Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика
Как известно, в годы Великой Отечественной войны публицистика стала одним из самых боевых, оперативных и целеустремленных жанров. Огромный общественный резонанс имели статьи, очерки, памфлеты М. Шолохова, К. Федина, Л. Леонова, И. Эренбурга... Почетное место среди них занимают публицистические выступления Алексея Толстого. "Кто такой Гитлер и чего он добивается" - название одной из статей, появившейся в 1941 году, в самом начале войны. Как мы помним, думать об этом писатель начал еще в 20-е годы, и прогнозы писателя относительно опасности фашизма подтвердились. Тем понятнее становится та страсть патриота, которая пронизывает публицистические выступления писателя периода великой битвы с фашизмом, методичность его ударов, наносимых врагу, гневность обличений и основательность социально-исторических аргументов, доказывающих, что крах фашизма неизбежен.
У Гитлера и его окружения "нет отечества", воинствующий национализм фашистов в корне враждебен любой национальности. "Фашизм враждебен всякой национальной культуре, в том числе и немецкой... По существу фашизм космополитичен в худшем смысле этого понятия".
И, напротив, многократно и настойчиво подчеркивает Толстой, советское общество опирается на все то лучшее, что достигнуто народом в области материальной и духовной культуры за столетия предшествующего развития. Вот эта мысль - о неразрывной преемственности национальных традиций - с особой силой зазвучала в его публицистике именно в годы Великой Отечественной войны ("Родина", "Откуда пошла русская земля").
Писатель ярчайшей национальной самобытности в своих статьях постоянно обращается к событиям русской истории и прежде всего тем из них, которые свидетельствовали о героизме, нравственной несгибаемости русского характера, способного выстоять перед лицом самых суровых испытаний.
Все это находит непосредственное отражение в образном строе его публицистики. Стиль ее делается более многосоставным, не теряя при этом своего художественного единства. Он включает теперь элементы архаической лексики ("земля оттич и дедич") и лексики простонародной ("ничего, мы сдюжим!" - выражение, зазвучавшее как национальный афоризм), имена исторических деятелей прошлого, начиная с времен Святослава и князя Игоря, места великих событий прошлого ("кровью залитый лед Чудского озера"), образы фольклора ("как Иван в сказке, схватился весь русский народ с Чудом-юдом двенадцатиглавым на Калиновом мосту") и великой литературы XIX века (Пушкина, Лермонтова, Толстого...).
Публицистику периода Великой Отечественной войны порой называют "вершиной толстовского творчества в этом жанре" (Ю. К р е с т и н с к и й. Предисловие к книге. - А л е к с е й Т о л с т о й. Публицистика. М., "Советская Россия", 1975, с. 21).
Справедливое само по себе, это суждение все же нуждается в некотором уточнении. Вершина выросла не вдруг, и не вознеслась она над равниной или небольшими возвышениями, а есть часть мощного горного кряжа, единого и монолитного. И значение и прочность других "горных образований", начиная с тех, что возникли еще в 20-е годы, умалять никак не следует. Добавим попутно, что в 20 - 30-е годы Толстому многое приходилось для себя открывать заново. В войну же проблемы обозначались с максимальной четкостью в соответствии со знаменитым лозунгом "все для фронта - все для победы!" Надо было отыскивать слова, чтобы выразить идеи, в равной мере понятные и дорогие всем советским людям. И Алексей Толстой находил эти замечательные слова, делающие статьи живыми по сию пору.
Особое место в творческом наследии писателя-публициста занимают выступления по вопросам литературы и искусства. Первой статьей юноши Толстого, еще не предназначенной для печати, был отклик на постановку пьесы Горького "На дне" (1903).
До революции им было опубликовано лишь несколько работ. Как литературный критик раскрылся Толстой после Октябрьской революции.
Отличительной особенностью его публицистической деятельности как критика являлась подлинная народность.
Выше уже приходилось упоминать первую критическую статью Толстого, опубликованную по возвращении из эмиграции, - "О читателе". Выбор темы глубоко знаменателен. Для него читатель далеко не только потребитель искусства, то есть фигура, возникающая в конце творческого процесса, задачи которой - воспринимать предлагаемое художником как данность. Нет, по Толстому, читатель возвышается уже у истоков творческого процесса, самим фактом своего существования обусловливая определенное направление творческой деятельности писателя, ее характер.
