и заметила Хупдрайвера.
— А черт! — достаточно громко вырвалось у того человека в коричневом, когда он проследил за направлением ее взгляда.
Мистер Хупдрайвер с самым безразличным видом продолжал обозревать Южную Англию.
— Не правда ли, красивый старинный городок? — после заметно затянувшейся паузы произнес тот, в коричневом.
— В самом деле! — откликнулась Юная Леди в Сером.
Новая пауза.
— Нигде нельзя побыть одним, — заметил тот, в коричневом, оглядываясь.
Тут мистер Хупдрайвер ясно понял, что мешает им, и решил удалиться. Но такое уж было его счастье, что на первых же ступеньках лестницы он споткнулся и исчез с их глаз весьма унизительным образом. Он в третий раз встречался с ним и в четвертый раз — с ней. И надо же было ему оказаться таким тупицей, чтобы даже не приподнять при виде нее кепи! Вот о чем он подумал, спустившись с башни. Видимо, они, как и он, направлялись на юг. Завтра он поднимется чуть свет и ринется вперед, чтобы не встретиться больше с ней, то есть с ними. Мистеру Хупдрайверу и в голову не пришло, что мисс Бомонт и ее брат могут поступить точно так же; не задумывался он — во всяком случае, в тот вечер — и над тем, что действительно как-то странно брату называть свою сестру «мисс Бомонт». Он был слишком занят собственной персоной. И, перебирая в памяти встречи с ними, должен был признать, что выглядел не бог весть каким героем.
Однако он еще раз — совсем неумышленно — наткнулся на эту пару. Было около семи. Он остановился возле магазина, где торговали полотном, и поверх выставленных в витрине товаров смотрел на мятущихся приказчиков. Он мог бы провести так весь день, наслаждаясь этим зрелищем. Он говорил себе, что из чисто профессионального интереса хочет посмотреть, как они развешивают ткани на латунных прутьях над прилавком, но в глубине души знал, что это не так. Покупатели интересовали его уже во вторую очередь, и лишь когда прошла, наверно, целая минута, он заметил среди них… Юную Леди в Сером! Он тотчас отвернулся от витрины и увидел того, в коричневом, стоявшего на краю тротуара и с очень странным выражением смотревшего на него.
И тут мистер Хупдрайвер задумался: кто же из них подвергается назойливому преследованию — он или они? Отчаявшись найти ответ, он махнул рукой и пошел прочь, так и не решив, как с ними держаться при следующей встрече: поглядеть ли на них свирепо или же, наоборот, принять извиняющийся, заискивающий вид.
6. Мечтания мистера Хупдрайвера
Мистер Хупдрайвер (в то время, к которому относится наш рассказ) был поэтом, хотя в жизни не написал ни строчки. Или правильнее было бы назвать его романистом. Его существование, как и существование бог знает скольких людей, чьим трудом движется на этом свете жизнь, было лишено всякого интереса, и если бы он осознал это с такой же трезвостью, как герои романов мистера Гиссинга[34], то за какой-нибудь год, наверно, спился бы и сошел в могилу. Но для этого Хупдрайвер обладал слишком большой природной мудростью. Наоборот, он постоянно приукрашивал свое существование мечтаниями, надеждами и позами, намеренным и тем не менее вполне успешным самообманом; а жизнь его была лишь фундаментом для романтических построений. Если бы некая высшая сила наделила мистера Хупдрайвера даром «видеть себя таким, каким тебя видят другие», о чем молил Берне, он, наверно, постарался бы избавиться от этого дара при первом же удобном случае. Но не думайте, что он представлял себе свою жизнь в виде романа с продолжениями, нет, это была серия коротких рассказов, связанных только образом героя, как правило, молодого шатена с голубыми глазами и светлыми усиками, скорее изящного, чем сильного, скорее энергичного и решительного, чем рассудительного (см. стр. 4, как пишут в научных книгах). Личность эта неизменно обладала железной волей. Но рассказы были бесконечно разнообразны. Закурив сигарету, герой Хупдрайвера превращался в человека светского с ног до головы, отчаянного повесу, с насмешливым блеском в глазах и множеством любовных похождений в прошлом. Посмотрели бы вы, как мистер Хупдрайвер прогуливался по великолепным садам Эрлс-Корта в те вечера, когда все развлечения там рано кончались. А какие многозначительные взгляды он бросал! (Я не смею передать их значение.) Но достаточно было ему послушать красноречивого проповедника духовного возрождения, чтобы рассказ пошел совсем по другому руслу: герой его становился человекам с кристально чистой, нежной душой, безупречной честности, человеком, который храбро шагает по грязи жизни, направо и налево оказывая помощь слабым и сирым, и грязь эта не липнет к нему. А стоило появиться в их магазине расфранченному денди в сюртуке и перчатках, с бутоньеркой и моноклем, рыцарственно сопровождающему какую-нибудь покупательницу, чтобы возник новый образ — человека по-кромвелевски простого, прямодушного и сильного, молчаливо идущего путем праведника. В описываемый нами день в мечтаниях мистера Хупдрайвера главным действующим лицом был элегантный, праздный молодой человек, безупречно одетый и почему-то едущий на самом обыкновенном велосипеде, — таинственная личность, в чьем облике, несмотря на всю скромность, временами проскальзывало что-то, поднимавшее этого человека над заурядными людьми, — возможно, то был сам «его светлость герцог», путешествующий инкогнито по Южному берегу.