Потребность народа-победителя в героическом искусстве определяет появление "монументального реализма" - этой формулой Толстой обозначал в 1924 году новый творческий метод, рожденный Октябрем. А несколько позднее, стремясь понять закономерность формирования метода социалистического реализма (тогда только еще родился этот термин), писатель связывает его с глубочайшими эстетическими потребностями нового общества.
В записной книжке Толстого (вероятно, в 1933 году) сделана следующая глубоко знаменательная запись: "Брошен лозунг социалистического реализма. Об этом кучу сказано и кучу написано. Но, мне кажется, определение еще не достигнуто. Почему? Думается мне - потому что к определению подходили не с той стороны... Современность должна включать в процесс творчества зрителя и читателя. И они-то и окрашивают искусство специфическим цветом эпохи, здесь ключ к нахождению социалистического реализма...
Художник должен воспитывать в себе чувствование масс, слышать голос их воли и надежд и уметь синтезировать это" (Архив ИМЛИ, инв. No 158/119).
Раздумья о положении нового искусства в обществе, его воспитательной миссии, - свидетельство гражданской зрелости писателя, органичности и прочности его связи с основными процессами в духовной жизни социалистического общества.
Толстой не писал рецензий, оценивающих то или иное произведение. Редко он писал и о творчестве того или иного писателя (М. Лермонтов, Т. Шевченко, М. Горький, А. Блок, С. Есенин, позднее С. Щипачев...). Излюбленный его жанр - статья, поднимающая какую-либо актуальную проблему художественного развития в целом. Иные из выдвигавшихся им проблем не только не утратили своей актуальности, но выявили ее с течением времени с новой силой.
"Наука и литература" - так называется статья Толстого, написанная в 1934 году. При социализме, утверждает автор, две эти важнейшие формы общественного сознания усиливают тяготение друг к другу, они "сливаются как бы в одну дисциплину: познание природы с целью окончательного овладения ею" (ПСС, 13, с. 337).
Характеризуя именно "отличительные качества нашей художественной культуры" (ПСС, 14, с. 171), Толстой говорил о том, что затрудняется "провести грань, где в сознании советского человека кончается наука и начинается искусство. И то, и другое для него есть познание мира для его преобразования" (ПСС, 13, с. 173).
Хорошо известно широчайшее распространение документализма в современном мире. Его связывают с последствиями грандиозной второй мировой войны и желанием человека знать ничем не приукрашенную правду о событиях и людях. Но вопрос об использовании документа в искусстве вставал значительно раньше. Еще за несколько лет до Великой Отечественной войны Толстой писал, что многие книги о гражданской войне недостаточно прочно опираются на конкретный исторический материал. Между тем "огромный фонд документов, стенограмм, записей, воспоминаний нашего недавнего героического прошлого лежит почти нетронутым. Никакая фантазия не может быть столь убедительной, как эти исторические материалы. Наш народ хочет знать свою историю и прежде всего историю своей великой борьбы за социализм" (ПСС, 13, с. 404).
Большой интерес для нашего современника представляют и те статьи, в которых рассматриваются вопросы художественного мастерства, языковой культуры писательского труда. Эти стороны публицистического наследия писателя достаточно полно охарактеризованы в научной литературе, и поэтому можно ограничиться лишь перечнем наиболее значительных работ Толстого ("Как мы пишем", "Слово есть мышление", "О драматургии (доклад Первому съезду писателей)" "Чистота русского языка", "Нужна ли мужицкая сила?", "Ответ Ильенкову" и другие).
Творческий портрет Толстого-публициста был бы неполон, если б мы не коснулись еще одной стороны его деятельности, до последнего времени явно недооцениваемой. Речь идет о критике художественной.
В годы эмигрантских скитаний, сразу по возвращении на родину Толстой много размышлял о путях развития русского искусства в целом. Многим тогда, особенно в годы гражданской войны, казалось: до искусства ли тут, когда неизвестно, как пойдет жизнь!
Какие бы мрачные тучи ни скапливались над головой, писатель не переставал быть оптимистом, верящим, что в конечном счете одержат верх силы добра и разума. И, полагал он, в годы тяжких испытаний искусство не только не может складывать своего оружия, но, более того, должно ставить перед собой новые сложные задачи жизнестроения.
